Лягушка - Евгеньева Лариса (Прус (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗

Лариса ЕВГЕНЬЕВА

(Лариса Евгеньевна Прус)

Лягушка

Лицо у нее было бледное, словно картофельный росток. И глаза какие-то бесцветные. Она ненавидела эти глаза. Она ненавидела это лицо. Она ненавидела этот лагерь, куда ее посылали каждый год.

Посылали, усылали, засылали... Избавлялись. Так, во всяком случае, она думала. С глаз долой, из сердца вон. Что ж, они, по крайней мере, очень и очень в этом раскаются. Когда-нибудь. Возможно, не очень скоро, но она подождет.

Давным-давно, у каких-то первобытных народностей, она читала, был обычай: сажать старикашек на саночки и увозить в какую-нибудь безлюдную местность. Везли, везли, старикашки дорогой сваливались - там и оставались. Конечно, они знали, зачем их везут, - такой обычай. Жуткое дело. А еще у других первобытных туземцев, она читала, так там вообще был обычай съедать своих старух. Дарвин, "Путешествие на корабле "Бигль". Все это с голодухи, конечно. Но Римму она бы не съела даже с голодухи. На саночках - пожалуйста!

Она представила, как везет Римму на саночках, метет пурга, лепит снегом в лицо - ледяным, колючим... Все это она представила очень даже живо, но зато никак не могла вообразить Римму старухой. Она представила Римму в седом косматом парике, а на белом гладком лице - несколько линий черным карандашом, которые должны изображать морщины. Она фыркнула. Да это же Римма в роли старухи Изергиль! В студенческом театре! Лёку оставили у соседей, а сами отправились, расфуфырившись. Впрочем, она не фуфырилась. Она села в последнем ряду, а отец - в первом. Она не знает, что он там видел из своего первого ряда, но то, что она видела из последнего, было ужасно.

Тряся своими лохмами, Римма завывала, вопила и визжала - это была не старуха Изергиль, а вообще какая-то шекспировская ведьма. Или нет - просто дурочка. "Ду-роч-ка", - повторила она мстительно.

Библиотекарша, поскрипывая гравием, молча прошла мимо, поднялась на крыльцо и стала отпирать замок. Дина встала со скамейки, одернула юбку и пошла вслед за библиотекаршей. На прошлой смене в библиотеке сидела Анна Елисеевна, очень милая женщина. Но Дине, честно сказать, поднадоели ее ахи да охи. "Ты не читаешь книги, а глотаешь", - без конца твердила она Дине. И еще: "Разве есть какая-то польза от такого сумасшедшего чтения?!" Как будто эту пользу можно измерить калориями или килограммами! "Во-первых, человек становится умнее, а во-вторых, просто интересно. Во-первых, интересно, - исправила сама себя Дина. - А все остальное постольку-поскольку".

Милая Анна Елисеевна не могла придумать ничего лучшего, как начать спрашивать у Дины о содержании прочитанных книг. Все это, конечно, с самыми лучшими побуждениями, но, оставшись в лагере на вторую смену (точнее, будучи оставлена), Дина с облегчением увидела, что вместо милейшей Анны Елисеевны в библиотеке появилось новое лицо - довольно-таки серая особа неопределенного возраста. Имени ее Дина так и не узнала, улыбаться новая библиотекарша, похоже, вообще не умела, но зато никаких охов и ахов по поводу ее сумасшедшего чтения не было и в помине. Библиотекарша равнодушно кивала в ответ на Динино "здрасьте", равнодушно заполняла формуляр, переглядывала отобранные книги и так же равнодушно встречала Дину через три дня с кипой книг, уже прочитанных.

Запах книг, какая-то особая тишина и прохлада - тоже особая... Прошелестит страница, скрипнет стеллаж, жужжа, забьется о стекло муха... Дина могла бы проводить здесь не часы - дни! Даже эта небогатая лагерная библиотека - четыре стеллажа - казалась ей пещерой чудес. Можно было начать смотреть книги по порядку, с первого стеллажа, методично просматривая одну за другой. Тогда не будет ощущения, что она прозевала что-то интересное. А можно, наоборот, со скучающим видом прохаживаться между стеллажами и вдруг: а ну-ка, ну-ка, что там за яркий такой корешок? Давай выползай на свет божий! Можно было так, а можно - эдак. Все зависело от настроения.

Сегодня, например, Дина настроилась на свободную охоту. Она прошла к третьему стеллажу и, не глядя, вытащила нетолстую книжку, чуть выдававшуюся из плотного ряда. Внезапно дыхание у нее перехватило, а ладони стали мокрыми. Она держала в руках... Нет-нет, может, ей показалось? От жары, что ли, померещилось? Дина чуть ли не носом уткнулась в книжку, осторожно лаская ее пальцами; новехонькая, ни разу, видно, не читанная, без единого пятнышка... Сэлинджер! "Над пропастью во ржи"! Дина въявь держала свою мечту.

В прошлом году она прочла эту книгу впервые. Самое смешное - что ее взяла для себя в библиотеке Римма. Книга была страшно затрепанной, в противных жирных пятнах, полурассыпавшаяся, без начала. Неприятно было даже взять ее в руки. Однако Дина взяла, прочла первую страницу и уже не могла оторваться до самого конца. Она хотела перечитывать ее снова и снова, однако Римма отнесла книгу в свою взрослую библиотеку через несколько дней.

Римма, конечно, не знала, что Дина тоже прочла эту книгу. В детской библиотеке ее выдавали только в читалке, а читалку Дина отчего-то не любила. С книгой она любила оставаться совсем одна.

С тех пор Дина заболела этой книгой. Но она прекрасно знала, что книги ей не иметь. Не маленькая, знает не хуже других, что такое "книжный бум" и сколько стоят хорошие книги у всяких там спекулянтов! Но ведь она держит сейчас эту книгу, ее книгу, в руках. И это вовсе не сон. Вот, пожалуйста, самая настоящая библиотека, самые настоящие стеллажи - и никого нет. "И никого нет", - повторила она чуть ли не вслух и, еще не успев осмыслить, быстрым движением засунула книгу под пояс юбки, прикрыв сверху просторной блузкой.

Дело было сделано. "Вот если бы в библиотеке сидела сейчас Анна Елисеевна, - подумала она с запоздалым раскаянием, - тогда, конечно..." И вдруг снова испуг - не испуг, ужас! - буквально пригвоздил ее к полу. С другой стороны стеллажа, в просвет между двумя полками, на нее смотрело что-то марсианское. Что-то жуткое, невиданное и необъяснимое. Но даже при всей нереальности происходящего она отметила: смотрело с интересом. Но тут завизжала за окном малышня, кашлянула библиотекарша, скрипнула стулом - и наваждение развеялось. Стало ли от этого лучше - вот вопрос!