Субмарина «Голубой Кит» - Мирер Александр Исаакович (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
– Теперь, мисс, если это не секрет. Откуда вы родом?
– Я – советская, – призналась Катя, не смея взглянуть на Коротышку.
– Отлично! А как вы передвигаетесь, если не секрет? – Они смотрели на Катю, как первоклашки на учителя. Даже – как на директора школы, вот как!
Но объяснять было уже поздно – наступила светлая темнота. Золотые кокарды задрожали, исчезли. Катя привычно зажмурилась, очутилась в воде и вынырнула, продувая нос. Речка несла ее от института в тайгу, а вдоль берега семенила бабушка и кричала:
– Рятуйте!..
Десятком взмахов Катя выплыла к берегу, выскочила на траву, отплевываясь, как мокрый верблюд. Бабушка Таня бежала к институту, вскрикивала:
– Рятуйте!.. – и прижимала к груди Катин портфель.
Увидав внучку, она сказала только:
– Лышенько мое! – и села в прошлогодний бурьян под институтским забором.
5. «ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ»
Такой грозы еще не бывало. Даже памятный случай в Киеве, когда Катя и соседский мальчишка Жорка влезли на лестницу маляра и упали вместе с лестницей и ведерком для краски – даже тот случай не шел в сравнение с сегодняшним. Бабушка Таня бушевала. Катя – еще бы! – лежала в постели, по всей улице разносился запах горелого молока, сбежавшего от бабушкиного гнева. Кате бежать было некуда. Мама примчалась с работы и, виновато мигая, стерегла дочь, а бабушка гремела, как камнедробилка, и поносила «всю семейку, которую она кормит и обстирывает без намека на благодарность». Она требовала, чтобы Катя созналась, что нарочно прыгнула в воду, желая бабушкиной немедленной смерти. Она кричала, что дети завезли ее к медведям и волкам и «привязали к плите».
Мама вздыхала, не пытаясь спорить.
Катя упорно стояла на своем: она прыгнула в воду, чтобы спасти котенка. Пока бабушка волокла ее домой, она сообразила, что, во-первых, бабушка Таня обожает кошек; во-вторых, если Катя сознается, что упала в воду, то ей запретят ходить на скельки. На вопрос, почему же Катя не откликнулась, когда бабушка взывала к ней с берега, а «плыла в воде, как той труп», тоже нашелся ответ.
Она плыла не как труп, а кролем. При этом уши должны быть в воде, и, как всем известно, пловец кролем ничего не слышит.
– Где же тот котенок? – с едкостью вопросила бабушка. – Который тебе дороже, чем родная бабка? Утонул?
Она протопала на кухню и поддала ногой коту Тарасику, впрочем не сильно. Тарасик мяукнул и продолжал подлизывать сбежавшее молоко.
Катя попросила у мамы учебник алгебры, прикрылась им, как крышей, и принялась думать. Это было нелегко – к маме уже явилась соседка Марианна Ивановна, и ей описывали в красках ужасные события и вспоминали Катины проступки за все двенадцать лет, прожитых ею на свете. Хорошо еще – отец позвонил по телефону и предупредил, что вернется очень поздно. Хоть с ним разговора не будет…
Катя со злостью откинула одеяло. Терпеть она этого не может – лежать в постели. «Сделай то, сделай это!..» Она посмотрела на закрытую дверь, показала ей язык и стала одеваться. Командуйте, распоряжайтесь, взрослые! Зато у нее теперь есть свой секрет. Тайна. Получше ваших секретов. Вот Марианна Ивановна уже начала шептаться с мамой. Толкует, наверное, о «чудных мгновениях, память о которых уйдет с ней в могилу». Тоже мне, секреты!
Катя села за письменный стол и нарисовала на промокашке надгробный памятник с пропеллером. Она будет летчицей, как Герои Советского Союза из полка Бершадской. Катя знала об этом полке все, что можно узнать из книг. Она станет летчицей сначала, а потом подаст рапорт и перейдет в космонавты.
Когда на промокашке появились последовательно: самолет, ракета, и женская головка в шлеме, похожем на банку из-под болгарского варенья, и собака Уголек, Катя поняла, что отвлеклась от темы. И стала раздумывать о перемещениях. Теперь уже не годилось объяснение, что она заснула на скельках и перемещение ей приснилось. Она перестала спать днем еще три года назад. Кроме того, свалившись в воду, любой человек бы проснулся! Она вынырнула довольно далеко от камней, много ниже по реке. Катя попробовала сообразить, сколько метров она проплыла «во сне», – вышло столько, сколько от дома до булочной. Надо при случае смерить шагами расстояние от ворот до булочной. Правда, длину шага они измеряли еще в пятом классе на уроке географии, а с тех пор она выросла втрое.
Катя засмеялась – вот дурочка! Зачем же мерить до булочной, если можно прямо на месте – от камней до тропинки, по которой она вылезла на берег?
– Она смеется! – трагически воскликнула бабушка, заглядывая в дверь. – Смеется, бисова дытына! Марш в постель!
– Ну, ба-аб Таня, – угрюмо заныла Катя, – ну ба-аб Танечка, у меня же завтра контрольная по физике…
– А температура?
– Не-ет у меня температуры…
Бабушка пощупала ей лоб и отступилась. Контрольная по физике – важное дело, считают взрослые. Еще вчера Катя тоже волновалась из-за этой контрольной, из-за двойки, которую она должна получить. Сегодня ей было все равно. Двойка так двойка. У нее есть секрет. По-тря-са-ю-щий!
Но скажите, пожалуйста, как это получается? Волшебник, что ли, сидит в камнях и перебрасывает ее в разные места? Всех он перемещает или ее одну?
Потеха! Персональный волшебник Кати Гайдученко!
И совсем чудная мысль пришла ей в голову. Такой секрет держат про себя все люди. Раз с ней произошли перемещения, то и со всеми они могли случиться. Значит, все таятся друг от друга? Подумав, Катя решила: нет, хоть один бы, да проболтался. Тоська, например, давным-давно бы всем растрезвонила. Взрослые, несомненно, печатали бы толстые книги и журналы на разных языках – «делились» бы изо всех сил.
Значит, у нее свой волшебник? Чепуха какая-то! Если он персональный, тогда почему он устраивает перемещение только с камней? Скорее всего, место… волшебное.
Катя со стыдом проговорила про себя это слово. Другого названия она просто не могла придумать.
О причине перемещений лучше было не задумываться. Она стала вспоминать оба перемещения по порядку. Оказалось, что запомнила очень мало. Папа не зря говорит: «Наблюдательность у тебя никудышная, тренируй».
И тут она вспомнила!
«Сообщите тем, кто вас послал, что район сорок северной и семьдесят западной опасен для плавания».
Катя подскочила к полке и с натугой вытащила большой атлас. Он был здоровенный, почти что ей до пояса, если поставить его на пол. Развернуть его можно только на полу – на письменном столе он закрывал чернильный прибор и вазочку.
Она раскрыла атлас прямо у полки. Африка, еще Африка – другого цвета, – теперь Африка кусками… Сколько же ее здесь? Катя перебросила сразу десяток страниц: Европа. Потом Антарктида, Азия! Терпения не хватало у Кати – отыскивать Атлантический океан. Она распахнула дверь, перебив грустное повествование Мариан-Иванны:
– Мам, где такое место, сорок северной и семьдесят западной?
– Простите, – извинилась мама перед соседкой, а та сладко улыбнулась. – Сорок градусов северной широты, семьдесят западной долготы… Атлантика. Где-то у берегов Соединенных Штатов… Да, в районе главного хода.
– А как его найти в атласе?
– Не его, а ее. Это точка, условная точка в океане.
– Я знаю, знаю! – торопилась Катя. – Пересечение воображаемых линий. Мам, а мам, покажи мне в атласе!
– Что за спешка такая? – Мама показала глазами на Марианну Ивановну, но та сама догадалась, что разговоров про чудные мгновения больше не будет.
Катя взгромоздила атлас на обеденный стол, и получилась скатерть. Полстола занимала Азия, и полстола – изнанка Европы. От атласа пахло краской, мелованной бумагой и переплетным клеем.
– Всегда, всегда вам рады! – вежливым голосом говорила мама из прихожей.
…Европа – тоже на половину стола. Салатно-зеленая, с палевыми тенями возвышенностей. Вот Урал. Они живут вот здесь, но даже на этой карте их дом казался бы… чем? «Ничем», – поняла Катя. Весь большой девятиэтажный дом с лифтами, мусоропроводом, светлыми окнами – весь огромный дом стал бы незаметным, как микроб, если смотреть на него без микроскопа.
