Ведьмин бал (сборник) - Ольшевская Светлана (полная версия книги txt) 📗
Петро слушал, не перебивая, внимательно смотрел мне в глаза, и оттого мое сердце переполнялось каким-то неизвестным до сих пор чувством. Нет, когда я встречалась со Славиком Килинским, ничего такого и близко не было…
– Ну, в общем, когда я утром проснулась, она лежала в постели одетая, и так провалялась чуть ли не до вечера. Да и сейчас наверняка еще спит.
Я подумала было, не сказать ли Петру о том голосе, который звал Нику, но предпочла этого не делать. Я не была твердо уверена, что это мне не приснилось, да и потом, не хотелось самой угодить в сумасшедшие.
– Прошу прощения, – сказал Петро. – Я-то с ней близко не знаком. Скажи – она раньше была нормальной? Прикалываться таким образом не любила?
– Она всегда была нормальной и серьезной, шутить вообще не в ее характере!
– Ладно. То есть ты так и не знаешь, почему она сидела допоздна и что делала ночью, пока ты спала?
– Нет… Я хотела проследить, но уснула. Стоп! – воскликнула я, вспомнив. – Известно только, что она куда-то выходила!
– Тише, – сказал вдруг Петро, оглянувшись по сторонам. – Не стоит о таких вещах кричать на всю улицу. Тут село – мигом весть разнесется…
Я и сама уже это поняла, предложила ему зайти к нам, но он отказался.
– Ладно, Таня, давай разберемся вечером. Мы придем, как всегда, с ребятами, там и решим, что будем делать.
– Только ребятам ничего рассказывать не надо, ладно?
– Это конечно, – кивнул он. – Может статься, я знаю, что с ней такое…
– Что же?
Но Петро резко покачал головой:
– Не будем пока об этом. Надеюсь, это все же не оно. Ладно, давай.
И, не дав мне возможности больше ничего спросить, круто развернулся и пошел вдоль по улице.
А я свернула в свою калитку.
Бабушки дома не было – я даже не представляла, куда она могла уйти, – а Ника все еще спала. Как и в прошлый раз, она лежала на спине и, казалось, не дышала, а вид у нее был – хуже некуда. Если бы не вчерашнее, я бы ее снова за мертвую приняла.
Такое мне решительно не нравилось, и я разозлилась. Убедившись, что она все-таки жива, я стала нещадно трясти ее:
– Вставай, хватит дрыхнуть! Не знаю, где ты ночью шлялась, но больше ты туда не пойдешь!
Она зашевелилась и прошептала, не открывая глаз:
– Таня…
– Я уже пятнадцать лет Таня! Подъем!
– Подожди…
– Это ты подожди! – закричала я. – Хочешь ты или нет, но придется тебе меня слушать! Ты встанешь сейчас, а ляжешь в девять вечера, и никаких больше ночных бдений! Раз уж находишься в нашем доме, так изволь считаться. Если тебе здесь не нравится – уезжай, но такого чтоб не было…
Тут я осеклась – это уже было невежливо. Я ожидала, что она рассердится и бросится собирать вещи. Но Ника, так и не открывая глаз, каким-то обреченным тоном сказала:
– Эх, Танька… Я уже никуда отсюда не уеду.
– В смысле? – опешила я.
– Я навсегда останусь здесь. С ним.
– С кем? Ты по-прежнему утверждаешь, что видела здесь этого своего Владлена?!
– Вилора, – мягко поправила Ника. – Непростое это место, Тань… Опасное. Странные силы в этом краю обитают. Но… я нашла здесь, что хотела. Вилор теперь со мной.
– Так это ты к нему выходила по ночам?! – дошло до меня. – Слушай, ты в своем уме, а? Не знаю, кто там к тебе приходил, но… ты в последнее время не подумывала о визите к психиатру?!
– Понимаю, это странно, – вздохнула Ника, приоткрыв, наконец, глаза и уставившись в потолок ничего не выражавшим взглядом. Я снова ужаснулась ее замученному виду. – Но это так. Я своими глазами его видела. Это такое счастье, Тань, такое… что просто крышу сносит, никакими словами не передать.
– Оно и видно! Ты прям так счастливо выглядишь, будто на тебе месяц воду возили!
– Это… скоро пройдет.
Я села, не зная, что делать и что ей дальше говорить. Ну как на мою подругу – умную, к сантиментам не склонную – могла свалиться такая напасть? А может, деревенские байки – не такая уж и выдумка? Вдруг здесь и правда водится какая-нибудь нечисть, способная одурманить? Ведь такое бывает, и я не могу этого отрицать – сама сталкивалась. Если так, то Нике не психиатр нужен, а хороший знахарь.
– Ника, – сказала я осторожно. – Ты мне скажи – твой кулон всегда нагревается при появлении нежити?
– Всегда.
– А он не нагревался… когда ты ночью выходила?
– Нагревался, – равнодушно ответила Ника.
У меня отлегло от сердца.
– Так это не парень твой был, а нечисть какая-то! – подскочила я к ней. – Может, демон, принявший его облик! Или вообще вампир!
– Я не хотела никому говорить, – устало сказала Ника. – Но он и есть вампир.
– Твой парень?
– Да.
– Нет, все-таки тут психиатр нужен! – не сдержалась я, однако не утерпела и посмотрела внимательно на ее шею. Разумеется, никаких зловещих отметин там не было.
– Вот потому я и не говорила, – спокойно ответила она. Но спустя минуту вдруг тихо сказала: – Знаешь, Таня… Может статься, это действительно не он. Но когда я его вижу, то забываю обо всем, и мне уже больше ничего не надо. И у меня просто не хватит сил, чтобы отказаться, не выйти, когда он зовет…
– Значит, это мне не приснилось? Я действительно слышала, как тебя звали: «Ника, Ника…»
– Ну вот, а говоришь – психиатр нужен, – моя подруга тяжело, неуклюже села на кровати. – Если нужен, то нам обеим.
Она встала, держась за стенку, прошла к столу, неловким движением выдвинула ящик.
– Танька, иди сюда.
В ящике стола я увидела старую, потемневшую от времени деревянную коробочку. Я ее и прежде видела у Ники на полке, но она никогда не позволяла никому притрагиваться к этой вещице.
– Открой.
С внутренним трепетом я взяла коробочку, подняла крышку. Внутри оказался Никин серебряный крестик на тонкой цепочке, а рядом лежал хорошо знакомый мне кулон на суровой нитке – тот самый, предупреждающий об опасности.
– Зачем ты сняла его?!
– Жжется слишком, – легкомысленно улыбнулась она.
– А крестик зачем, тоже жжется?
– Крестик раздражает его… Просил не надевать. Да и что тут такого – ты вон тоже крестика не носишь, и многие не носят, и живы. Но я не об этом сейчас, – ее взгляд снова стал адекватным. – Ты вот что, возьми это пока себе. Отдаю на хранение. Вдруг со мной чего… а я думаю, что так и будет… Отвезешь тогда кулон моей маме, она знает, что с ним делать.
Я испугалась за Нику всерьез, но в то же время обрадовалась – раз кулон теперь будет у меня, то я надену его и…
– Не вздумай надевать его ни в коем случае! – категорично предупредила Ника.
– Почему?
– Нельзя. Сторожевой знак надевается человеком раз и навсегда. А если при живом владельце его наденет кто-то другой – знак тут же потеряет силу, – ответила она и ухмыльнулась нехорошо: – Знаю, о чем ты сейчас думаешь, ха-ха! Если надеть его после моей смерти, он силу не потеряет, нет. Но это наложит на тебя такие обязанности, с какими ты уж точно не справишься! Носить его – это судьба. Для кого-то дар, для кого-то проклятие, но уж не отвертишься.
– Да ничего такого я не думала! – сказала я. Тон получился неуверенным.
– Ага, – издевательски кивнула она. – Не думала, конечно. Но это я так, предупреждаю…
– Да я сейчас думаю, кого к тебе вызывать – знахарку или психиатра!
– Хоть всех скопом зови – никто не поможет, – издевательское выражение сменилось прежним, усталым и обреченным. – Пропадаю я, Танечка, пропадаю. И, что самое ужасное, совершенно не могу с этим бороться. Не могу и не хочу. Спрячь лучше коробочку куда подальше, а то мало ли…
С большим трудом я дождалась вечера и прихода наших друзей, уже ставших постоянными гостями. Время тянулось медленно, я с горем пополам вышивала, а Ника сидела в спальне и любовалась своим перстнем. Похоже, он единственный еще радовал ее в этом мире.
Коробочку я спрятала в самом старом шкафу, где хранились бабушкины вышивки. Я лихорадочно думала, что мне теперь делать, несколько раз брала мобильник, чтобы звонить родителям, Никиной маме, в «Скорую помощь», но всякий раз клала его на место, так никуда и не позвонив. Страшно одной принимать такие решения – куда проще сидеть и ничего не делать. Хотя, будь бабушка дома, я бы уж точно ей все рассказала. Но ее по-прежнему не было…
