Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (бесплатные версии книг txt) 📗
— Не бойся, — сказал Леша Ыхалу, которое сжалось в комок. — Он такой славный пес…
— Да я и не боюсь… почти…
Когда проезжали станцию Чьитоноги, увидели, что бабка расположилась на платформе, будто уличная торговка. Перед ней на низеньком прилавке лежали груды пирожков и ватрушек. Увидев поезд, бабка засуетилась, заулыбалась, приглашающе замахала руками.
Но поезд не остановился. А Лилипут поступил не очень-то воспитанно: выскочил из вагончика, ухватил с прилавка корзинку с пирожками и одним махом вернулся на место. Бабка вслед махала костлявыми кулаками и неразборчиво ругалась.
У Лилипута желтые глаза горели веселым азартом. Держа ручку корзинки в зубах, он протянул добычу Леше и Даше.
Леша корзинку взял, но очень нерешительно. А Даша сказала:
— По-моему, Лилипут, ты поступил нехорошо.
Но пес дурашливо замотал головой. Все, мол, в порядке, здесь такие правила.
— А что, если пирожки заколдованные? — засомневался Леша. — И вдруг с нами что-нибудь случится? Превратимся в козлят, как Иванушка, или уснем на триста лет, будто Мертвая царевна?
Лилипут опять замотал головой: ничего не случится. И для доказательства ухватил в пасть один пирожок и мигом проглотил — видите, пирожки как пирожки…
И тут вмешалось Ыхало:
— Дайте-ка мне. Я всякое колдовство сразу чую…
Оно старательно разжевало пирожок, облизнулось.
— Вполне доброкачественный продукт.
И тогда Леша с Дашей тоже принялись за неожиданное угощение, не забывая, конечно, Ыхала и Лилипута. Пирожки были горячие, с разной начинкой: с капустой, вареньем, грибами и гречневой кашей.
— Надо на обратном пути крикнуть бабушке спасибо, — решила Даша.
Бочкин радостно зазвонил в колокол и бегом спустился с крыльца.
— Здрасьте, дядя Бочкин!.. А это Ыхало, знакомьтесь, пожалуйста… — Леша помог Ыхалу выбраться на платформу. Ыхало вздыхало и роняло с ног калоши.
Бочкин потряс Ыхалу руку.
— Мне о вас рассказывали. Будьте как дома.
— Дядя Бочкин, Леша нарисовал ваш портрет, — похвасталась за брата Даша. — Леша, покажи.
Альбом у Леши был с собой.
— Да ну, это так, набросок, — засмущался Леша. — По-моему, не похоже получилось…
Но Бочкин пришел от портрета в восторг. Разглядывал так и этак, ахал и наконец спросил: не может ли Леша нарисовать еще такой же? Тогда бы он, Бочкин, повесил портрет в рамке под стеклом над своим рабочим столом в дежурной комнате. Конечно, Леша тут же вынул лист из альбома и подарил Бочкину.
— А вот кваса мы вам сегодня не привезли, — виновато сказал он. — Думали, что Проша опять повстречается, а его не оказалось…
— И не надо! У меня с прошлого раза все еще внутри бульканье. Кажется, я выпил тогда слишком много!.. Вы знаете, порой даже в глазах двоится.
— Разве от кваса так бывает? — удивился Леша. — Я слышал, что в глазах двоится, когда выпьют что-нибудь покрепче.
— И тем не менее, — грустно сказал Бочкин. — Правда, двоится не все вокруг, а только название станции на вывеске. И не все буквы, а только буква «а»…
— Постойте, постойте! — Леша подскочил к вывеске. — И у меня двоится! А у тебя, Даша?
— И у меня!
Леша расставил ноги, сунул руки в карманы и наклонил к плечу голову.
— Та-ак. Все ясненько. Уже и сюда пробралась! Растолкала другие буквы и втиснулась! А ну, марш с вывески!
Буква «а» (первая по счету) вдруг задергалась, упала на крыльцо. У нее выросли тонкие ножки, она вскочила. И запищала:
— Нигде нет от вас житья!
— Я вот покажу тебе житье! — Леша хотел ухватить букву, но она увернулась и помчалась по ступеням, по перрону.
— Держите ее! — закричала Даша.
За буквой кинулся Лилипут. Он был хотя и не породистый, но с хорошей охотничьей хваткой. Лапой припечатал скандальную букву к доске, а потом осторожно взял в зубы. И принес Леше. Буква, конечно, верещала, но Леша крепко сжал ее в пальцах.
— Спасибо, Лилипут!
Буква «а» теперь была ростом с Лешину ладонь. Черная, гибкая, словно вырезанная из тонкой пластмассы. Верткая такая, того и гляди выскользнет.
— Нет, не уйдешь, — пробормотал Леша.
— Что я вам сделала?! — пищала буква, будто капризная первоклассница. — Почему вы ко мне все время пристаете?!
— Потому что ты лезешь куда не следует, — сказала Даша. — Постоянно безобразничаешь! Вот и начальника станции чуть не довела до нервного расстройства! Разве так можно?
— Никого я не довела! Я себе место ищу! Каждый имеет право искать в жизни подходящее место!
— Вот именно, подходящее, — вмешался Бочкин. — А вы, сударыня, залезли, куда вовсе даже не полагается.
— А куда полагается? Вы бы посоветовали и помогли, вместо того чтобы придираться, — хныкнула хитрая буква.
Леше стало немножко жаль ее.
— Ты сама виновата, — буркнул он. — Попросила бы по-хорошему, и тебе бы обязательно помогли.
— Ну, пожалуйста! Ну, прошу по-хорошему…
Ыхало стояло рядом и недоверчиво качало головой: мол, знаем мы эти фокусы. Но Леша сказал букве:
— Хочешь ко мне на майку?
Майка была белая, недавно выстиранная и поглаженная. Черная «а» выглядела бы на ней очень эффектно.
Однако буква спросила подозрительно:
— А что это будет означать?
— Как что? У меня же имя Алексей! А ты в этом имени — первая буква.
— Какая же я первая! — Она опять пискляво захныкала. — Тут нужна заглавная, а я — строчная. И сколько ни расти, в заглавную никак не превращусь, потому что у нее другая форма. В этом главное мое несчастье.
— Ишь ты! В заглавные ей хочется, — сказал Бочкин то ли с осуждением, то ли с уважением.
— Ладно, мне годится и такая, я не гордый, — решил Леша. — Ну? Согласна?
— Ладно уж… — пискнула буква «а».
Леша пришлепнул ее к груди. И буква сразу как бы впиталась в материю.
— В самом деле, очень славно получилось, — оценила Даша.
— Дядя Бочкин, помните, вы обещали покатать нас на вашем пароходе? — сказал Леша.
— Как же, как же! Обязательно! Если хотите, сейчас и отправимся!
Пароход «Отважный Орест» был очень маленький, но совершенно настоящий. В нем даже каюты были — уютные, размером с кабину грузовика. Но никто в каютах сидеть не захотел, все расположились на палубе.
Кстати, оказалось, что за короткое время Ыхало успело подружиться с Лилипутом. Может быть, потому, что оба они были косматые. А еще и потому, конечно, что Ыхало понимало собачий язык. Теперь они устроились на корме, прижались друг к другу и о чем-то неразборчиво беседовали. А на носовой палубе разместились тень Лилипута и неизвестно откуда взявшийся тень-Филарет.
Даша села на скамеечку у правого борта. А Леша встал рядом с Бочкиным под парусиновым навесом открытой рулевой рубки. У штурвального колеса. Бочкин обещал дать Леше поуправлять пароходом, когда выйдут на широкую воду.
«Отважный Орест» зашипел, запыхтел, выпустил из желтой трубы два синих кольца дыма и боком отодвинулся от причала.
— Средний ход, — сказал Бочкин в медную трубку и важно поправил фуражку. Она была теперь не красная, а белая с черным околышем и якорем.
Пароход зашлепал гребными колесами и не спеша двинулся на середину реки.
Сначала река была совсем неширокая. Иногда березовые кусты задевали кожухи колес. Но вскоре берега раздвинулись. А когда «Отважный Орест» обогнул бугристый мыс, украшенный белой башенкой маяка, перед путешественниками открылся синий разлив, похожий на большое озеро. В нем отражались маленькие белые облака. Там и тут подымались над водой покрытые курчавой зеленью островки. Низко носились чайки. Запахло свежестью, полетел навстречу прохладный ветерок.
— Можно теперь? — Леша потянулся к штурвальным рукоятям.
— Ну, попробуй…
Леша попробовал. Пароходик оказался послушным. Через пять минут Леша уже чувствовал себя капитаном. Иногда ради интереса он делал на воде лихие развороты.
— Смотри не посади нас на мель, — сказала со своей скамеечки Даша.
— Если будешь делать замечания рулевому, тебя высадят на необитаемый остров. Женщины на корабле — это всегда неприятности.
