Беглецы. Восстание на золотых приисках (с илл.) - Линдсей Джек (онлайн книга без TXT) 📗
Больше он не спал, хотя чем глуше становилась ночь, тем сильнее сказывалась усталость. Он пролил кровь, чтобы утолить голод, и вот теперь его окружило тесное, до ужаса тесное кольцо диких зверей, жаждущих крови.
Он решил выстроить себе утром убежище и перед самым рассветом уснул. Он не слышал даже смеха гиен и проснулся, когда солнце высоко взошло над гребнями восточных гор и лесные ласточки порхали, ловили насекомых и шумно садились на кусты.
Весь день Дик неустанно трудился, собирая повсюду топливо, пока у него не получилась большая куча валежника. Потом он долго искал себе убежище и наконец нашёл его на берегу речки — маленькую пещеру под известковым обрывом. Он перетащил туда весь свой валежник и из части его сделал изгородь, которую накрепко перевязал лозой дикого винограда и укрепил подпорками. Потом развёл костёр и изжарил остатки мяса.
Лёжа в убежище, он снова почувствовал себя в безопасности. Сзади на него, во всяком случае, никто не мог напасть. Револьвер на взводе — под рукой, а с боков и спереди его защищает изгородь. Дик решил поддерживать огонь в костре до утра и всё время повторял себе: «Проснись, когда огонь начнёт гаснуть, проснись, когда огонь начнёт гаснуть!»
Он уснул, повторяя эти слова, и, к собственному удивлению, действительно проснулся, когда костёр начал угасать. Наверно потому, что стало холоднее, — решил он.
Но, когда Дик подбрасывал в огонь заранее приготовленное топливо, им опять овладело беспокойство, прогнав приятное ощущение уюта, появившееся, как только он нашёл пещеру. Всё, что он делал, было вполне разумно, но нельзя же прожить у этой речки всю свою жизнь! Рано или поздно, но уйти придётся. Одни зимние дожди чего стоят! Да и запас патронов и спичек тоже когда-нибудь истощится.
«Ну что ж, — подумал он. — Мне нужно пробыть здесь ещё несколько дней, пока я не привыкну к зарослям. Потом пойду на запад».
Решив это, Дик снова уснул, не обращая внимания на вой динго.
Глава 22. Положение ухудшается
Следующие пять дней Дик посвятил исследованию оврага. Ему удалось подстрелить двух валлаби и опоссума, а своё убежище он сделал ещё более надёжным. Дику нравилось строить, хотя он понимал, что пещеру скоро придётся покинуть. Очень заботило его и нарушало все планы отсутствие сосуда, в котором можно было бы носить воду. Он непрерывно размышлял над этим вопросом, тщетно разыскивая тыкву, которая не протекала бы. Что такое тыква, он толком не знал, хотя читал о ней в книгах. Но какова бы она ни была, в Австралии она явно не росла.
А как обходятся туземцы? Должны же они во время своих переходов носить в чём-то воду от речки до речки, от колодца до колодца! Дику пришло в голову, что для его цели годится шкура валлаби, если только её аккуратно снять, очистить и высушить на солнце. Он решил сделать попытку со шкурой с следующего убитого им зверька. Все мысли Дика были сосредоточены на том дне, когда он отправится в поход через заросли, но в то же время страшно не хотелось покидать берега речки, где он чувствовал себя как дома.
Быть может, Дик долго ещё придумывал бы предлоги для оттяжки путешествия, если бы выбор не был сделан помимо его воли. Чем увереннее он становился, тем дальше отходил от речки в поисках плодов и трав, чтобы внести разнообразие в пищу, которая приелась ему и подчас становилась невыносимой.
Ясным утром, звеневшим от птичьих песен, позавтракав недожаренным валлаби, — а это особенно чувствовалось, когда мясо было холодным, — Дик отправился в обычные поиски. Он следил за полётом пёстрых попугаев, так как заметил, что они питаются цветочным мёдом, извлекая его из чашек своими похожими на щётки языками. Из этого он сделал вывод, что они едят также мякоть плодов, и надеялся, следуя за ними, набрести на плодовые деревья.
Попугаи вспорхнули, что-то резко выкрикивая. Дик устремился за ними. Но после напряжённой погони по холмам, во время которой птицы словно дразнили его, кружась над ним и поджидая, чтобы он подошёл вплотную, а потом опять срываясь с Места, он окончательно потерял их из виду в зарослях молодых эвкалиптов. Дик остановился, соображая, где он находится, и понял, что заблудился.
Это был страшный удар, потому что в пещере остались все его запасные патроны, не говоря уже о мясе, которое он собирался взять с собой, чтобы продержаться первые дни пути.
Почти всё утро Дик бесцельно бродил, пытаясь найти дорогу назад, но потом окончательно убедился, что ничего из этого не выйдет. Нужно собраться с мужеством и сразу же идти на запад. И он пошёл на запад, стараясь всё время следить за солнцем. К вечеру его стал мучить голод, — охота была неудачной, он только зря истратил два патрона на скользящие по траве тени, которые принял за валлаби. Однажды он издали увидел больших кенгуру, но не захотел возиться с ними. Мелкие животные были ему больше по вкусу.
Голод и жажда разбудили его ещё до рассвета. Полизав влажные от росы листья и чуть не наступив на чёрную змею, он снова пустился в путь. Увидев на дереве гоанну, Дик бросился наутёк. Впервые в жизни ему встретилось такое чудовище. Это была взрослая гоанна, шести футов длиной, черно-жёлтого цвета, вцепившаяся длинными когтями в дерево и похожая на ящерицу, которая не может решить, кем бы ей хотелось быть — змеёй или крокодилом. Она поспешно вскарабкалась по стволу, болтая чёрно-жёлтым хвостом. Дик не знал, что эти животные безобидны и что туземцы едят их, иначе он попытался бы её застрелить. Но он предпочёл удрать, думая, что на деле она так же грозна, как с виду.
Встреча с гоанной лишила Дика равновесия, и он начал бояться, что в зарослях действительно водятся звери, нападающие на человека. Он опять увидел змею — тигровую змею со множеством тёмных перекрещивающихся полос — и ощутил ядовитую силу, исходящую от неё. Зелёный древесный уж свалился чуть ли не на плечи Дику, и, хотя Дик знал, что уж не ядовит, всё же страшно перепугался. Должно быть, воздух в этот день был насыщен чем-то таким, что заставляло всех пресмыкающихся выползать наружу.
Не решаясь двигаться дальше, Дик уныло присел на голой, со всех сторон открытой полянке. Он неподвижно сидел в полном изнеможении и вдруг увидел, что большая птица ринулась вниз, схватила в траве зелёного древесного ужа. Птица взлетела, держа добычу в клюве, потом уронила её на скалу, снова взлетела и повторяла всё это до тех пор, пока уж не издох. Зачарованный, Дик смотрел, как птица поглощает ужа.
Потом голод снова погнал его в путь. До самого захода солнца Дику удалось съесть лишь несколько плодов джибунга. От мучительной жажды рот и горло у него словно обросли шерстью. Коричневая змея ползла по сухому дну оврага, и он пошёл за ней, вспомнив рассказ старателя о человеке, спасшемся при таких же обстоятельствах тем, что последовал за змеёй и пришёл к воде.
Но змея пропала из виду между камней. В небе парил орёл, на ветках трещали сороки.
Всё тело у Дика ныло, глаза налились кровью и горели, внутренности сжигала изнуряющая жажда. Он без сил упал на землю в ожидании ночной прохлады. Спать он не мог, но временами впадал в лихорадочное полузабытье. Утренняя роса вернула ему самообладание, но он уже больше ни на что не надеялся. Мимо него грациозно проскользнул падимелон — серый, с красноватой шеей, коричневыми лапами и ослепительно белым брюхом; прыгая, он выбрасывал лапы вверх, в отличие от кенгуру, которые подбирали их.
Дик выстрелил и промахнулся. Его рука ни на что не опиралась, и стрелять было трудно: он не справлялся с отдачей. Пробираясь сквозь кустарник, Дик неожиданно наткнулся на дроздиное гнездо. В нём лежало три яйца. Дик разбил одно и, увидев, что оно свежее, залпом выпил. Потом выпил и два остальных. Дрозд летал над ним в ветвях перечного дерева и бранился.
Дику стало легче, но ещё сильнее захотелось есть, и он принялся искать гнёзда. После долгих поисков ему удалось найти одно, но яйца оказались насиженными и так воняли, когда он разбил их, что пришлось убежать. По-прежнему не было ни признака воды.
