Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Карлов Борис
10
Ровно в полночь, одновременно с шестым сигналом точного времени, пламя ударило из сопел двигателя, ствол шахты заполнился белым дымом, ракета плавно вышла наружу и, набирая скорость, с пронзительным шипением врезалась в раскрашенные северным сиянием облака.
Вскоре отвалилась первая, а затем и вторая ступени; ракета вышла за пределы тяготения Земли и, набрав достаточную скорость, понеслась по инерции к месту своего назначения.
Теперь Земля была похожа на огромный глобус, какой Петя видел в планетарии.
Пилотская кабина находилась в верхней оконечности ракеты и представляла из себя правильной геометрической формы стальной шар, полый внутри и имеющий диаметр один метр пятьдесят сантиметров. Внутри этого шара, растянутый на резиночках, находился еще один шар, тот самый, с золотыми нитями в сечении, а внутри, словно кощеево яйцо, был еще один шарик, тоже на резиночках, в котором уютно полеживал Петя Огоньков.
После отрыва второй ступени он должен был надавить кнопку, чтобы в его шарик качал поступать сонный газ. Лететь до Марса — это совсем не то, что лететь, допустим, до Луны; для этого требуется времени почти месяц. Чтобы не маяться от скуки, а также не переводить напрасно запасы еды, воздуха и питья (а во сне человек дышит значительно экономнее), лучше всего это время переспать.
Однако Петя не торопился включать сонный газ. Уж очень красивыми были картинки за иллюминаторами. С одной стороны — черная бездна со сверкающими звездами и серебристым серпом Луны, с другой — слепящее Солнце, а снизу — голубоватая, подернутая пеленой облаков, планета Земля.
Зашипел радиопередатчик, послышался голос оператора:
— Сокол, Сокол, я Земля, как слышно?
— Да, я Сокол! Слышу вас хорошо, — откликнулся Петя с некоторой важностью.
— Сокол, почему не спите, почему не спите!
— Сейчас, сейчас, еще минуточку, — отмахнулся Петя.
— Сокол, даю вам ровно одну ми…
Голос Земли осекся на полуслове, радиопередатчик в панели управления пустил дымок и погас.
«Ничего, — легкомысленно подумал Петя, — так даже лучше. Не будут подгонять каждую минуту, словно маленького».
Он оглянулся, чтобы помахать Земле ручкой на прощание, и обмер: тормозная и обе «обратные» ступени ракеты плавно отдалялись от него, словно вагоны, отцепленные от локомотива. Пилотская кабина сама по себе продолжала нестись к Марсу шариком, пущенным из рогатки.
— Эй, погодите!.. — Петя вылез из своего спального шарика и заметался, словно рыбка в аквариуме. — Погодите, а как же обратно? Эй, Земля, я Сокол!..
В ответ ему было гробовое вселенское молчание.
Петя вдруг почувствовал такое одиночество, какое не испытывало скорее всего, ни одно существо со времен сотворения мира.
Какое там «обратно»! Шар просто-напросто сгорит в атмосфере Марса — ведь ракета теперь не сможет осуществить торможение! Да ведь это уже, в сущности, никакая не ракета… Так, недоразумение, космический мусор. А если даже не сгорит, то разобьется в лепешку. Остается только пустить сонный газ и отключить таймер будильника. По крайней мере, он ничего не увидит и ничего не почувствует.
Тут Петя постепенно начал замечать какое-то постороннее движение снаружи. Он вылез из «аквариума» и, цепляясь за резинки, подплыл к одному из иллюминаторов. Вот это номер!
Вокруг кабины, в открытом космосе, сделавшись его искусственными спутниками, замкнутым кольцом неспешно вращалось вереница достоинств и недостатков. Подобно Луне, всегда обращенной к Земле одной своей половиной, эти живые «спутники» тоже были обращены передом к иллюминаторам. Они сидели в креслах с высокими резными спинками.
Еще никогда раньше Петя не был так рад их появлению. Он был рад даже крикливому, вздорному гусаку, рад даже змеевидному «Чингисхану», которого особенно недолюбливал.
— Эй! — захлопал он ладонями по стеклу. — Эй!!.
Петю как будто не замечали, хотя сам он прекрасно их видел и даже слышал. Достоинства и недостатки, как обычно, о чем-то спорили.
— Я так и знала! — сокрушалась «Помпадур», нервно припудривая лицо и разглядывал себя так и сяк в зеркальце. — Я давно предупреждала, что кто-то ведет нечистую игру.
— Это намек? — «д'Артаньян» с недобрым видом начал покручивать ус. — Извольте привести хотя бы один пример нечистой игры, и я отрежу уши виновному в ту же минуту.
— Вам надо примеров? Да взять хотя бы четвертый эпизод: ваш герой там вообще никак себя не проявил. За что ему присудили очко?
— Нет, нет, дорогуша, вы не справедливы, — вмешался «Сократ». — Там не шла речь о каком-то поступке с его стороны. Он не поддался соблазну легкой и нечестной наживы, вот и все.
— А в шестом? Он только и сделал, что вспомнил о своих родителях! Конечно! когда им плохо, они вспоминают и мамочку и папочку, а потом от них открытки не дождешься.
— Не забывайте также, дорогуша, что именно в связи с этим спорным обстоятельством мы поручили шуту устроить мальчишке дополнительную проверку. Припомните, это было в самолете, в самом конце шестого тура.
— А, что с вами разговаривать, — сдалась в раздражении маркиза и захлопнула пудреницу так лихо, что белое облачно еще долго летало вокруг корабля, заставляя чихать то одного, то другого.
— А в девятом эпизоде мальчишку вообще надули! — выступил молоток.
— Это почему?! — выкрикнул гусак.
— Потому что при альтернативе «или-или» он выбрал меньшее из возможных зол. Но мы все поддались эмоциям и присудили ему неправильное очко!
— Товарищи! Четвертый, шестой и девятый эпизоды сомнительны! — заявил «Генсек» с пафосным надрывом. — Сомнительны также первый, второй, третий, пятый, седьмой и десятый! Предлагаю, товарищи, игру не засчитывать!
— Доведем эту до конца, а потом начнем новую! — потребовал молоток.
— Пускай теперь будет девчонка, — прошипел «Чингисхан».
— Позвольте, господа, я чего-то не понимаю! — подался вперед коньяк. — У нас разыграны все десять туров; как это понять: доведем игру до конца?
— Надо пересмотреть седьмой эпизод, — со злорадством внесла еще большую путаницу в обсуждение «Помпадур». — Немец подыгрывал мальчишке.
Достоинства и недостатки начали шуметь. Наконец, «Сократ» рявкнул хорошенько «господа!», а гусак одновременно пальнул над головой из дуэльного пистолета. Все притихли.
— Господа, — повторил «Сократ», — не поддавайтесь на мелкие провокации. Наши правила не предусматривают пересмотра уже объявленных результатов.
— Не надо, не надо провокаций!.. — жалобно заволновался студень.
— Но что не теперь делать с мальчиком? — звонко и сочувственно пропел луч свата.
— Мальчишка ни жив, ни мертв. С ним надо что-то решать, — подтвердил «д'Артаньян».
Достоинства и недостатки начали вопросительно переглядываться.
В ожидании решения своей участи, Петя посмотрел в другие иллюминаторы и увидел, что на противоположной стороне гусак сбивает с мушкетера шляпу, очевидно, пытаясь спровоцировать беспорядки. Но когда эти двое, завершив орбитальный круг, снова оказались напротив Пети, оказалось, что голова гусака лежит, безжизненно свесившись, на его расшитой на украинский манер рубахе. Мушкетер, поправив шляпу, потирал кулак. Провокация не удалась.
В растерянной тишине прозвучал знакомый мультяшный голос:
— Я знаю, что делать!
Задрав остроносые сапожки, карточный шут сидел внутри прозрачного петиного шара.
Достоинства и недостатки прекратили вращение по орбите и парами прильнули к стеклам иллюминаторов, которых на корабле было ровно шесть. Убедившись, что он в центре внимания, джокер произнес с расстановкой:
— Дополнительное время.
Все удивленно молчали.
— Особые многоступенчатые испытания в стиле блиц, результатом которых будет еще одно, решающее очко. Я уже как-то раз излагал вам эту идею.
— Я согласен с шутом, — кивнул «Сократ». — Одиннадцатое очко даст нам окончательный и безоговорочный результат.
