Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн txt) 📗

— Теперь не загорится, пока не зарядим на солнце, — сказал снизу Янка.

Мне по-прежнему было страшно. Я соскочил с площадки и судорожно нащупал свой фонарик — он оттягивал боковой карман куртки и колотил по колену. Без света нельзя. Войдём в тёмный вагон, а там — хлоп — и кожаные браслеты на руках… "Геля, подари искорку…"

— Янка! — сказал я.

— Что?

"Ну, а если расскажу? — подумал я. — Чем он поможет? Легче разве, если будем бояться вдвоём?"

— Янка… чего теперь говорить. Юрку и Глеба всё равно не догнать…

— Не надо их догонять. Сделаем бумажного голубка, искорку — на него. Пустим — и он долетит.

— Он-то долетит. А мы без искорки как доберёмся домой?

— Пешком. Это же недалеко, оглянись.

В той стороне, откуда мы приехали, за вагоном, горели огни Старогорска: ряды окон в многоэтажном квартале, освещённые прожекторами башни монастыря, красные лампы телевышки.

— За час дошагаем, — вздохнул Янка. — Не такая уж длинная оказалась эта бесконечность…

— Да, — сказал я и обрадовался: не хотелось мне в тёмный вагон.

— Значит, пошлём искорку?

Я молчал.

— Неужели жалеешь? — тихо спросил Янка.

— Янка, не жалею. Ты не знаешь…

— Что?

— Сядь.

Он сразу послушался. Мы опять сели на тёплые рельсы. Друг против друга.

И я наконец-то рассказал про всё. И даже про то, почему молчал до сих пор. Наверно, я это очень сбивчиво объяснял, но Янка понял. И не удивился.

— Кажется, я про такие дела уже слышал.

— Да? Янка, где?

— Не помню. Давным-давно. Может, дедушкина сказка…

— Это не сказка, Янка. Опасно посылать искорку. Вдруг эти… Клоун и его дружки начнут охотиться за Юркой и за Глебом, а те даже ничего не знают…

— Можно объяснить им. Написать прямо на голубке… Гель, они искорку сберегут лучше нас. Они сильнее нас, и смелости у них побольше.

Это была правда.

— Ладно, давай! — Я встал. — Бумага для голубка у тебя есть?

— Ой, нет…

Я накинул свою длиннополую куртку на Янку, а сам зашарил по карманам на шортах и на рубашке.

— Да тут в куртке полно каких-то листов, — сказал Янка.

— Это нельзя, это записки Глеба… Вот, я нашёл… Смотри, это письмо Ерёмы!

Янка включил фонарик. Прочитал. Сказал серьёзно:

— В самый раз. Вот его и пошлём. Только напишем ещё…

У Янки в кармане оказался автоматический карандашик. Янка разложил листок на твёрдой шпале. Я светил, а он писал:

Мы посылаем вам искорку. Вам с ней будет лучше. Только охраняйте её от врагов. Не верьте клоунам в масках и берегитесь гипсовых шпионов, они охотятся за искоркой. Вот Ерёмино письмо. Он хотел что-то рассказать, но не успел.

Янка и Гелька.

Мы свернули из письма голубка. Такого, каких пускаем в школе на переменах (а иногда и не на переменах). Выпустили из ампулы искорку. Посадили её на бумажный клюв. Крошечная галактика засветилась ярко-ярко, будто прощалась с нами.

— Пускать? — спросил Янка.

— Пускай.

Он встал и легонько толкнул голубка — в ту сторону, где всё ещё светлело над горизонтом небо и горел месяц. Голубок пошёл легко и ровно. Последний раз мигнула нам искорка и вместе с голубком растворилась в тёмном воздухе.

— Долетит, — сказал Янка.

Я кивнул. И спросил:

— Пошли домой?

— Да…

Мы не стали заходить в загон. Не потому, что страшно. Теперь-то бояться было нечего. Просто "Курятник" был для нас как дом, а прощаться с опустевшим домом всегда грустно. Лучше уж так… Хорошо, что вагоны не умеют думать и чувствовать. А то ему сейчас тоже было бы тоскливо. Мы уходим, а он смотрит вслед. Что он будет делать один? Стоять бесконечное время на пустых путях…

А почему на пустых? Что мы знаем про эту линию? А если оттуда, из бесконечности, вылетит на полной скорости поезд?

— Янка! А вдруг кто-нибудь врежется в вагон?

Мы быстро оглянулись.

Вагона не было.

Там, где он только что громоздился чёрным неровным кубом, не было ничего. Только рельсы да высокая трава рядом с ними.

— Не врежется… — прошептал Янка.

Я даже не удивился. Мало ли что может быть на границе разных пространств. Просто сделалось горько-горько. Понял я, что всё кончилось.

Кончились вечера в "Курятнике", приключения, сказка про искорку, неуклюжая моя дружба с Юркой, тайна Глеба, опасности… Даже страхи и опасности мне стало жаль.

— Пойдём… — прошептал я.

И мы пошли к недалёким огням Старогорска.

Шагать по шпалам было неудобно. Ступать на каждую — это слишком частый шаг, а через одну — широко. Я встал на рельс и двинулся по нему, как по канату. Ничего, можно идти. Главное, не думать всё время про равновесие, оно само собой появится.

Янка тоже шёл по рельсу.

Звёзды были очень яркие, да и месяц за нашими спинами набирал силу. Можно было различать дорогу и друг друга. Я посмотрел на Янку, он на меня. Ерёмина куртка была теперь на Янке, и он в ней казался похожим на пингвина-канатоходца из цирка.

Я чуть-чуть улыбнулся. Янка сказал:

— Давай держаться за руки, будет легче идти.

— Давай.

В самом деле стало легче. Не так шатаешься, когда рука в руке. Янкины пальцы были тёплые и очень тонкие. Но они были крепкие…

Так мы шли минут пятнадцать. А впрочем, кто знает? На часы я не смотрел: вдруг там опять какая-нибудь путаница. Тяжёлая куртка часто сползала с Янкиного плеча, он её поддёргивал.

Я сказал:

— Мешает? Давай понесу.

— Да ничего… Она какая-то вся бумагой набитая. Все карманы.

— Я же говорю, это Глеб мне оставил.

— Гель… А дашь почитать?

Я усмехнулся:

— Ну… пожалуйста.

— А давай сейчас посмотрим…

— Зачем? — удивился я. — Не успеешь, что ли?

— Ну… так. Давай немножко глянем, а? Мне всегда было интересно, что он пишет, а спросить боялся. Там стихи?

— Да с чего ты взял?

Мы остановились. Я включил фонарик.

— Доставай.

Янка вытащил мятые свернутые листы. Серые, исчёрканные.

— Да не то, — сказал я. — Это старые какие-то. В другом кармане возьми.

Но Янка придвинул мою руку с фонариком.

— Гель, смотри… Это Ерёмины чертежи. Это же Васька!

Я увидел какие-то линии, квадраты, а среди них — начерченную фигуру тонконогого роботёнка. А потом, на других листах, его улыбающуюся квадратную голову с носом, похожим на рожок чайника. Руки, туловище…

— Гелька! — радостно сказал Янка. — Раз есть чертежи, можно сделать Ваську!

— Мы же не умеем.

— Научимся! Главное, что есть чертежи!

— А искорка? Её-то нет.

— Гель… Разве мы не можем сделать вторую?

"А ведь правда же! — подумал я. — Мы же помним рецепт!"

Но тогда опять… Опять надо жить с оглядкой, бояться всяких клоунов и других непонятных врагов.

Но если прятаться от них, так и не поймёшь, кто они такие! Не поймёшь, зачем им нужна искорка и почему так легко разлетелся от удара барабанной палочки гипсовый дурак с веслом…

А он хорошо разлетелся!

Я засмеялся, вспомнив это. А потом честно сказал Янке:

— Страшновато.

— Из-за Клоуна?

— Из-за пальца. Я знаешь как боялся иголкой тыкать. А теперь опять…

— Я ещё больше боялся.

— Ты?!

— Конечно. Ты всё же сам проткнул, а я струсил… Ну, ничего.

— Как-нибудь, — согласился я.

— Зато будет Васька.

— Будет, — сказал я. И подумал, что ничего ещё не кончено.

Мы затолкали чертежи в карман и опять пошли по рельсам. Каждый по своему. В одной руке я держал Янкину руку, а в другой сжимал Юркину монетку. И всё время помнил, что где-то далеко от нас так же шагают Юрка и Глеб. И, наверно, держат в ладонях голубка с искоркой. И помнят про нас.

— Гелька! — вдруг встревоженно сказал Янка. — А ведь нас всего двое!

— Ну и что?

— А капелек надо не меньше трёх. Кто ещё даст?

Я даже не задумался. Сразу мелькнула в памяти огненная рубашка и весёлое лицо.