Гарри Поттер и философский камень - Роулинг Джоан Кэтлин (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Я боялся, что опоздал, — признался Дамблдор. — Да, вы чуть не опоздали, — согласился Гарри. — Я еще немного, и он бы вырвал у меня камень…
— Я боялся не за камень, — мягко поправил его Дамблдор, — а за тебя. Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб. В какой-то момент я даже подумал, что это произошло. А что касается камня, то он был уничтожен.
— Уничтожен? — недоверчиво переспросил Гарри. — Но ваш друг, Николас Фламель…
— О, так ты знаешь о Николасе? — судя по голосу Дамблдор был очень доволен этим обстоятельством. — Ты все разузнал, не так ли? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше.
— Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли? — продолжал недоумевать Гарри.
— У них имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок А затем — да, затем они умрут.
Дамблдор улыбнулся, видя непонимание на лице Гарри.
— Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным. Но для Николаса и Пернеллы умереть значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть-это очередное приключение. К тому же камень — не такая уж прекрасная вещь. Представь себе — он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.
Воцарилась тишина. Гарри лежал, глядя в потолок и не зная, что сказать. Дамблдор что-то мурлыкал себе под нос и рассеянно улыбался.
— Сэр! — наконец окликнул его Гарри. — Я тут подумал… Сэр… даже если камень уничтожен, Волан…
Я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто…
— Называй его Волан-де-Мортом, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.
— Да, сэр. — Гарри поспешно кивнул, ему не терпелось услышать ответ. — Я хотел спросить: ведь теперь Волан-де-Морт будет искать другой способ вернуть себе силы, правда? Я имею в виду, ведь он не исчез навсегда?
— Нет, Гарри, — согласился Дамблдор. — Он все еще где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться… Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррелла умирать — ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Однако ты не должен огорчаться, Гарри, пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но в следующий раз найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.
Гарри попробовал кивнуть и поморщился от боли.
— Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но настойчиво произнес он. — Я бы хотел знать всю правду…
— Правду… — вздохнул Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы — если, конечно, у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.
— Хорошо. — Гарри прикрыл глаза. — Волан-де-Морт сказал, что убил мою мать просто потому, что она пыталась не дать ему убить меня. Но я не могу понять, зачем ему вообще понадобилось убивать меня?
На сей раз Дамблдор вздохнул куда глубже.
— Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь… а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше… Я понимаю — наверное, это звучит неприятно. Тогда когда ты будешь готов, ты все узнаешь.
Гарри понял, что настаивать бесполезно.
— А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?
— Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. Если на свете есть что-то, чего Волан-де-Морт не в силах понять, — это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать — оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим… Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волан-де-Мортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.
Дамблдор замолчал и начал с интересом изучать сидевшую на подоконнике птичку. А Гарри, улучив момент, тайком вытер навернувшиеся на глаза слезы.
— А мантия-невидимка, — спросил он, когда к нему вернулся дар речи. — Вы знаете, кто мне ее прислал?. — Когда-то твой отец оставил ее мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится. — Глаза Дамблдора засияли. — Полезная вещь… Твой отец в основном использовал ее для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.
— И еще кое-что, — никак не мог успокоиться Гарри.
— Давай, — приободрил его Дамблдор, словно почувствовав, что Гарри боится его разозлить.
— Квиррелл сказал, что Снегг…
— Профессор Снегг, Гарри, — поправил его Дамблдор.
— Да, верно, Квиррелл сказал, что он меня ненавидит, потому что он ненавидел моего отца. Это правда?
— Да, они испытывали друг к другу сильную неприязнь, — признал Дамблдор после секундного раздумья. — Примерно как ты и мистер Малфой. А затем твой отец сделал кое-что, чего Снегг так и не смог ему простить.
— Что? — выдохнул Гарри.
— Он спас ему жизнь.
— Что?
Гарри не верил своим ушам.
— Да-а-а… — мечтательно протянул Дамблдор. — Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снегг не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом… Я думаю, что именно поэтому он приложил столько усилий к тому, чтобы спасти тебя. Профессор Снегг верил, что таким образом он вернет долг твоему отцу. И спокойно сможет продолжать ненавидеть память о нем…
Гарри попытался понять услышанное, но у него сразу разболелась голова.
— И, сэр, — осмелился он. — Еще один вопрос…
— Всего один? — улыбнулся Дамблдор.
— Как мне удалось достать камень из зеркала?
— А! — воскликнул Дамблдор. — Я рад, что ты задал этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей. Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать, — сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не боле того. Иногда мой мозг удивляет меня самого… А теперь достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями. О! Драже на любой вкус «Берти Боттс»! В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, что с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь?
Дамблдор улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся.
— Не повезло! — выдавил он. — Вкус ушной серы, не самый приятный на свете, ты не находишь?
Мадам Помфри, хозяйка больничного крыла, была очень приятной, но весьма строгой женщиной.
— Ну пожалуйста, всего на пять минут, — умоляющим тоном произнес Гарри.
— Это исключено.
— Но ведь вы пустили ко мне профессора Дамблдора…
— Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы. А сейчас тебе нужен отдых.
— Я и так отдыхаю, правда, — не сдавался Гарри. — Я ведь лежу и все такое…
— О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут.
Она открыла дверь, впуская в палату Рона и Гермиону.
— Гарри! — завопила Гермиона, кидаясь к нему. Гарри показалось, что сейчас она снова заключит его в объятия, и обрадовался, когда она этого не сделала. Голова его по-прежнему раскалывалась, и от объятий ему стало бы только хуже.
