Лань — река лесная - Шашков Александр Андреевич (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Прошло минут десять. Тихо, ни звука. Но вот скрипнула калитка, послышались шаги.
«Они!» — решил Валерка и выскочил на улицу.
Алик и Лёнька шли с пустыми руками, красные и злые.
— Не уговорили? — подошёл к ним Валерка.
— Уговоришь её, как же! — буркнул Алик. — Сидит под яблоней, как баба-яга, грызёт яблоко и гундосит: «Нужны яблочки — гоните денежки. Если вы экспедиция, то и деньги у вас должны быть. Я хоть и неучёная, но меня не обдурите!..» Хотел я ей такое сказать, да… — Алик плюнул сквозь зубы и зашагал вдоль улицы.
Вернувшись под навес, ребята долго молчали. Взрослые были ещё на реке. Алик в последний раз перед тем, как отвести Метеора во двор к сестре, угостил бычка клевером — кормил из рук, по горсточке. Лёня осмотрел удочки. Валерка, уставясь на корыто с водой, в котором барахтался утёнок, грыз ногти. Вдруг на лице у него появилось отчаянное и решительное выражение. Он вскочил с бревна, на котором сидел, и подошёл к Алику.
— Неси патефон! — проговорил он тоном, не допускавшим возражений.
— Патефо-он? — оторопел Алик.
— Патефон и все пластинки! Я тоже побегу за пластинками.
— Что он придумал? — пожал плечами Лёня и с недоумением посмотрел на Алика. — Не собирается же он патефон в пущу тащить!
— Этот что-нибудь придумает! — Алик почесал лоб и пошёл в избу.
Вскоре на столе под берёзой стоял новенький патефон — премия от колхоза за высокий урожай льна на участке пионерского звена, которым прошлый год руководил Алик, — и лежала высокая стопка пластинок.
— Теперь сортируйте! — командовал Валерка, который тоже успел вернуться с охапкой пластинок. — Разные там фокстроты да вальсы — вон. Они нам не понадобятся. Современные песни тоже откладывайте в сторону. Ну, можно оставить «Подмосковные вечера», «Тёмную ночь» и те, что пожалостливее. А выбирать старайтесь старинные, где поёт Русланова. «Липу вековую», «Помню, я тогда молодушкой была», «Среди долины ровныя», про бесшабашную голову… Как её там?.. Ага, «Меж высоких хлебов…». Найдите «Выхожу один я на дорогу». Нам нужно подобрать таких пластинок штук двадцать-двадцать пять.
— Зачем тебе всё это? — допытывался Лёня.
— Нужно!
Когда пластинки «рассортировали», Валерка облегчённо вздохнул: старинных песен набралось ровно двадцать.
— Теперь, братишки, берём эту музыку и идём на реку. Туда, к сломанному дубу.
Друзья переглянулись, ничего ещё не понимая.
— Да скорее же! — нетерпеливо повторил Валерка. — Солнце уже заходит.
Зная, что от него до поры до времени всё равно ничего не добьёшься, Алик сгрёб патефон и решительно сказал:
— Пошли!
Сломанный дуб рос сразу за садом тётки Тэкли, на обрывистом, поросшем лозняком берегу реки. Ребята расположились под дубом.
— Теперь, Алик, поставь «Липу вековую». Да на всю силу пусти! — велел Гуз.
Над засыпающей рекой поплыла протяжная русская песня:
— Алик, Алик! Давай что-нибудь новенькое! — шумели девчата и мальчишки, которые сразу же окружили патефон. — Заведи ту, про рушничок.
— Потом, потом! — успокаивал их Валерка. — По очереди будем ставить. Фольклор и классику тоже любить нужно.
Валерка говорил без умолку, а сам всё время беспокойно поглядывал на Тэклин дом. Там — ни души. На лице у Валерки тревога и досада.
— Алик! Давай ещё раз «Липу». Сначала! Какая чудная мелодия! Ли-и-и-па… — Валерка вдруг умолк: на огороде, за высоким забором, показалась Тэкля. Толстая, коротконогая, с совиными, навыкате, глазами, она переваливалась с ноги на ногу, как старая утка, и… улыбалась!
— Смотрите, баба-яга… — прошептала маленькая, в кудряшках девочка, но Гуз так посмотрел на неё, что она прикусила язык.
— М-можно, голубочки, к вам? — проскрипела Тэкля, подходя к детям. — Сижу в шалаше и слышу — так уж ладно вы поёте! Ох-хо-хо!.. Любила когда-то и я петь!
— Это, тётя, не мы, это патефон поёт! — заметил курносый мальчуган.
— Всё равно красиво.
— Садитесь, тётенька! Ребята, подвиньтесь! Пусть тётя Тэкля сядет. Она ведь больная! — засуетился Валерка.
— Вот дай бог вам здоровьечка! — растроганно проговорила Тэкля, устраиваясь возле патефона.
— Нам бы лучше яблочек, тётенька! — хихикнул всё тот же курносый.
Тэкля и бровью не повела, как будто не расслышала.
— Алик, для тёти Тэкли! — скомандовал Валерка.
И когда «Липу» сменила «Помню, я тогда молодушкой была», а Тэкля раз-другой всхлипнула, он шепнул на ухо Алику:
— Играйте все двадцать, пока в кустах кукушка трижды не прокукует. Понимаешь? И — ни шагу отсюда! А как услышите кукушку — берите патефон и домой.
Никем не замеченный, Валерка сполз вниз, к реке, и исчез в кустах.
Чем недоволен Архип Павлович
Если тебе четырнадцать и если весь день накануне ты провёл на ногах, облетал Турки и Борки, не присев ни на минуту, сладко спится где бы ты ни лёг: в мягкой постели, на охапке соломы или на жёстком топчане…
Валерка Гуз долго не мог сообразить, чего от него хотят эти люди, чего они прицепились, тормошат за плечи, толкают под бока. Он глубже забирался под одеяло, отбрыкивался, наконец разозлился и сел. Возле топчана, одетые по-походному, с рюкзаками за плечами, стояли Алик и Лёня Кремнев.
И тут Валерка вспомнил всё.
— А? Проспал? — испуганно спросил он, спрыгивая с топчана. — Я сейчас, только оденусь…
В доме было ещё темновато и Валерка долго не мог попасть ногой в штанину. Потом куда-то запропастились ботинки.
— Мы пойдём! — нетерпеливо сказал Алик.
— Я мигом… Подождите меня возле лодок.
— Давай быстрей! А я тем временем за топором сбегаю. Забыли топор взять.
— Догоню! Уже обуваюсь. Не помню только, где моя шапка…
Наконец нашлась и шапка. Валерка не без труда влез в пиджак, который за лето стал ему тесен, закинул за плечи тяжёлый рюкзак и вышел на улицу.
Солнце ещё не взошло, но деревня уже проснулась. Кто-то отбивал косу; издалека доносилось ворчание тракторного мотора; у колодца переговаривались женщины; то тут, то там мычали во дворах потревоженные хозяйками коровы.
Можно было пойти улицей, но Валерка выбрал путь покороче. Он перелез через забор и огородом спустился к реке. Уже вторую ночь подряд над Заречьем проходили грозы, и теперь на каждом листке сверкали серебристые капли. Тронь только куст — и на тебя хлынет густой холодный дождь. Минуту Валерка медлил, потом втянул голову в плечи и нырнул в лозняк. Тут была узенькая, мало кому известная тропинка.
Дед Рыгор и Николай Николаевич сидели на полусгнившем бревне и курили. Скуратова ещё не было. Не было и Алика: видно, не мог найти топор.
Валерка прошмыгнул за спинами мужчин в лодку. Там, закутавшись в плащ, дремал Лёня.
— Чего это ты напихал в рюкзак? — сонно поинтересовался он.
— Чего нужно! — буркнул Валерка, засовывая свою ношу под брезент, где лежали узлы и мешки с продуктами.
Прошло добрых минут двадцать, пока собрались все. Встал вопрос: кому с кем ехать? У деда Рыгора лодка была побольше, чем у Казановича, и в ней разместились взрослые: сам дед Рыгор, Архип Павлович и Лёня — самый рослый из ребят. В голубую лодку Казановича кроме самого хозяина сели Алик и Валерка.
— Ну, в добрый час! — проговорил дед Рыгор, когда все заняли свои места, и поплевал на ладони.
После дождей вода в реке заметно поднялась, и Тихую Лань уже никак нельзя было назвать тихой. Зловеще рокотала она на поворотах, в лозняках, в зарослях куги. Мутные волны с силой бились в глинистые берега, и время от времени в воду, поднимая фонтаны брызг, падали комья земли.
— Вовсе некстати, — озабоченно заметил Николай Николаевич, поглядывая на быстрое течение. — Не будет клёва.
