Колесо племени майя - Дорофеев Александр (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
– Запомни, – кивал Эцнаб, – сердце человека – благоухающий цветок, распускающийся в полночь.
«Хорошо сказано! – думал Гереро. – И как умно – пить кактус и закусывать кактусом. Только великий народ мог придумать такое!»
Уже взошла луна, и Эцнаб указал на нее сухим и тонким, как у птицы, пальцем.
– Видишь кролика Ламата? Там его дом!
Гереро пригляделся и на одной из двух – то ли на левой луне, то ли на правой – действительно различил сидящего кролика.
– У тебя зоркий глаз, – одобрил Эцнаб. – И мудрая голова! Лишь на очень мудрой голове могут расти со всех сторон рыжие волосы – и сверху, и снизу. И вот что я решил, Рыжебородый, – ты будешь жить среди нас!
После чего раскурил и протянул трубку с табаком.
Той ночью под луной, откуда поглядывал кролик, Гереро впервые вдохнул табачный дым, и показалось, что глубоко окунулся в терпко и удушливо благоухающие цветы.
И сердце его билось спокойно, ровно, как у человека, с которым ничего дурного никогда не случится.
Советник ахава
Сиб
Вокруг дворца правителя-ахава Канека над цветами лилового колокольчикового дерева порхало множество колибри.
– Души погибших воинов, – сказал Эцнаб. – Они обитают в раю, но раз в пятьдесят два года спускаются на землю, чтобы насладиться цветочным нектаром.
Этим утром Гереро и сам блаженствовал, как колибри, будто угодил в рай, нарочно для него созданный.
«Если разобраться, так оно и есть, – согласился про себя Эцнаб. – Увы, далеко не каждый и очень редко это ощущает».
Дворец ахава был невероятно пышен. Ничего подобного Гереро раньше не видывал. Комната из чистого золота обращена к востоку. Изумрудно-бирюзовая глядит на запад. Третья, облицованная перламутровыми раковинами, покрытыми тончайшими серебряными нитями, выходит на юг. Четвертая – из яшмы и нефрита – северная. И все украшено искусно сплетенными покрывалами из перьев – желтых, нежно-синих, розовых, белых в крапинку, красных и зеленых.
Позже Гереро понял, что убранство дворца зависит от расположения духа ахава Канека. Когда он бывал расстроен или угнетен, все комнаты выглядели одинаково – просто покрыты расписной штукатуркой.
Но в тот день Канек радовался жизни, сидя на каменном троне, укрытом подушкой и пальмовыми листьями.
Он был в нагрудном панцире из леопардовой шкуры с раковинами по краям. В его ушах – бирюзовые диски с красными кисточками. На шее – ожерелье из раковин. А на голове – высокий плюмаж из черных вороньих и красных перьев попугая-гуакамайи. Рукава белой рубахи тоже затканы разноцветными птичьими перьями. На коленях – плетеный двуручный щит, в руке – жезл в виде красно-черной змеи. А на ногах – обсидиановые браслеты и белые сандалии.
Рядом лежала огромная собака, кофейного окраса, однако без шерсти, как будто только что наголо выбритая. Ее звали Шолотль, по имени чудовищного пса, охранявшего загробный мир. Впрочем, эта голая собака была крайне любезна и ободряюще подмигивала, разве что не улыбалась.
Широко улыбался и сам ахав Канек, показывая ровно подпиленные зубы, облицованные кое-где зеленым нефритом. Некоторое время он разглядывал рыжебородого гостя, словно вычитывал, что у него на душе, и наконец кивнул, чтобы Гереро присаживался.
Его угостили соленой морской щукой-пикудой с толстой репой-хикамой, странными фруктами – помидорами и агуакате. А затем и сластями, приготовленными из редкого лесного плода икаку.
Но главным оказалось то, что Рыжебородый назначен военным советником ахава.
В те времена дело до войны не доходило. Некоторые роды, или кланы, – например, ягуары и лагартихи – платили городу Тайясалю немалую дань. Каждый месяц-виналь привозили на остров хлопковые ткани, перья, драгоценные камни, плетеные циновки и щиты, выделанные шкуры и украшения из бирюзы, а также перец, соль, бумагу, домашнюю птицу, прочное волокно из листьев растения юкка, маис, мед, воск, табак и ароматическую желтую смолу…
От этих кланов можно было ожидать враждебных выходок, вроде внезапных нападений. Но у них и без того сейчас забот хватало. Они отчаянно, с переменным успехом, защищались от белых пришельцев.
А город Тайясаль, скрытый в глубинах сельвы на острове посреди озера, жил мирно, без особых тревог.
Его населяли ювелиры, ткачи, гончары и камнетесы, воины и торговцы, музыканты и танцоры, столяры, плетенщики корзин и циновок, водоносы, земледельцы и садовники.
Гереро стал военным советником. И чтобы его советы могли быть поняты, постарался овладеть речью майя, подобной волне, без препятствий набегающей на берег.
Слова порхали, трепетали, как колибри над цветком распустившейся орхидеи. И в конце каждого – приподнятый вздох, будто оно, взмахнув крыльями, улетает. Произнесено, и нет его, улетело. А на смену припорхнуло, щебеча, другое.
Ну, уж коли разговор о птицах, так надо помянуть, что Гереро научился сбивать их на лету, не портя драгоценных перьев. Для этого майя насаживали на стрелу твердый гриб, и птица падала на землю оглушенная.
Кроме того, узнал, как поймать дикую свинью и броненосца, как выследить красного оленя и тапира, что делать, если вдруг повстречаешься на тропе с ягуаром. Большую часть времени он проводил на охоте.
Но кое-какие советы и Рыжебородый давал воинам майя. Показал, как управлять парусами на пирогах, когда идешь против ветра или течения, как плавать морскими саженками, вязать особенно крепкие узлы на веревках и весело танцевать качучу и сарабанду. Сплел из волокон кактуса агавы прочную сеть и поставил в озере. Майя глазам не поверили, увидев, сколько попалось рыбы.
Впрочем, на свой манер они ловили не многим меньше. Перегораживали речку или ручей плотиной и бросали в воду дурманные травы, отчего рыба, засыпая, всплывала на поверхность – только собирай.
Гереро решил удивить их еще больше и смастерил повозку на двух колесах из деревянных чурбачков. Она катилась вполне прилично, хоть и вразвалку, с подскоками.
Однако на жителей города Тайясаля не произвела впечатления. Как будто они увидели что-то знакомое, отчего давно отказались за ненадобностью. Так ребенок, повзрослев, отворачивается от старых игрушек.
В хозяйстве майя не было колеса. Зато в их воображении крутились колеса – небесные и временные, исчисляющие жизнь одного человека, поколений, целых народов и всей нашей Земли.
Вскоре Рыжебородый стал своим человеком на озере Петен-Ица. Расхаживал по городу в белой рубахе с красным узором, вышитым на рукавах, и в коротких, но широких, вроде юбки, штанах-маштле.
У него завелись кое-какие деньги, то есть бобы какао. На городском рынке за десять бобов можно было купить кролика, а за сотню – раба из пленных или сироту, без роду и племени.
Гереро приглянулась старшая дочь ахава Канека. Конечно, на нее никаких бобов не хватило бы.
Но Гереро начал оказывать ей знаки внимания – ухаживал, как мог. Подарил ожерелье из раковин. Потом дюжину красивейших перьев какой-то сказочной птицы, оказавшейся, как выяснилось, петухом местной породы. И вскоре через Эцнаба попросил ее руки и сердца. Неизвестно, какие слова отыскал жрец, но Канек согласился, и Рыжебородый женился на девушке по имени Пильи.
Она была так же нежна и ласкова, как звук ее имени.
