Хроники Нарнии. Том 1 - Льюис Клайв Стейплз (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Вскоре к ним присоединилась королева Люси, вышедшая из замка. Король Лун сказал Аравис:
— Дорогая, она — добрый друг нашего дома и обещала присмотреть вам подходящие апартаменты. Она сможет сделать это лучше, чем кто-либо из нас.
— Не угодно ли пройти и посмотреть их? — спросила Люси после того, как расцеловала Аравис.
Они очень понравились друг другу и вскоре уже шли рядышком, обсуждая, как обставить спальню Аравис, и каким должен быть будуар Аравис, и какие надо ей пошить платья', и всякие прочие вещи, что так интересуют девчонок.
После ленча, который был сервирован для них на террасе (холодная птица, холодный пирог с дичью, вино, хлеб и сыр), король Лун взъерошил волосы, глубоко вздохнул и промолвил:
— Вот досада! У нас на руках все еще та жалкая тварь, этот Рабадаш. Надо решить, что же с ним делать.
Справа от короля сидела Люси, слева — Аравис. Рядом расположились Дар, Перидан, Корин и Кор, а напротив — король Эдмунд и лорд Даррин.
— Ваше величество имеет полное право отрубить ему голову, — сказал Перидан. — Разбойничий налет ставит его нй одну доску с наемными убийцами и бандитами с большой дороги.
— Это верно, — согласился Эдмунд. — Но всякий мерзавец еще может исправиться. Даже предатель. Я знаю одного такого.
И при этих словах он погрузился в задумчивость.
— Убить Рабадаша — значит, дать повод для открытой войны с тисроком, — сказал Даррин.
— На тисрока мне плевать, — ответил король Лун. — Сила его — в бесчисленных полчищах, а бесчисленным полчищам никогда не переправиться через пустыню. Но мне не нравится хладнокровно убивать людей, даже если это бандиты и предатели. Если б мне случилось снести ему голову в бою, я бы испытал величайшее облегчение. Но казнить его сейчас — это совсем другое дело.
— Я бы посоветовала вам, ваше величество, — сказала королева Люси, — испытать его еще раз. Отпустите его на свободу, связав обещанием, что впредь он будет вести себя честно. Может быть, на этот раз он и сдержит слово.
— Да, сестра, бывает и так, что даже обезьяна оказывается честной, — произнес Эдмунд. — Но, клянусь Львом, если он нарушит слово, то дело может дойти до того, что один из нас снесет другому голову в поединке.
— Тем не менее имеет смысл попробовать, — подвел итог король Лун и тут же обратился к одному из слуг:
— Приведи-ка сюда нашего пленника, дружок.
И вот перед ними предстал закованный в цепи Рабадаш. Глядя на него, можно было подумать, что он провел ночь в зловонном подземелье без воды и пищи. На самом-то деле его заперли во вполне обустроенной комнате и подали превосходный ужин. Но так как он был в подавленном настроении, то совсем не прикоснулся к пище и провел всю ночь, бегая по комнате, от ярости топая ногами, рыча и проклиная всех и вся. Естественно, теперь он выглядел не лучшим образом.
— Нет необходимости объяснять вашему высочеству, — обратился к нему король Лун, — что как обычаи всех народов, так и требования разумной политики дают нам право отрубить вам голову. И, клянусь честью, ни один смертный не заслуживает этого в такой мере, как вы. Тем не менее, принимая во внимание вашу молодость и то Дурное воспитание, которое вы, по-видимому, получили в стране рабов и тиранов и которое не сформировало в вас ни истинного благородства, ни справедливости, мы готовы отпустить вас, не причинив вам никакого вреда, но с некоторым условием. Первое — вы никогда...
— Да будьте вы все прокляты, псы-варвары! — брызгая слюной, закричал Рабадаш. — Вы что же, думаете, что я выслушаю ваши условия? Тьфу! Вы мне тут столько наговорили о воспитании и еще не знаю о чем! Конечно, легко говорить всякую гадость, если человек в цепях и не может дать должного ответа. Ха! Снимите с меня эти подлые оковы, дайте мне меч — и тогда посмотрим, у кого хватит смелости так говорить со мною!
Чуть ли не все вельможи повскакали на ноги, а Корин крикнул:
— Отец! Можно, я с ним побоксирую? Пожалуйста!
— Тихо! Ваши величества! Господа! — сказал король Лун. — Неужели вы все так несерьезны, что не можете должным образом слушать выходки этого шута? Сядьте на место, Корин, а то мне придется удалить вас из-за стола! А вас, ваше высочество, я снова прошу внимательно выслушать наши условия.
— И слушать не желаю условий от варваров и колдунов! — заявил Рабадаш. — Вы не смеете коснуться даже волоска на моей голове. За каждый удар, что падет мне на голову, вы заплатите океанами крови нарнианцев и арченландцев. Ужасна месть тисрока! Только посмейте убить меня — и на северные страны обрушатся потоки огня, а самих вас ждут такие пытки, что повесть о них будет устрашать мир и тысячи лет спустя. Берегитесь! Берегитесь! Удары Таша падут на вас с небес!
— Ну, по дороге они зацепятся за крюк! — фыркнул Корин.
— Стыдись, Корин! — сказал ему король Лун. — Неблагородно высмеивать человека, если только он не сильнее тебя — тогда можешь насмехаться сколько душе угодно.
— Какой же вы глупец, Рабадаш! — вздохнула королева Люси.
Тут Кор сильно удивился. Почему-то вдруг все сидящие за столом встали, и наступила мертвая тишина. Конечно, он и сам встал, как все, и тогда понял причину: среди них, незаметно для всех, появился Аслан. Он прошел мимо Рабадаша к столу, и принц отскочил в испуге, увидев огромного Льва.
— Рабадаш! — сказал Аслан. — Слушай внимательно. Твой рок близок, но ты еще можешь избежать его. Откажись от своей гордыни — ибо чем тебе сейчас гордиться? Забудь свой гнев — потому что никто не сделает тебе ничего дурного. Прими милосердное предложение этих великодушных королей!
Тогда Рабадаш закатил глаза, широко, как акула, растянул рот в жуткой ухмылке и принялся двигать ушами вверх и вниз, вверх и вниз... Кстати, этому может научиться любой, если приложит должное старание. В Калормене это всегда производило немедленное и очень сильное действие. Когда Рабадаш начинал корчить такие гримасы, самые отважные падали наземь, а с особо нервными случались даже обмороки. Но чего не понимал при этом Рабадаш — так это того, что стоит ему сказать слово — и любого из них сварят заживо в кипятке. В Арченланде же эти гримасы никого не испугали — кроме Люси, которая решила, что Рабадаш повредился в уме.
— Демон! Демон! Демон! — визгливо орал принц. — Я узнал тебя! Это ты — омерзительный нарнианский дьявол! Ты враг богов! Так узнай же, ужасный призрак, с кем имеешь дело! Я — потомок Таша, неодолимого и неумолимого! Да пребудет на тебе проклятие Таша! На тебя обрушится молния в виде скорпиона! Горы Нарнии будут стерты в порошок! Реки Нарнии...
— Остерегись, Рабадаш! — промолвил Аслан. — Твой рок совсем близок. Он вот-вот откроет дверь. Он взялся за щеколду...
— Пусть рухнет небо! — вопил Рабадаш. — Разверзнется земля! И пусть весь мир погибнет в крови и огне! Знайте, я не успокоюсь, пока не приволоку в свой дворец за волосы эту королеву дикарей, эту дочь гнусных псов, эту...
— Час пробил! — возвестил Аслан.
И, к крайнему своему ужасу, Рабадаш увидел и услышал, как все уставились на него и принялись безудержно хохотать.
Удержаться было невозможно. В тот самый миг, когда Аслан сказал: “Час пробил”, Рабадаш опять задвигал ушами, и они начали медленно изменяться: вытянулись в длину, кончики их заострились, а вскоре уши покрылись серой шерстью.
И пока все дивились и спрашивали себя, где они раньше видели такие уши, начало изменяться и лицо Рабадаша. Оно удлинилось, стало толще сверху, глаза увеличились и выпучились, нос как бы утонул в лице (точнее, нос раздался так, что поглотил все лицо), которое тоже стало стремительно зарастать серой шерстью.
Тем временем странные изменения продолжались. Руки удлинялись и опускались вниз, пока он не коснулся ладонями пола, только это уже были не ладони, а копыта. И вот он уже стоит на четвереньках, одежда исчезла. Тот, кто был только что Рабадашем, превратился в обыкновенного осла. Самое ужасное было то, что, утратив человеческое обличье, дара речи он не потерял. Поэтому, осознав, какая с ним стряслась перемена, от отчаяния завизжал:
