Топот шахматных лошадок (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
— А это что? — решилась на вопрос Белка.
— Линии с особыми свойствами… Ты меня очень-то не спрашивай. Мне объясняли, но я запомнил… пожалуй, просто, как попугай. Без этого… без внутреннего понимания. Знаю, что по краю Треугольной площади проходит с одной стороны темпоральнй вектор, Ну, то есть который определяет свойства времени. С другой стороны — вектор гравитации. Этот как бы линия всемирного тяготения. А третий вектор, он параллельный Генеральному меридиану Кристалла. А меридиан — это вроде как кристаллическое ребро…
— А главная точка — это где солнечные часы! — радостно догадалась Белка.
— Да… наверно. Да дело не в точке, а во всем треугольнике. Внутри его иногда возникают такие свойства и творятся такие дела, что физики выворачивают мозги наизнанку… Вот и здесь тоже…
Белка покачала головой, поправила очки и призналась:
— Я понимаю… только не все понимаю. Ну ладно, свойства внутри треугольника. Но ведь многие переулки переходы, площади, они же за границами Треугольной площади, снаружи. Они-то… как и откуда?
— Кажется, что снаружи, а на самом деле внутри. Поэтому на них и трудно выйти, когда идешь из города. Иногда просто невозможно… Треугольник прячет их в себе…
— А зачем? — вырвалось у Белки.
— Да ни зачем! Так получилось, когда Кристалл искал точку. Здешние студенты говорят: «Побочный фактор»… Белка, я же сам почти ничего не понимаю…
— Хороший фактор, — задумчиво сказала Белка. — Здесь ребята не злые. Даже того, «кандеевского» не побили… А правда, что самолетики превратятся в стрекоз?
— Та-а, превратятся, — отозвался с левого бока Сёга. — Птаха же обещал… Вашек, я уже посмотрел… Пойдем дальше?
Они отнесли на место книгу Навигатора, у дверей сказали седой смотрительнице спасибо. Та опять по-королевски наклонила прическу.
В коридоре Вашек объяснил, что идти надо не обратно, а вперед, тогда выберутся наружу скорее. И скоро выбрались. Оказались на усыпанной одуванчиками лужайке рядом с водопроводной башней — той, которую Белка раньше видела лишь издалека.
Вблизи башня оказалась высоченной. Заглянули внутрь. Там было гулко и пусто, вокруг железной колонны спиралью обвивалась лестница — вела под крышу, к могучему клепаному баку. Пахло ржавчиной (и все-таки опять же скошенной травой).
Вашек сказал, что башня — это одна из вершин треугольника. Здесь пересекаются два вектора («Не спрашивай, какие. Я не знаю»).
Пролезли через дыру в каменной стенке. Снаружи был, видимо, уже не Треугольник, потому что опять ощутимо куснула крапива. Белка и Вашек запрыгали, только Сёга не обратил внимания Наверно, его защищали лошадки.
Пейзаж вокруг был знакомый: городской пруд с гранитной набережной на другом берегу и плавучая пивная в виде старинного парохода. Да, привычная картина, если только не ломать голову: как это пруд оказался здесь? Казалось бы, он совсем не в том краю города, где бывшие Госпиталя… Белка ломать голову не стала. Только оглянулась. Башня, церковь, институтские корпуса оказались неразличимы за каменной стеной и кленовыми зарослями. Белка мельком пожалела об этом. Но здесь, на берегу, тоже было неплохо. Романтично даже.
Три века назад, когда город только начинали строить, здесь возвели оборонительные сооружения. Не то чтобы полную крепость, а так, пару бастионов. Это чтобы отгонять местные племена, которые, по мнению тогдашних чиновников, могли разрушить плотину и спалить железоделательный завод. Племена не нападали (на фиг им это было нужно?), бастионы зарастали и разрушались, а потом и вовсе сравнялись с землей. А незадолго до рождения Белки, когда город собирался праздновать очередной юбилей (власти устраивали юбилеи каждые пять лет, чтобы жители больше веселились и меньше думали о невыплаченных зарплатах), один бастион решили восстановить. Вернее, построить заново. На зарплаты денег не было, а на это дело нашлись, потому как история и воспитание патриотизма. Насыпали возвышеньице, облицевали гранитом торчащий острым углом бруствер, привезли откуда-то две чугунные пушки, установили их на старинных лафетах. Пушки смотрели через пруд на губернаторскую резиденцию, что давало немалую пищу для острот и анекдотов.
Достроить бастион не успели, но все же привинтили к облицовке медную доску, где объяснялось, что это за памятник. А в день юбилея устроили здесь пышный салют.
На этом все и кончилось. Скоро построенное на песке укрепление стало оседать и сползать в пруд, медную доску украли охотники за цветным металлом, пушки перекосило. У лафетов мирно цвели одуванчики, вокруг бастиона выросли могучие репейники. Это было даже хорошо — придавало укреплению по-настоящему старинный, «исторический» вид. Иногда здесь играли сбежавшие из соседней гимназии мальчишки, порой устраивались под орудиями любители пива, но чаще всего бастион пустовал. Оно и понятно, добираться сюда приходилось через кленовые и репейные джунгли.
Сёга сразу слез под бруствер, сел там на торчащую из облицовки балку, снял полуботинки, заболтал в воде ногами. Неподалеку проносились, махая блесатящими веслами, байдарки. Вода отражала синее небо и казалась вполне чистой. Сёга оглянулся:
— Можно я окунусь?
— Там кишечные палочки, — недовольно сказал Вашек.
— Да я чуть-чуть! Нырну разок, вот и все!
— Ну, валяй, — разрешил Вашек. — Только у берега, чтобы не пришлось вылавливать…
— Ой, да я не хуже тебя плаваю! — Сёга, балансируя на балке, стряхнул с себя красные трикотажные тряпицы, остался в желтых плавках и боком, не очень-то умело плюхнулся в воду. — Ура! Совсем теплая! И ни одной палочки!..
— Болтун… — хмыкнул Вашек. И неловко спросил у Белки: — Может, мы тоже окунемся? А то припекает…
— У меня купальника нет, — досадливо сказала Белка. — Ты ныряй, если хочешь…
— Нет, я тогда тоже не буду… — Вашек запрыгнул на орудийный станок, сел верхом на длинный ствол, перебрался к самому концу. — Садись рядом.
Белка поддернула на плече ремень сумки и тоже забралась на пушку. Села боком, как всадница на известной картине из Третьяковки. Только на ней была, конечно, не длинная юбка-амазонка, а шотландская юбочка выше колен, недавно покусанных крапивой. Покрытый оспинками чугун оказался теплым, как домашняя печка. Это уютное тепло не соответствовало грозному назначению орудия. Белка погладила пушку, будто добрую собаку.
Сёга, незагорелый и костлявый, бултыхался, поднимал тощими руками брызги и, кажется, даже плавал — метров пять от берега и обратно. Вашек следил за ним неотрывно. Он сидел к Белке спиной, она видела его блестящее под солнцем плечо с полосатой лямкой майки, щеку, и прикрывшие ухо льняные пряди с загнутыми внутрь концами. Вашек вдруг шевельнул плечом, словно Белкин взгляд защекотал его. Она отчаянно смутилась и сказала первое, что пришло в голову:
— Может, пора ему вылезать? Не простыл бы…
— Сёга, давай на сушу! — обрадованно закричал Вашек. — А то всех лягушек распугаешь!
— У тебя то палочки, то лягушки. Может, еще крокодила обнаружишь? — фыркая, отозвался Сёга. Но спорить не стал. Выбрался, прихватил с балки свое имущество, поднялся к пушкам. Сел у соседнего лафета. Зябко взял себя растопыренными пальцами за колючие плечи.
— У меня в сумке есть косынка. Вытрись ей, как полотенцем, — быстро сказала Белка.
— Вот еще, так обсохну… Или ладно, давай, — вздрогнув, откликнулся Сёга.
Вика бросила ему лёгкий пестрый платок. Потом охнула:
— У меня же в сумке аппарат! Совсем забыла!
Уходя из дома, она прихватила маленькую фотокамеру и ни разу потом не вспомнила.
Вашек вытянул шею:
— Покажи… Ух ты, цифровая. Можно снимки сразу загонять в компьютер, да?
— Можно… А можно печатать на цветном принтере. Только у нас его, конечно, нет, это же сколько денег надо… А камеру подарил один родственник, когда приезжал из Канады.
Сказать, что сама была в Канаде и что камеру дядя Валентайн подарил ей там, перед отъездом, Белка постеснялась. Еще подумает Вашек: у какая «новая русская»!
