О смелых и отважных. Повести - Млодик Аркадий Маркович (читаем книги TXT) 📗
— Что вы!
— А ты не бойся! — Мика полез в карман, вынул небольшое зеркальце с перламутровой ручкой. — Держи!
Девочки восторженно рассматривали подарки.
— Вам не жалко? — робко спросила Нина.
— Ха! — вырвалось у Мики. — У меня этой дряни по горло!
— Какая вы счастливая! — Варя с завистью посмотрела на Мику. — И все-то у вас есть! И все такое дорогое! И шляпка, и платье, и туфельки!
Мика подтянул ноги под скамейку, но Варя со скрытым злорадством успела отметить, что туфли у этой богачки больше, чем у неё. Невинно улыбнувшись, она спросила:
— Скажите, Мэричка! Правда, что у японок ножки малюсенькие?
— Было! — сказал Мика.
— Что было?
— Мода такая была… А потом император запретил! Теперь все наоборот!
— Разве это красиво — когда большие ноги? — удивилась Варя.
— Зато удобно! — ответил Мика и, чтобы навсегда покончить с опасным разговором, сказал: — У женщин они ещё не очень выросли, а у мужчин — во какие! — Он развёл руки на целый метр. — Лыж не надо! Забираются на Фудзияму… Это гора такая со снегом… И шпарят вниз без всяких лыж — на сапогах с толстыми подмётками.
Нина наивно заморгала глазами, а Варя не поверила.
— Я видела японских солдат — у них…
— То солдаты! — перебил её Мика. — А я про богатых говорю!
Теперь Варя поверила. Богатые — не как все люди! Чего только не придумают! Ей даже стало обидно, что её собственные ноги такие маленькие, бедняцкие. Она позавидовала большим туфлям Мэри. Везёт же богатым: побывала в Японии и — пожалуйста — какие ноги отрастила!
— А вы долго жили в Японии?
— Родилась там!
— Мэричка! — Варя стыдливо потупилась. — А мальчики там красивые? Умеют они ухаживать?
— Мальчики? — переспросил Мика, не ожидавший такого вопроса. — Дрянь.
— Что вы говорите?
— Дрянь! — повторил Мика. — И девчонки русские лучше японских!
Варя подумала, что эта похвала в первую очередь относится к ней, и с благодарностью чмокнула Мику в щеку.
Он вскочил и промычал какую-то неразбериху. Боясь выдать себя, он побежал к дому и уже с крыльца, одумавшись, крикнул:
— Ждите! Принесу кое-что!
Ждать пришлось довольно долго.
— Странная она и очень добрая, — сказала Нина.
— Все богачи странные! — пояснила Варя. — Ты бы посмотрела, что они в трактире делают! Лампы побьют и жгут деньги, чтобы светло было! С ума сойдёшь!… Или карнавал устроят: женщины — в мужских брюках, а мужчины — в платьях. До того перепутаются, что и не разберёшь!…
Мика вернулся с тремя куклами. Девчонки дружно ахнули. Это было чудо! Не куклы, а маленькие гейши с настоящими чёрными волосами, с закрывающимися глазами и с мелодичным перезвоном. Нарядные, стройные, высокие — Мике по колено. Живые феи из волшебной страны прекрасных карликов.
— Вам на память! — объявил Мика. — По штуке!
Он надеялся, что, получив эти подарки, девчонки убегут домой. Но они закружились с куклами в руках по двору. И Мике пришлось включиться в этот танец. Он прыгал, сердито подталкивал куклу коленом, и она звенела громко и жалобно. Этому веселью, от которого Мику мутило, как от касторки, не видно было конца.
«ПТИЧКА» НА ЗАБОРЕ
Конопатый хорошо знал город и гордился этим.
— У меня глаз — как шило! — хвастался он. — Тык — и насквозь. Тык — и запомнил!
— Хватит! — одёргивал его Трясогузка. — Веди и не болтай!
— А я что? Не веду, что ли? — обижался Конопатый. — Самой короткой дорожкой! Раз — и там! У меня глаз — как шило! Кто бы другой этих ощипанных птах заметил?… Я и сейчас их вижу! А вы, слепухи, видите?
Цыган и Трясогузка не видели никаких рисунков! Поблизости не было даже ничего такого, на чем можно нарисовать птичку. Улица кончилась. Дома остались позади. По бокам дороги — ровное поле без столбов и деревьев. Впереди — колокольня и старый двухэтажный дом с забором. До него ещё шагов пятьсот.
— Не ври! — сказал Трясогузка.
— Слепухи! — повторил Конопатый, и веснушки на его щеках поползли к ушам. — А я вижу! Глаз — как шило!
— Врёшь! — обозлился Трясогузка.
Конопатый гордо задрал голову и пошёл к старому дому. Когда они приблизились, Трясогузка переглянулся с Цыганом. Теперь и они увидели на заборе трех белых птичек.
— Стой! — скомандовал Трясогузка. — Давай пять! — Он крепко пожал Конопатому руку, похвалил: — Глаз у тебя — ничего!… Дуй назад! Хрящу привет передавай! Скажи: за нами не пропадёт! Законы знаем!
— Лады! — Конопатый подмигнул рыжими ресницами. — Ни пуха… Может, покараулить? У меня глаз — как шило!
— Справимся! — сказал Трясогузка.
Оставшись вдвоём, мальчишки подошли к забору. Три Микины птички, радостно раскрыв клювы, смотрели на ребят меловыми точками глаз. Со двора долетали весёлые возгласы. Восторженно визжала девчонка, а другая напевала какой-то вальс и сама же отсчитывала такт:
— Раз-два-три… И раз-два-три…
— Мэричка! Душечка! — услышали мальчишки. — Как у тебя весело!
— В детдом попали в девчонкин! — прошептал Цыган.
Трясогузка не ответил и пошёл вдоль забора к воротам. Дверь была приоткрыта. Во дворе три девчонки танцевали с большими куклами: две увлечённо, а третья — так, для вида. Ноги её куклы волочились по земле.
— Мэричка! Вы не так! — поправила Мику Нина. — Ей же больно — куколке!
— Ничего ей не будет! — огрызнулся Мика, готовый натравить на девчонок овчарку.
Он не мог больше терпеть, но не знал, как избавиться от них. Хорошо, что ударил колокол. Нина сразу заторопилась, стала прощаться. Варе не хотелось уходить, но и оставаться было неудобно. Эта богачка может подумать, что она плохо воспитана.
Девчонки подошли к воротам, прижимая к себе бесценные подарки.
— Спасибо, Мэричка! — сказала Нина растроганно. — Я не забуду!… Я буду самой верной тебе подругой!
— И я! — подхватила Варя.
— Ладно! — выдохнул Мика. — Заходите, реб… Тьфу! Вы же не знаете! Реб по-японски — девочки!… Заходите, заходите, девочки!
Мальчишки не слышали этого разговора. Когда Мика провожал подружек, Цыган и Трясогузка спрятались за угол забора. Здесь лежали бревна. Забравшись на них и встав на цыпочки, они увидели весь двор.
Девчонка в шляпе, опустив голову, устало шла от ворот. Кукла, которую она все ещё тащила за собой, царапала по земле ногами. Дойдя до флигеля, девчонка широко размахнулась, швырнула куклу в открытую дверь и села на скамейку.
Трясогузка подал Цыгану сигнал. Они оба, стараясь не шуметь, перелезли с брёвен на забор, оседлали его и спрыгнули во двор. Им казалось, что они проделали все это бесшумно, как привидения. Но Чако в привидения не верил. Он выскочил из флигеля и, обнажив клыки, ринулся к мальчишкам.
Мика заметил налившиеся яростью глаза овчарки, успел крикнуть: «Место!» — и бросился наперерез. Послушный команде, Чако хотел остановиться, но не мог. Мика и овчарка столкнулись. Чако виновато проскулил, а Мика упал. Шляпка слетела с головы, волосы, завязанные на затылке в узел, рассыпались.
Только теперь Трясогузка и Цыган узнали своего дружка. И Мика, расплывшись в счастливейшей улыбке, узнал их.
Сколько нежных, ласковых слов было у него припасено для друзей, но он не произнёс ни одного. Подошёл, обнял их и спросил обыденно:
— Есть хотите? — и сам же ответил: — Чего спрашивать? Ясно — хотите! Бегу!
Подхватив шляпу, он вбежал в дом. Мальчишки услышали, как весело захлопали двери внутри особняка.
— Чего это он вырядился? — спросил Цыган.
— А ты забыл? — ответил Трясогузка. — Платайс сам сказал: нужно, чтоб был похож на девчонку… Задание, значит, такое!
Мика вернулся с хлебом и колбасой. Сели на скамейку у флигеля, обменялись короткими деловыми фразами.
— Без нас не зашились? — поинтересовался Трясогузка.
— Ничего и не начинали! — признался Мика.
— То-то! — самодовольно произнёс командир.
