Живые дела - Корсакене Галина Петровна (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Однако шофер говорил совершенно серьезно: подъезд, мол, слишком узок, а он здесь ни при чем.
Оба они подошли поближе и долго осматривали огромное, немного помятое крыло грузовика, мешающее въехать в подъезд.
Убедившись наконец, что другого выхода нет, дядя Печулис сдвинул на затылок шапку, огорченно почесывая макушку.
— Эх, пропадет, значит, завтра мое воскресенье! — вздохнул он. — Круглый день провожусь с углем! — Он с неодобрением поглядел на гордо возвышавшийся грузовик с блестящим углем, словно тот здесь был главным виновником. — Этакая махина! — сердился он. — Такой ни в какой подъезд не въедет!
— Ничего! — весело успокаивал его шофер. — Вот гляди, какая команда у тебя во дворе: позови только на помощь — весь уголь живехонько в подвале очутится!
Он громко засмеялся и подмигнул собравшейся тут же компании. К Юргису и Казюкасу присоединились уже и черноглазый Альгис, и белобрысый круглолицый Алеша в авиаторском расстегнутом шлеме, и маленькая Дануте, вся утонувшая в своей серой заячьей шубке.
— Эти-то? — Дядя Печулис пренебрежительно махнул рукой. — Помощники! Стены расписывать — вот на это они мастера!
Дети с обидой переглянулись. Нет, это дядя Печулис уж что-то слишком… Скажет же этакое, да еще при шофере — чужом человеке! «Стены расписывать»! Да стены они давно уже оставили в покое. Ну, Казюкас сегодня немножко ножиком поцарапал… А зато — сколько раз они помогали двор мести! Небось, про это дядя Печулис забыл! А что Юргис в прошлом году вышиб стекло, так он здесь был ни при чем — мяч сам отскочил в сторону и каким-то образом угодил в окно.
Неосмотрительно брошенные дядей Печулисом слова огорчили ребят. Они всегда немного его побаивались: дядя Печулис ведь очень требовательный, любит чистоту и порядок, и детям иногда влетает от него за разные их шалости. Но со всеми своими заботами и бедами они все-таки всегда спешат к дяде Печулису. Он им и коньки точит, и починяет сломанные лыжи, и разбирает их ребячьи недоразумения…
Тем временем шофер, взобравшись на кучу угля, лопатой сбрасывал его с грузовика, тут же, возле подъезда. Большие поблескивающие куски глухо падали на землю; помельче — те с шумом рассыпались, поднимая облако едкой черной пыли.
Вскоре на улице, на грязном, тающем снегу, высилась уже огромная куча угля. Вот еще одна лопата — и конец.
Шофер, сняв картуз, помахал ребятам и дворнику, и грузовик, затарахтев, рванулся с места и исчез за углом.
Дядя Печулис с минуту постоял еще около груды угля, с огорчением пощипывая свою жидкую оттопыренную бородку.
— Вот тебе и выходной, пожалуйста! — пробормотал он себе под нос.
Подняв кусок угля, он долго, точно изучая, вертел его в пальцах; прищурившись, любовался его блеском.
— Настоящий донбасский уголек, — проговорил он наконец, не скрывая восхищения, — самый жаркий и самый спорый!
Хорошее качество угля, повидимому, несколько исправило его настроение. Повеселев, он обратился к детям:
— Ну, ребята-галчата, вы хотя бы присмотрели, чтобы тут уголь кто не растащил. Слышите? А мне сейчас нужно идти на совещание домоуправов, — добавил он с важностью. — Только, глядите мне, углем не кидаться! — пригрозил он. — Каждый такой кусочек — это чистый сахар, только что не белый, а черный. Его ведь из-под земли выкапывают, в Донбассе, — из этакой дали везут. Это понимать надо… Слыхал ли кто из вас, умники, о донбасском угле?
Как не слыхать! Тут ребята уже рады стараться — наперегонки принялись рассказывать все, что знали о донбасском и кузбасском угле. Как и каким способом он добывается сейчас, и как его добывали раньше, сколько в нем калорий тепла, и как его залежи образуются под землей… Все, все, чему они научились в школе.
Дядя Печулис с интересом слушал их и качал головой: «Вот какие они, теперешние галчата, всё-то они знают. Да, они не кашей кормлены, их уже не проведешь…»
Светлые узенькие глаза дяди Печулиса ласково щурились, а добродушная улыбка разглаживала его изрезанное морщинами лицо. Если бы не это совещание домоуправов, на которое он спешил, дядя Печулис, вероятно, рассказал бы по этому поводу что-нибудь из своей долгой и интересной жизни…
Оставшись одни, дети некоторое время гурьбой постояли у насыпанной на улице кучи угля.
— А что, ребята, если дядя Печулис вернется вечером, а уголь уже в подвале! Вот был бы смех… — нерешительно промолвил Казюкас и вопросительным взглядом окинул товарищей.
Все переполошились. Каждому казалось, что это ему первому пришла в голову такая мысль, а Казюкас вдруг взял да и высказал ее.
— А что ж в самом деле — перетащим уголь! — тотчас же горячо подхватил Альгис, неразлучный друг Казюкаса, небольшой, очень подвижной, с остреньким, вздернутым, как воробьиный клюв, носом и черными, словно уголь, глазами.
— Вот обрадуется дядя Печулис! — хлопая в ладоши, воскликнула маленькая краснощекая Дануте.
— Да, перетащим! Думаете, легко… — покачал головой Юргис. — Целых полдня будем возиться, и то еще кто его знает…
В субботний вечер маяться с углем — понятно, работа не очень привлекательная. Однако всем так хотелось сделать дяде Печулису сюрприз, удивить его, показать ему, что они способны не только стены расписывать… И вдруг все припомнили, как еще в прошлом году Казюкас с Альгисом, разозлившись из-за чего-то на Юргиса, нарисовали на стене углем смешного длинноносого человечка и сделали надпись: «Юргис — неряха!»
Ох, как тогда рассердился на них дядя Печулис! Притащил ведро с известью, сунул в него огромную кисть и грозно сказал: «Чтоб мне и знаку не осталось от вашей мазни! Бесстыдники!» Нечего оправдываться — бывали и другие выходки, за которые сердился добрый дядя Печулис…
— Ребята, пионеры мы или не пионеры?! — начал Юргис. — Я сейчас объясню…
Но объяснять не надо было. Ведь вот сегодня у них есть полная возможность выполнить во дворе, как и положено настоящим пионерам, полезную работу — заменить дядю Печулиса, чтобы завтра, в выходной день, он мог быть свободным. Разве это не дело пионера?
— Знаете что! — перебил Юргиса Алеша. — Тут надо что-то такое изобрести. Без изобретения ничего не получится! Так вот просто таскать уголь — это ведь скучно. Надо бы что-нибудь поинтереснее выдумать. Надо нам эту… как ее… ра… ра… рациони…
— Рационализацию, — важно поправил его Юргис.
Все с интересом взглянули на Алешу.
Отец Алеши был мастером смены и работал на большом заводе, и Алеше часто приходилось слышать, как он говорил: «Работать надо с умом. Ускорить работу, облегчить ее хорошим изобретением — вот что самое главное!»
— Понимаете, нам надо нашу работу… это… как его…
— Ра-ци-о-на-ли-зи-ро-вать! — по слогам подсказал Юргис.
— Ну, вот… Неужели же нам таскать уголь корзинами? — продолжал Алеша. — Нет, так совсем неинтересно.
— Вот если бы тачка была! — вздохнул кто-то.
— Тачка? — Юргис вдруг задумался, прикусив мизинец. — Погодите, дайте-ка подумать…
Дети окружили его.
— Что, Юргис? Что ты придумал? — нетерпеливо спрашивали они.
Юргис быстро побежал во двор. Все гурьбой последовали за ним. У забора вверх дном лежал занесенный снегом большой обледенелый ящик. Юргис осмотрел его оценивающим оком, двинул ногой и произнес веско:
— Поставим его на колеса, и у нас получится прекрасная тачка. Не правда разве?
— А колеса, Юргис, где возьмем? А?
Все заволновались, забеспокоились, как настоящие изобретатели. Один перебивая другого, они вносили предложения, спорили. Весь двор уже гудел их звонкими голосами.
— Вот что, ребята, я придумал! — вдруг закричал Алеша. — Можно взять две колоды покруглее и катить их!
— И на колоды поставим ящик, правда, Алеша?
— Двое будут катить колоды, а двое придерживать ящик!
Это было настоящее, необыкновенное изобретение! Мальчики даже запрыгали от восторга. Как интересно будет катить на колодах нагруженный углем ящик! Можно играть в поезд, или в донбасских шахтеров, или…
И вдруг Казюкасу пришла в голову чудесная мысль, наполнившая его чувством, похожим на восторг.
