На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович (книга жизни txt) 📗
— Как?… Мы, значит, ни к чему?… — загорячился Камо.
Мастер Егор улыбнулся в густые усы:
— Почему ни к чему? Воду вы нашли! Мы ваши помощники — помогаем вам воду добыть.
Егор поднял стальной лом и, наклонившись, начал долбить камень.
— Ну, а ты, Степан, — сказал он одному из товарищей, — долби здесь. Ты, Тигран, сюда стань… Нам нужно проделать пять-шесть отверстий и заложить взрывчатку. Тогда мы выломаем сразу много камня.
Пробурив в скале отверстия, каменщики вложили в них аммонал, подвели фитиль. Ашот Степанович поджег его, и все опрометью бросились вон из пещеры.
Прошло четверть минуты, полминуты — взрыва нет.
Камо казалось, что прошел час.
— Не будем же мы тут сидеть до вечера! — наконец не выдержал он и выбежал из-за укрытия. — Капсюль, должно быть, не годен.
Ашот Степанович не успел удержать мальчика.
— Камо, вернись! О рассказе деда Асатура забыл? — закричал ему вслед Армен. — Вспомни о слепом Оганесе!
Слова Армена перебил оглушительный грохот. Тяжелым каменным градом посыпались обломки скалы, подброшенные взрывом к потолку пещеры. Удушающий запах аммонала и дым наполнили воздух.
Ребята вбежали в пещеру. Раскинувшись плашмя на большой каменной плите, лежал Камо. Он был без сознания.
— Ай-ай-ай! Скорей вынесем его отсюда! — кричал мастер Егор.
Ашот Степанович с Грикором подняли Камо и вынесли на воздух. На виске у мальчика виднелся синий кружочек. Камо, казалось, не дышал.
На сооруженных наскоро из веток носилках Камо принесли в село.
Неописуем был ужас матери мальчика. Увидев носилки, она вскрикнула и лишилась чувств.
Камо внесли в комнату. Со всех сторон собрались соседки. Дали знать Араму Михайловичу и Баграту, которые только что вернулись из районного центра и собирались на Черные скалы. Баграт отдавал спешные распоряжения.
Узнав о событии, Баграт, крайне встревоженный, прибежал в дом кузнеца Самсона. Вскоре пришел и Арам Михайлович.
Обычно сдержанный, Баграт взволновался:
— Тетя Анаид, открой окна! Шире!… Так… Дай воды… Шушан, сбегай в правление, принеси аптечку. Живо!… Ашот. помоги Араму… Арам, ты сумеешь вызвать у него дыхание?
Арам Михайлович молча кивнул головой и, сняв пиджак, засучил рукава рубашки.
С дорожной аптечкой прибежала Шушан. В комнате распространился запах нашатырного спирта.
Вошел дед Асатур. Борода у деда была всклокочена. Жалким, дрожащим голосом он начал умолять учителя:
— Арам-джан, жить тебе счастливо! Ради всего, что тебе свято, позвони в Ереван, по радио дай знать — пусть приедут доктора, ученые, спасут внука моего!…
— Успокойся, дедушка!
— Тысячу дам, миллион дам… Позовите профессоров, спасите моего внука!…
Баграт соболезнующе поглядел на деда. Глаза у старика помутнели и слезились.
«Спятил, бедный, — подумал Баграт, — о миллионах говорит!»
Во дворе Сэто и Армен успокаивали Асмик. Она всхлипывала и все время вытирала платком набегавшие слезы. У ворот Грикор отчитывал счетовода Месропа.
— Ты что это дурацкие штуки вытворяешь? Черт знает что болтаешь! — кричал он. — Какой ад, какие дьяволы? Вода бежит, понимаешь?… Бурлит, шумит! Завтра пойду приведу ее в село. Тебе капли не дам — подыхай от жажды… С парнем беда случилась по его же неосторожности, а ты тут нашептываешь: черти наказали… Хватит тебе, наконец, народ смущать!
Грикор в порыве возмущения потерял чувство меры в своих выражениях.
— Кто сказал, что не вода?… Зачем кричишь, Грикорджан?… — растерянно бормотал Месроп и оглядывался — не слышит ли кто.
В это время вошел во двор зеленоглазый мальчик с бледным, встревоженным лицом. Это был завистник Артуш.
Мальчики молча смотрели на него. Сейчас, после несчастья с Камо, им особенно был неприятен этот старый недруг.
— Ну, ты-то чего нюни распустил? — ядовито спросил Грикор. — Ты чего печаль разыгрываешь?
Артуш поднял на Грикора глаза, полные неподдельного горя, и Грикор понял, что очень-очень огорчил его своими словами.
— Не сердись на меня… — сказал Артуш. Голос у него был подавленный, робкий. — Ради него простите! — На глазах у Артуша выступили слезы.
— Ладно, — протянул руку Артушу Армен. — Только сейчас не до тебя…,
У постели больного хлопотали несколько человек.
Ашот Степанович держал пузырек с нашатырным спиртом. Баграт тер Камо виски. Арам Михайлович делал мальчику искусственное дыхание.
Их усилия наконец увенчались успехом. Бледное лицо учителя вспыхнуло, глаза загорелись радостью,
— Жив? — спросил Баграт.
— Жив! Дышит…
Это известие мгновенно перенеслось во двор. Все облегченно вздохнули. Оттуда донесся голос Асмик:
— Пустите, пустите меня к Камо!…
— Ну хорошо, хорошо, иди, теперь можно, — сказал председатель, добродушно улыбаясь.
Грикор стоял в сторонке, обливался слезами, но не в силах был даже сейчас удержаться от шутки:
— Уж я знаю: притворялся мертвым, чтобы мы его еще больше полюбили!
Все засмеялись, но не потому, что им понравилась шутка Грикора, а просто от радости.
Асмик, встретив изумленный взгляд еще ничего не соображающего Камо, остановилась, повернулась, прижалась к груди Баграта и разрыдалась.
— Успокойся, доченька, все хорошо, все прошло, — говорил Баграт, ласково гладя шелковистые каштановые волосы девочки. Но и сам он не был спокоен и с трудом сдерживал охватившее его радостное волнение.
Из соседней комнаты вышла мать Камо, опустилась на колени и, припав к ногам сына, заплакала. Это были слезы не горя, а того безграничного счастья, которым может быть полно только сердце матери.
А Камо тупо смотрел на всех своими большими глазами и ничего не понимал…
— Ожил, ожил мой львенок! — взволнованно говорил дед Асатур и, воздев руки к небу, бормотал что-то непонятное. — Фу, что я говорю! — вдруг пришел он в себя. — В руках у сил небесных ничего больше не осталось…
— Ты что загрустил, дедушка? — ласково спросил его Арам Михайлович. — Видишь, все хорошо, жив твой внук.
— А? — опомнился старик и, точно разрешив какую-то мучившую его задачу, заговорил снова, но как-то странно и несвязно: — Значит, знатный охотник Асатур сердцем своим этих детей меньше?… Они для нас жизни своей не жалеют, а я деньги буду жалеть?… Нет, довольно, довольно! — вдруг закричал он. — Баграт-джан, придушило меня это богатство, эти миллионы сердце мое высушили… Пойду принесу, совесть свою облегчу… — И он решительными шагами вышел из комнаты.
Несвязных слов старика никто не понял.
— Что с нашим дедом? — удивленно поднял брови Баграт. — Заболел он, что ли? Какие миллионы?…
Арам Михайлович в недоумении пожал плечами.
Дом деда был недалеко. Не прошло и нескольких минут, как старик появился снова, сгибаясь под тяжестью туго набитого мешка.
— Вот они, мои миллионы, — можете получить их! — сказал он, опуская мешок на пол. — Дочка, дай-ка какой-нибудь ковер, — обратился он к матери Камо.
Все переглянулись и зашептались.
— Пойди домой, — положил руку на плечо старика Баграт. — Пойди отдохни, успокойся…
— Говорю — ковер дайте! — рассердился старик. — Вы что думаете, рехнулся дед? Дайте ковер, я свой миллион выложу… Отойдите, место освободите… Вот так! — командовал дед, широко расставив ноги и размахивая руками.
Сорвав со стены ковер, старик расстелил его посреди комнаты и вывалил на него содержимое мешка.
Все оторопели.
— Ох!… — вскрикнула Асмик.
Драгоценные, всех цветов радуги камни, золотые монеты, браслеты, подвески, кольца, ожерелья слепящей глаза грудой покрыли ковер.
Дед стоял над этими сокровищами гордый и, одной рукой поглаживая бороду, а другой сжимая рукоять кинжала, смотрел на всех блестящими глазами. "
— Что?… Сказал — дам миллион! А вы думали: спятил старый! А что теперь скажете?…
