Кураж - Туричин Илья Афроимович (книги бесплатно читать без txt) 📗
Что же предпринять?
– Штурмбанфюрер потребовал деньги показать. Думал, мы врем, - донесся до нее голос Павла.
Она повернулась.
– Он здесь?
Гертруда Иоганновна нетерпеливым взглядом оглядела аппаратуру.
– Флиш, голубшик, какой аппарат трудно шинить самому?
– Гм… У меня вся аппаратура в порядке.
– Ну а если поломается?
Флич вспомнил, как мучался с вазой.
– Ну, если поломается, труднее всего чинить вазу, в которой вода превращается в цветы. Я возился с ней две недели.
– Пауль, Петер, быстро ломать эту вазу, - скомандовала Гертруда Иоганновна.
– Зачем, Гертруда? Вы с ума сошли!
– Надо. Надо быстро ломать.
– Хо-ро-шо, - удивленно согласился Флич.
Братья взяли вазу и держали ее на весу.
– Как? - спросил Петр.
– А вот так, - Флич выбил у них вазу из рук. Она отлетела в угол, что-то в ней хрустнуло и из горловины выскочила пружина. Как тогда, в вагончике, когда готовились к эвакуации.
– Сколько работы зря! - вздохнул Флич.
– Ругайте этих растяпов, громче ругайте. Это они по своей неосторожности уронили дорогой аппаратур. - И Гертруда Иоганновна приоткрыла дверь. Пусть вся гостиница слышит шум. Гравес непременно заинтересуется и придет. Она хорошо его изучила.
Флич смотрел на Гертруду Иоганновну во все глаза, наконец сообразил, что от него требуется, и заорал:
– Что вы натворили, негодники! С чем я буду выступать перед господами офицерами? Это ваши дети, фрау Гертруда! Руки и ноги им обломать!
– Как же это вы, мальчики? - повысила голос Гертруда Иоганновна. - У вас не руки, а деревяшки какие-то!
Дверь открылась шире, и в ней появился штурмбанфюрер Гравес, оглядел всю компанию, шевельнул светлыми усиками, улыбнулся.
– Впервые вижу вас такой сердитой, фрау Гертруда. Что случилось?
– Дети сломали вазу.
– Вазу? - удивился Гравес.
– Да, вот эту.
– Мы не нарочно, - плаксиво произнес Павел.
– Она почти что сама упала, - подхватил Петр.
Флич уже поднял злополучную вазу с пола и рассматривал ее, сокрушенно покачивая головой.
– Наверно, ее можно починить, - сказал Гравес.
– Господин штурмбанфюрер сшитает, что ее мошно пошинить, - перевела Гертруда Иоганновна.
– Как же!… Я уже один раз ее чинил. Две недели. А вечером представление.
Гертруда Иоганновна повторила по-немецки.
– Пусть отнесет в мастерскую, - посоветовал Гравес. - К господину Захаренку.
У Гертруды Иоганновны замерло сердце: он что, читает мысли, Гравес? Ведь именно для того, чтобы отнести вазу в мастерскую Захаренка, затеяла она всю эту катавасию. Она сказала как могла равнодушнее:
– Представления не имею, где это?
– На Гитлерштрассе. Там имеется вывеска.
Она перевела. Флич пожал плечами.
– Он прекрасный мастер, - добавил Гравес, чрезвычайно довольный собственной осведомленностью. - Он мне реставрировал старинные часы. За них не всякий бы взялся. Пусть господин фокусник скажет, что его прислал я. Он починит.
– Может быть, послать для верности еще кого-нибудь. Хотя бы фельдфебеля Шанце, - сказала озабоченно Гертруда Иоганновна.
– Пошлите.
– Пауль, позови сюда Шанце.
Павел щелкнул каблуками, как настоящий солдат, и выскочил из комнаты.
Штурмбанфюрер тронул пальцем торчащую пружину. Она закачалась. Он усмехнулся.
– Извините за вторжение, Гертруда. Услышал громкие голоса.
– Боже мой, господин Гравес, всегда рады вас видеть! И спасибо за совет.
Вернулся Павел в сопровождении Шанце.
– Шанце, пойдете с фокусником на Гитлерштрассе, в мастерскую господина Захаренка, - приказал Гравес. - Скажете, что вас послал штурмбанфюрер Гравес. Чтобы ваза была починена к вечеру.
– Слушаюсь, господин штурмбанфюрер.
Гравес кивнул Гертруде Иоганновне и вышел.
– Флиш, - сказала Гертруда Иоганновна тихо по-русски. - Отнесете вазу и спросите у мастера, не найдется ли у него три спицы для дамский велосипед.
– Спицы? - удивился Флич.
– Запоминайте тошно. Если он спросит, для какой марки велосипед, скажете: пензенский завод и отдадите эту записку. - Она сунула в руку Флича записку, возвращенную Павлом. - Чтобы никто…
Она посмотрела Фличу в глаза. Флич просиял, взял вазу под мышку.
– Все будет сделано в точности, Гертруда. Пошли, Гуго?
– Пошли, пошли, - весело повторил Шанце.
В мастерской на столе, за которым Захаренок принимал заказы, стоял пузатый двухведерный самовар. Худая, изможденная женщина с серым узким лицом и угасшими глазами держалась за его ручки, будто боялась упасть, и слабым голосом уговаривала Захаренка:
– Его выменять можно хоть на картошку. Дети у меня, сами знаете. А он текет. Уж очень вас прошу, товарищ заведующий.
– Господин хозяин, - строго произнес Захаренок, поправил на шее полосатый галстук и недовольно покосился на вошедших Флича и Шанце.
– Господин хозяин, - покорно повторила женщина и вздохнула, - уж очень вас прошу, век бога за вас молить буду. Дети, сами знаете, господин хозяин. А выменяю - уплачу. Уж будьте человеком, господин хозяин. Христом богом молю.
Шанце решительно отодвинул самовар, давая Фличу место для диковинной вазы. Тот поставил ее на стол.
Шанце постучал пальцем по вазе, сказал грозно:
– Герр штурмбанфюрер Гравес!
– Гут-гут… - закивал Захаренок, торопливо снял со стола самовар и поставил его в угол на пол.
– Завтра зайдешь, тетка. К вечеру. Запаяем.
– Спасибо вам, господин хозяин. Выменяю - заплачу.
Она ушла, пятясь и кланяясь. Флич смотрел на нее с состраданием.
– Так что надо господину штурмбанфюреру? - спросил Захаренок.
– Видите ли, я - фокусник. Ваза с секретом. Но мальчишки уронили ее и что-то внутри треснуло. Господин штурмбанфюрер сказал, что вы можете починить все, - объяснил Флич.
– Гм… Такую штуку не доводилось, - Захаренок повернул вазу, рассматривая ее.
Шанце стоял рядом и тоже рассматривал вазу. При нем Флич не считал возможным говорить о самом главном, ради которого, как он понимал, Гертруда и велела разбить вазу.
– Присаживайтесь, господин Шанце, - сказал он повару по-немецки.
Тот кивнул и сел на деревянный диван возле стенки.
Захаренок внимательно осматривал вазу, задавал Фличу вопросы об ее устройстве. Флич отвечал обстоятельно и неторопливо.
Василь на своем рабочем месте чистил какую-то железяку. Он узнал фокусника, его разбирало любопытство: не каждый день приносят в мастерскую "волшебные" вазы. Но он не подходил и с Фличем не заговаривал. Так заведено в мастерской: каждый делает свое дело, в чужие не суется.
– Ладно, попробую, - сказал наконец Захаренок.
– Сколько будет стоить? - спросил Флич.
– Уж и не знаю. Не примус. Не дороже денег. Сделаю - скажу. Может, и не выйдет ничего. Берусь только для господина штурмбанфюрера. Симпатичный человек.
– Спасибо, - произнес Флич и добавил ничего не значащим тоном: - Кстати, не найдется ли у вас трех спиц для дамского велосипеда?
Захаренок быстро взглянул на фокусника и усмехнулся:
– Смотря, какой марки велосипед.
Флич вздохнул с облегчением, он так боялся, что хозяин мастерской ответит как-нибудь не так.
– Пензенского завода.
– Найдется.
– Уж задаточек позвольте оставить. Так оно вернее, - Флич достал из кармана несколько мелких купюр и сунул вместе с ними записку Гертруды прямо в руку Захаренка.
– Покорнейше благодарю, - поклонился Захаренок. - Постараюсь все сделать в лучшем виде. Заходите вечером. Милости прошу. Ауфвидерзеен, герр офицер. - Он проводил гостей до ворот, вернулся в мастерскую, внимательно прочел записку, прикусил губу. Сел, забарабанил пальцами по столу.
– Василь.
– Что, господин хозяин? - Василь подошел, уловил тревогу в глазах Захаренка.
– Ты в Дубравкинском лесу бывал?
– Бывал.
– Охотничью сторожку знаешь?
– Слыхать про нее слыхал. Примерно где - знаю. А бывать не приходилось.
