Наследники (Путь в архипелаге) - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Был хронометр словно посредник между разными временами. Соединял сороковые годы мальчишки Толика Нечаева, шестидесятые – юнги Гая и нынешние… Чьи? Его, Егора?
Однажды поздно вечером украдкой от всех Егор в блокноте с «Крузенштерном» нарисовал что-то вроде схемы. Это был чертеж событий разных лет – от выхода «Надежды» и «Невы» с Кронштадтского рейда до… признаться, до того дня, когда Егор привел домой Михаила и нажал кнопку на плейере… Всех людей там обозначил Егор именами и звездочками: Крузенштерн, Резанов, Головачев, Толик, Курганов, Гай… Лишь для себя оставил на краю страницы пустое место и мысленно пометил его знаком вопроса: что он, Егор Петров (или Нечаев?), значит в этой странной и долгой истории? В неоконченной… Словно Курганов продолжает писать свою книгу и Егор – один из ее будущих героев.
Имена и разные значки прибавлялись. Вчера Егор, поразмыслив, вписал в схему Ревского и Наклонова. А сейчас подумал, что надо бы сделать еще один значок – Севастопольские бастионы. Ведь хронометр связывает его, Егора, и со временем Крымской войны. Именно там кончается повесть «Острова в океане». И надо вписать этого капитан-лейтенанта… Как его фамилия-то? Ага, Алабышев!
– Гай, а с чего это Курганов сделал у книги такой конец? Про Севастополь?
– Ну, я же говорил. Наверно, хотел показать, что смерть бывает разная…
– Да, но откуда этот Алабышев-то взялся? Он же не плавал с Крузенштерном, там совсем другое время.
– У писателей это, кажется, называется «замкнутая композиция». Когда в начале и в конце книги появляется один и тот же герой, хотя в самой повести его нет.
– А… где он там в начале-то?
– Я разве не рассказывал? У Курганова было вступление. Там Крузенштерн, когда он уже директор Морского корпуса, заступается за маленького кадета резервной роты…
– За Егора?
– Вот именно… А потом, в эпилоге, этот воспитанник Крузенштерна спасает от смерти ребят. Все закономерно…
«Все… кроме одного», – сбивчиво подумал Егор и почему-то смутно, на миг, вспомнил Веньку.
Когда Егор в классе слушал Наклонова, фамилия кадетика скользнула мимо сознания. Но теперь беспокойно, колюче зашевелилась в памяти: «А ведь, кажется, и правда – Алабышев… Разве бывают такие совпадения?.. Если исторические повести, то, наверно, бывают. Писатели разные, а пишут-то про одних и тех же людей. Из одних архивов для себя факты выбирают… Но…»
– Гай! Но ты же говорил, что Алабышева Курганов придумал! Помнишь, ты сказал: «Это, кажется, единственный вымышленный персонаж в его повести, но тоже очень важный…»?
– Егорушка! Это не я говорил, а Толик. Пятнадцать лет назад, когда пересказывал рукопись… Я-то что могу знать? Я повести в глаза на видел, помню только по его словам… А какая разница, придумал или нет? Разве так важно?
– Сейчас… – пробормотал Егор, морща лоб.
В блокнотной схеме он мысленно провел между именами Наклонова и Алабышева прямой пунктир и в середине его вписал жирный вопросительный знак. И когда старательно ставил под знаком точку, она как бы взорвалась тревожным зуммером – это здесь, в прихожей, длинно затрезвонил телефон.
Михаил, по-прежнему хватаясь за спину, заторопился к аппарату. Потом сказал разочарованно:
– Егор, это тебя…
Звонила мать. Она раздраженно спросила, до какой поры Егор будет болтаться неизвестно где. У отца такие неприятности, а сын веселится в гостях.
– Какие опять неприятности? – тоскливо сказал Егор. Думать о доме не хотелось.
– Большие. Таких еще не было… – Мать, кажется, всхлипнула.
– Ну, а я-то при чем? – огрызнулся Егор. – Я чем могу ему помочь?
– Хотя бы тем, что будешь дома и не надо трепать из-за тебя нервы… Завтра с утра выезжай! Слышишь, Горик? – она всхлипнула опять. – Я тебя очень прошу. Завтра с утра…
От телефона Егор отошел с упавшим настроением. Не из-за отцовских неприятностей, конечно. Эти дела были ему до лампочки, можно и не ехать. Мать покричит, поругается и отстанет. Но не завтра, так через пять дней возвращаться все равно придется. Все равно кончатся каникулы, которые провел Егор будто на крузенштерновской «Надежде»…
Михаил, узнав, о чем был разговор, осторожно заметил, что надо бы ехать. Михаила можно понять: ему неловко перед матерью Егора. Алина Михаевна, небось думает, что он переманивает ее сына к себе из родного дома!
А что делать в том доме, в том городе? Егор прикинул: ждет ли его там хоть что-то хорошее? И понял: одно только греет его – Венька.
У Веньки хорошо. Почти так же, как здесь. Та же доброта уютного, обжитого дома. Можно так же сидеть и говорить не спеша. Можно будет наконец рассказать о Гае и Толике, о фильме. И обо всем, что с этим связано… И повод, чтобы к Ямщиковым зайти, есть: Ванюшкину одежду-то надо отнести. Обещал, что вернет через два дня, а застрял в Среднекамске на неделю.
Заглотыш ходил уже в своей одежде: кое-что Михаил и Галина купили ему в «Детском мире», спортивный костюм для дома взяли у девчонок.
Сейчас Заглотыш в этом костюме строил на полу мост из конструктора над железной дорогой. Пускал по мосту автомобильчик, подаренный Ваней. Из прихожей было видно в открытую дверь, как он тихо и самозабвенно возится со своей техникой.
– Много ли человеку надо… – сказал Михаил.
– Ну и… как теперь с ним? – нерешительно спросил Егор.
– Пусть живет пока… Если мать не откликнется, поговорю с ближней школой, у меня там директор знакомый. Учебники у девчонок возьмем…
– Навязал я тебе камень на шею… Я же не знал про Никитку…
– Да ничего. Может, и к лучшему. А то свел бы его Мартышонок или кто другой в какой-нибудь бункер…
– Куда?
– Ну… в тайную кают-компанию, вроде вашей «таверны». А там всякое. Глядишь, и к наркотикам приохотился бы…
– У нас ничего подобного не было! – взвинтился Егор. – Один раз два дурака попробовали, да и то им морды раскровянили и прогнали навсегда.
– А тебе… не предлагали попробовать?
– Предлагали, – сознался Егор. – Я и глотнул. Меня тут же всего наружу вывернуло. Я вообще таблетки не терплю.
Михаил с облегчением сказал:
– Вот и хорошо… Тебя отец спас, Толик…
– Почему?
– Наследственность, наверно. Он тоже никаких пилюль и порошков с детства не переносил. Бабушка рассказывала: как заболеет – одно мучение…
– Видишь, где мучение, а где польза, – хмыкнул Егор.
– Ага… А кстати, Курбаши-то ваш все-таки за наркотики загремел. Сам не баловался, а сбытом занимался. Не в «таверне», конечно, он парень мозговитый…
– Откуда ты знаешь? – опешил Егор.
– Знаю… У меня в вашем городе кой-какие знакомства с оперативниками имеются, рассказали… Его дружки аптеку взяли с кучей таблеток. «Колеса» они называются по их терминологии. И в «гараж», то есть в специальный тайник, спрятали… Но за тем «гаражом» уже глаз был…
«Вот оно что! – ахнул про себя Егор. – А я-то думал про машину. Теленок…»
– В общем, вовремя ты прекратил отношения с этими джентльменами. Твою репутацию они бы не скрасили…
– Знал – и молчал, – беспомощно упрекнул Михаила Егор.
– Ага. А начни я разговор, ты опять решил бы, что я тебя воспитываю… Хотел перед отъездом рассказать.
Егор помолчал и, меняя разговор, хмуро попросил:
– Я позвоню Ямщикову, можно? Объясню, почему столько времени шмотки не возвращал…
Телефон Ямщиковых не отвечал. Даже гудков не было.
– Подожди немного. Может, просто линия загружена, – сказал Михаил. И вспомнил: – Кстати, наш номер с десятого января изменится. Запиши-ка сразу: пятьдесят семь, ноль два, двенадцать…
Егор вытащил дареную авторучку. Но блокнот был в комнате, а под рукой оказался только листок со стихами. Не отходя от телефона, Егор на обороте старого листа написал цифры. Уж эту-то бумагу он не потеряет…
Потом он опять позвонил Ямщиковым. Ответил Ваня. Скучным бесцветным голосом:
– Квартира Ямщиковых…
– Иван, это я, Егор.
– Ага…
– А Венька дома?
– Нет, конечно…
