Ребята Скобского дворца - Смирнов Василий Иванович (первая книга .TXT) 📗
Собирались записываться Серега Копейка и Фроська. Надеялись они на Царя, что он замолвит за них свое слово.
Обязательно записался бы и Ванюшка. Он уже считал себя твердым большевиком. А вот теперь предстояло покинуть родной Скобской дворец и уезжать почти за полтысячи верст, хотя и в сытную, теплую деревню из холодной и голодной столицы, но все же в деревню.
Деревню он знал и помнил... Там на берегу речушки Дубенки расположились два посада, вытянувшись почти на версту. С краю на слободе стояла трехоконная изба дедушки, с огромным под крутой драночной крышей, двором. Раньше, до Питера, дедушка со своими земляками промышлял продажей скота мясникам, но потом прогорел и уехал искать счастья в Питер. Неоднократно в летние месяцы Ванюшка с бабушкой, а порой и с матерью приезжали в деревню и жили там. Знал он многих своих сверстников — деревенских мальчишек и девчонок. Но ни в какое сравнение со скобарями они не шли.
Накануне они с матерью долго собирали вещи. Что поценнее и полегче, забирали с собой, а остальное оставалось в запертой квартире. Таких нежилых, запертых квартир в столице было уже много.
— Может, поживем немного в деревне и вернемся, — говорила мать, успокаивая себя и Ванюшку.
Ванюшка с тревогой смотрел на кота Ваську, мирно дремавшего на стуле, и ничего не мог придумать. Оставался кот один-одинешенек в Петрограде.
— Отнести бы его куда-нибудь, отдать бы кому, — вздыхал Ванюшка.
Но отдать кота в наступившее голодное время так и не удалось. Брать с собой тоже было невозможно. В углу, рядом с дровяным сараем, на дворе стоял ящик. Ванюшка положил туда разную ветошь, несколько кусочков хлеба, большую дольку колбасы и пару вареных картошин. Принес кота.
— Живи здесь, — наказал он коту и простился с ним.
На вокзал Виндаво-Рыбинской железной дороги извозчик привез Ванюшку с матерью рано. До отхода почтового поезда оставалось еще часа два.
Переполненный вокзал шумел. В залах первого и второго класса битком набилась «чистая» буржуйская публика. В закопченном и грязном зале третьего класса толпились такие же, как и Ванюшка с матерью, пассажиры.
— Здесь попроще и посвободнее, — пояснила Ванюшке мать, складывая свои вещи у стены.
Устроившись на вещах, мать облегченно вздохнула, вытирая платком вспотевшее лицо:
— Думала, и не управимся. Теперь все... Поедем... Простился со своими дружками-то?
— Не-е-ет, — с сожалением ответил Ванюшка, — не успел.
Собирался накануне, но отложил до утра.
А утром почти никого из его друзей на дворе не оказалось. Скобари ушли провожать Царя.
Нужно же было так случиться, что в одни и тот же день с Ванюшкой из Петрограда уезжал и Типка Царь. Вместе с заводским отрядом Красной гвардии он ехал доставать хлеб для петроградских рабочих. По счастливой случайности ушли скобари на тот же самый вокзал, где находился теперь Ванюшка. Оставив мать сидеть с вещами и пообещав, что он скоро вернется. Ванюшка побежал на перрон.
— Ты недолго, — предупредила мать.
На крытом перроне толпились пассажиры, сновали носильщики, ходили вооруженные солдаты, но Царя и скобарей там не оказалось. Не сразу Ванюшка сообразил, что, очевидно, красногвардейцы грузятся где-то на другой платформе.
Он храбро отправился искать по многочисленным путям, разбегавшимся в разные стороны.
Вокруг пыхтели и звонко перекликались паровозы. Толкая друг друга с одной колеи на другую, переходили вагоны. Пахло гарью, дымом и нефтью. С сумрачного неба сеялся легкий снежок.
— Чего ты, парень, ищешь? — осведомился какой-то железнодорожник в лоснящемся от мазута полушубке, с молотком в руке.
Ванюшка объяснил.
— Отца провожаешь? — поинтересовался железнодорожник.
«Царя», — чуть не вырвалось у Ванюшки, но он вовремя сообразил.
— Брата!
Железнодорожник объяснил, где нужно искать эшелон красногвардейцев.
— Иди все прямо, прямо и направо!.. — кричал он Ванюшке вслед.
На дальних путях стоял длинный состав теплушек, украшенных зеленой хвоей и красными лозунгами. Возле толпились красногвардейцы и их провожающие, залихватски играла гармошка, и какой-то разухабистый парень с красной повязкой на рукаве, лихо прищелкивая каблуками, отплясывал «Барыню». Не сразу разыскал Ванюшка Царя. Был он возле головного вагона. Тут же толпились скобари и гужееды. Ванюшка увидел Фроську с девчонками, Серегу Копейку, Никиту со Спирькой Орлом.
Царь улыбался, очень довольный, что столько людей пришло его провожать. Все ребята с гордостью смотрели на него.
Как в эти минуты Ванюшка, в который уже раз, позавидовал Царю! Его винтовке за плечами, и красной повязке на рукаве, и теплушке, в которой он поедет! Типка был недосягаем. В глазах всех мальчишек и девчонок, пришедших провожать, он был настоящим героем. Пожелания удач сыпались со всех сторон.
— Возвращайся, хмырь, с победой! — кричал Серега Копейка.
— Хлеба привози! — требовала Фроська.
— Счастливого пути! — негромко говорил Ванюшка.
Что-то кричали остальные скобари и гужееды.
— Ладно, ладно! — соглашался со всеми Царь. Лицо у него покраснело. Он продолжал широко улыбаться, глаза блестели.
Где-то в этом эшелоне или другом должен был находиться и Алешка, которого он на днях встретил. Красногвардеец Алешка с Петроградской стороны тоже собирался уезжать на юг — доставать хлеб голодному Петрограду.
Была уже подана команда: «Садиться по вагонам!», но Царь все еще медлил.
— Возьми меня с собой, — шутила Фроська.
— Поедем. — Царь не возражал. Если бы можно было, он усадил бы Фроську в теплушку и ехал с ней до самого теплого моря, куда теперь красногвардейцы, по разговорам, держали путь. Но Фроська оставалась, а Царь уезжал, чувствуя, как щемит у него сердце.
Ванюшка не видел, как прощалась с Царем Фроська. Мысленно он давно уже расстался с Фроськой и старался не глядеть на нее ни прямо, ни сбоку. Простившись с Царем, он нарочно отошел в сторону, внимательно изучая меловые надписи на ходовых частях теплушки. Заиграл оркестр. Раздался свисток главного кондуктора. Паровоз загудел, и вагоны, украшенные зеленой хвоей и красными флажками, с раскрытыми дверями, битком набитые красногвардейцами, поплыли. Промелькнуло и скрылось за поворотом красное, улыбающееся во весь рот лицо Царя, его рука, приветливо махавшая друзьям.
Пронеслась по путям революционная песня:
Состав с теплушками ушел. Ребята все еще стояли и смотрели вслед. Мысли летели за уехавшим Типкой Царем.
— А ты, хмырь, когда уезжаешь? — наконец обратил внимание на Ванюшку Копейка, надевая шапку, которой он все время махал Царю.
— Сегодня, сейчас, — ответил Ванюшка и сразу же ужаснулся, вспомнив, что оставил мать с вещами в зале третьего класса. — Мы и вещи привезли на вокзал, — смущенно добавил он, заторопившись, — наверно, и поезд уже подали.
— Что ж, проводим и тебя, — сразу же решил Копейка.
Поднялся шум. Все двинулись за Ванюшкой, который поспешил обратно на вокзал.
Когда шумная орава явилась в полутемный зал третьего класса, там горько плакала Ванюшкина мать, не зная, что случилось с сыном.
Скобари и гужееды пришли вовремя. Как раз раздался звонок на посадку, и в невероятной толкучке и давке все из здания вокзала бросились на перрон. Ванюшка с матерью вряд ли смогли бы пробиться и сесть в вагон, если бы не ребята. Быстро подхватив узлы и свертки, они шумной, крикливой гурьбой вынесли Ванюшку с матерью на платформу.
В вагон пробивались с боем. Но Серега Копейка догадался проникнуть в вагон с противоположной стороны, занял две свободные полки и, опустив раму окна, стал принимать вещи, в то время как мать с Ванюшкой пробивались в тамбур вагона.
— Сюда! Сюда! — кричал Серега с высоты полки, увидев мать Ванюшки.
Через минуту-другую попасть в вагон было бы невозможно. Люди заполнили тамбур, проходы, садились на крыши. Ванюшка в окно снова выбрался на платформу к друзьям. Уже прозвенел колокол отправления, а Ванюшка все еще прощался с друзьями.
