Джонни Тремейн - Форбс Эстер (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
За ночь возникла одна довольно сложная проблема. Повсюду бродили сотни сотен, если не тысячи бойцов народного ополчения. Они явились сюда кто в чём был — от плуга, с пашен, из мастерских. У большинства были ружья, но почти ни у кого не было ни тёплой одежды, ни одеял. Не было еды, кроме той, что жена завернула, отправляя в однодневный поход. Не было палаток, не было боеприпасов. Что делать с ними дальше? Куда им деваться? Разойтись ли по домам — ведь они выполнили то, ради чего пришли, — или оставаться и предпринять осаду Бостона? У них не было пушек. У них ничего не было, кроме ружей в руках да огня в груди.
Человек, который назвал себя полковником — у него к старой охотничьей блузе были пришиты самодельные погоны, — сообщил Джонни, что в доме Хейстингса заседает Комитет безопасности, с тем чтобы решить, как превратить этих штатских людей в солдат. Доктор Уоррен был председателем этого комитета. Джонни отправился в дом Хейстингса, где он встретил Поля Ревира, который сообщил ему, что доктор Уоррен отбыл в Лексингтон.
Лексингтон! Вот куда Джонни стремился всей душой! Теперь у него был повод. День был такой же тёплый и прекрасный, как и накануне. Это был один из тех тихих, задумчивых весенних дней, когда солнце проливает свои лучи над ещё холодной, не проснувшейся землёй. Ни облачка на небе, ни дуновения ветра.
Джонни быстро шагал. В каждом доме он видел следы от пуль. Он опять повстречался с похоронами. На повозке, которую тянули волы, в беспорядке лежали трупы. Их должны были похоронить в общей могиле. Встречая повозку, прохожие снимали шляпы. У Джонни не было шляпы, но он остановился и стоял с опущенной головой.
Он пошёл дальше. Увидев, как женщина достаёт воду из колодца, он не выдержал и попросил напиться. Пока он сидел на ограде и пил из деревянной бадьи, женщина отвечала на его вопросы. Это уже Лексингтон?
Да, он только что перешёл заставу.
— Сколько вчера было убито человек из тех, кто защищал Лексингтон, на лужайке?
— Восемь, — сказала она.
Когда он задал следующий вопрос, он не узнал собственного голоса.
— Вы случайно не слышали, как звали убитых?
Она повернула к нему каменное лицо и уставилась на него.
— Вот их имена, — произнесла она, — и да не будут они позабыты! — Затем протянула руки вперёд и стала отсчитывать по пальцам. — Джонатан Харрингтон, — сказала она, — и Калеб с ним, Роберт Мунро, Джонас Паркер, Сэмуэл Хедлей, Исаак Маззи, Натаниел Уаймэн, Джон Браун.
Рэба среди них не оказалось. Джонни улыбнулся.
— А как дела у Силсби, не знаете?
— Женщины и дети, — сказала она, — попрятались, как всюду. Кажется, они уходили в Уобурн, но теперь они, должно быть, уже вернулись на свою мызу.
— А мужчины дрались все?
— Конечно. Все, кроме деда. Он не пожелал прятаться с женщинами и домашними животными, а драться был не в силах. Вот он и решил переждать под собственной крышей.
Джонни последовал дальше, мимо гостиницы Монро, возле которой бригада Перси слилась с отрядами полковника Смита. Тут можно было видеть следы орудий и разрушений. Значит, они уже в самой деревне. На поляне ему сразу бросилась в глаза старая часовня: в неё попало пушечное ядро, и она стала похожа на смятую шляпу.
3
Итак, уже под вечер мягкого апрельского дня Джонни прибыл на лексингтонскую поляну. Крошечная деревянная колокольня подбитой часовни высилась перед ним. Справа находилась таверна Бакмана. По краям поляны легла кружевная тень от молодых листочков. Наши стояли вот тут. Здесь, на этой поляне, с героизмом, поистине трогательным, горстка фермеров выстроилась тонкой ленточкой против семисот солдат английской армии. Тут они и погибли. Как нелепо и как отважно! У Джонни защипало в носу, он провёл рукавом по глазам.
Надо было, впрочем, поскорее разыскать доктора Уоррена, а не стоять и глазеть на место прошедшего боя. До сих пор ему не везло, но вот пришла и удача: он вдруг узнал коляску и маленькую пританцовывающую кобылку доктора с заячьими ушами — прямо перед домом Харрингтона. Доктор стоял на крыльце в окружении плачущих женщин. Джонни понял, отчего они плачут. Джонатан Харрингтон был ранен в перестрелке, и у него только хватило сил дотащиться до порога собственного дома, где он и испустил последний вздох. Доктор Уоррен собирался уходить.
Он был без шляпы, и на его светлых густых волосах белела широкая повязка. Пуля поцарапала ему голову.
Джонни подошёл к нему и протянул список, который успел составить ночью в Чарлстоне. Доктор пробежал его глазами, кивнул и спрятал бумажку в карман. Он слишком устал, чтобы говорить, но один вопрос Джонни всё же решился ему задать:
— Доктор Уоррен… когда наши, которые были в Лексингтоне, стояли здесь… а англичане вон там выстрелили по ним… я знаю, кто был тогда убит, поимённо. Но когда англичане вернулись из Конкорда и бои продолжались всю дорогу от Чарлстона и наши преследовали их… кого тогда убили?
— Ты, верно, разыскиваешь Рэба?
— Да, я должен его найти. Я ни от кого не могу добиться толка.
— Ну так слушай, Джонни, — несмотря на свою усталость, на то, что он всё это время видел только кровь и страдания, доктор как можно мягче возвестил печальную весть. — Рэб стоял здесь… вот примерно где мы сейчас стоим. Он не двинулся после того, как майор Питкерн приказал им разойтись, он продолжал стоять… вместе с другими… с мушкетом в руках.
Джонни представил его себе, как живого: Рэб, стоящий без боязни, в сероватом предрассветном холодке, с мушкетом в руках, и тот особый, ему одному свойственный взгляд — внезапной ярости.
— А после? Рэб пошёл за ними, за англичанами, в Чарлстон?
— Нет. Первый залп его ранил. Он получил тяжёлое ранение.
— Очень тяжёлое, вы хотите сказать?
— Да, очень.
— Понимаю.
Но Джонни ничего не понимал. Чёрная пелена вдруг закрыла свежий весенний мир; в этом мраке он различал только Рэба, гордо закинувшего голову, расправившего плечи, не ведающего страха.
— Где?.. — спросил он.
— Его отнесли в таверну Бакмана. Я был у него вчера. Я и сейчас как раз собирался к нему. Но… не жди многого…
— Я не жду.
— Рэб вёл себя как настоящий мужчина. Смотри же, будь умницей и ты.
— Хорошо.
Это доктор предупреждал его, чтобы он не плакал и вообще не распускался. От него требовалось спокойствие.
4
Доктор Уоррен свистнул своей кобылке, и она пошла за ним, как собака. Джонни вошёл в таверну вслед за Уорреном. Справа находился пивной зал, он был переполнен. Джонни краем уха услышал те же разговоры, какие велись в той таверне, где он покупал себе еду. Неужели они все были героями? Или они только болтали, а ничего не делали? Рэб мало говорил, а сделал всё, что можно только потребовать от мужчины.
Юношу снесли в заднюю комнату на втором этаже… Он был не в постели, а в кресле, обложенный подушками. Женщина, работавшая в гостинице, сидела рядом и молча вязала. Когда появились Джонни и доктор, она, ни слова не говоря, встала и вышла из комнаты.
Джонни боялся, что Рэб будет мучиться, кричать и метаться, как те раненые, которых он видел; боялся, что в такой непосредственной близости к смерти ему изменит свойственное ему хладнокровие и чувство собственного достоинства. За полтора года совместной жизни с Рэбом он так его и не узнал как следует, как знал он, например, ненавистного ему Дава.
Но Рэб казался почти таким, как всегда.
Лицо его было бледное, но не измождённое. Глаза очень тёмные и широко открыты. Рэб улыбнулся:
— Выбрался благополучно?
— Да.
— Как там в Бостоне?
— Англичане злятся, что мы их побили.
В углу рта показалась струйка крови. Рэб вытер её. За эти несколько часов руки его сделались белыми, слабыми, тонкими. Он повернулся, и дневной свет вдруг озарил его лицо. Джонни увидел, что оно стало почти прозрачным. Сиреневые тени окружали глаза.
— Я тут много чего передумал, — выговорил Рэб наконец. — Вот так, валяясь. Помнишь торговку, которая потеряла свинью? Её звали Мирра, и она умела всякие штуки… а когда я поднял голову, увидел тебя — ты стоял, как воришка, держа руку в кармане, помнишь?
