Две кругосветки - Ленковская Елена (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
Руся, чувствуя себя круглым идиотом, отвернулся.
— У Руси развито другое, то что делает человека человеком, — сказал отец Георгий, положив мальчику руку на плечо. — Способность к самопожертвованию, например.
Ребята замолчали, впечатлённые его словами.
— Не расстраивайся, Русь, — произнесла, наконец, Луша осторожно. — Хорошо ведь, что ты Макара догнал.
— Ну, кто кого догнал, ещё вопрос, — Георгий Александрович, сняв очки, стал не спеша протирать их подолом рубашки. — Точное попадание в нужный момент времени приходит не сразу. Однако в целом — молодец, попал, куда намеревался, и с историческим периодом не ошибся. — Г. А. водрузил очки на переносицу и уставился сквозь них на Макара. — Знал, Макарка, где тебя искать…
— Если этот дурацкий эффект близнецов сработал, то почему же мы не вместе в 1804 год попали? — спросила Луша.
— Недолёт. Такое часто случается. Ваша связь сильна, но ты же не часть Руслана, ты тоже… личность. И, видимо, даже потеряв сознание, ты не перестала ею быть, — улыбнулся хронодайвер. Потом нахмурился, и сказал строго:
— А насчёт прыжков с моста и прочих «фокусов» — уж, пожалуйста, больше никаких экспериментов в этом направлении. Запрещаю категорически! Всем ясно?
Ребята закивали.
— Ваша сила — в воображении, в способности ярко представить себе другое время, почувствовать себя частью другого мира, — объяснял Г. А. — Совсем не обязательно пугаться или попадать в критические для жизни ситуации, чтобы переместиться во времени. Гораздо важнее — ваше желание, ваша вера в такую возможность. Ну и умение сфокусировать намерение, осуществить его. Техника, в сущности проста. Но это — другой уровень…
Знайте — сокровенные, тайные знания могут повредить, просто раздавить, разрушить человека, если он к ним не подготовлен. Поэтому и мы, хронодайверы, не слишком откровенничаем с детьми-нырками о таких вещах — всему своё время.
Теперь, правда, у меня есть серьёзный повод задуматься. Ведь мы даже предположить не могли, что кто-то нарочно будешь подвергать себя опасности, чтобы «нырнуть». Всецело полагались на инстинкт самосохранения, о котором так кстати вспомнила Луша… Видимо, придётся нам с вами начать заниматься систематически. Есть у меня, кстати, кроме вас, и другие нырки на примете… — Георгий Александрович снова взялся протирать очки, делая вид, что не замечает наступившее всеобщее оживление.
Потом вспомнили про закольцованные во времени предметы.
— Портрет и ножичек навсегда там остались… — вздохнула Луша. Ножичек она не жалела — пусть хороший человек Беллинсгаузен пользуется, а портрет хотелось бы иметь — на память…
— Да-а, остались без единого ножа, — подхватил Руся, вспомнив о своей потере. — Эх, я, растяпа…
— Ой, совсем забыл! — воскликнул Макар. — Один экземпляр — у меня! — порывшись в карманах, он выудил оттуда перочинный ножик с красной пластмассовой рукояткой. — Этот ты Руся у лодки выронил — я вчера ещё подобрал.
— Ух ты! Спасибо! А я думал, куда он запропастился… — Руся хлопнул Макара по спине и торжественно произнёс:
— Рекомендую! Вот человек, у которого в карманах, что хочешь найдётся. Надо вам средство от комаров — пожалуйста, надо от каннибалов — извольте… Представляете, он нас от людоедов спас. Меня чуть не съели…
Их голоса и удивлённые восклицания ещё долго звучали в вечернем воздухе.
— А мне Меноно говорит: «Здравствуй, Руся», я чуть не упала…
— А мне — «Бог огня», и бух на колени!
— А я этого громилу в татуировках за ногу как цапну…
— А летучая рыба мне по лбу — бац!
Взрывы смеха мешались с шелестом трав, гудением шмелей и нескончаемым, густым стрёкотом цикад.
Наконец, все разом замолчали.
Руся, вертевший в руках ножик, задумчиво погладил пальцем рукоятку, откашлялся и произнёс негромко, обращаясь к Г. А.:
— Отец Георгий, я вот что подумал… — Руся всегда предпочитал называть Г. А. так, он хорошо помнил последнюю бурную ночь своего путешествия в 1812 год и отца Георгия — со спутанной бородой, в чёрной, заляпанной глиной рясе священника, заливавшего из ведра траншеи в заминированном французами Кремле. — А я вот что подумал, — повторил мальчик, сделав длинную паузу, словно ему в голову пришло нечто важное. — Чашу-то Святого Грааля найти не могут — не поэтому ли? Может, она во времени застряла, как Лушкин ножик?
— Остёр, — одобрительно усмехнулся Г.А, — соображаешь быстро.
— И что, никак этот круг не разорвать?
Отец Георгий помотал головой.
— Лучше не надо… Пусть будет всё как было.
Луше показалось, что она уже когда-то слышала эти слова…
— Тебе, Руся, Мориц кусок лавы передал, — вдруг спохватилась она. — Но я его дома оставила…
— Интересно как он там. Как Отто…
— Отто Коцебу? Ну он-то стал известным мореплавателем, и тоже потом ходил вокруг света, уже капитаном, — Макар Лазарев оседлал своего конька и шпарил, как по писаному. — на бриге… эээ… — тут Макар в нетерпении защёлкал пальцами, торопясь вспомнить, — …«Рюрик», вот!
— А посольство-то в Японию чем закончилось? — поинтересовался Руся.
— Да ничем, — засмеялся Макар, — полгода просидели, дожидаясь ответа императора, тот долго думал, но дары не принял, вот они и уплыли восвояси. Сначала на Камчатку. Там Резанов с «Надежды» на берег сошёл, и по своим торговым делам в Америку уплыл. На кораблях «Юноне» и «Авось». А Крузенштерн по Японскому морю ходил, к Сахалину и Курилам, а потом в Китай… Дальше — в Индийский океан, потом обогнул мыс Доброй Надежды и Атлантикой домой вернулся. Это уже в 1806 году было.
— А Лисянский с ними?
— Они разделились на время. Лисянский ещё в Русскую Америку сплавал — там, на восточном побережье тогда было много русских поселений. До острова Кадьяка, потом до Ситки, там даже повоевал немножко на стороне русских колонистов, потом приплыл в китайский Кантон, ну а дальше — почти тем же маршрутом до родного Кронштадта.
— Ой, а про Беллинсгаузена мне расскажите, — попросила вдруг Луша.
— Почему тебя интересует Беллинсгаузен? — округлил глаза Руслан. — Он же с нами плавал. Он на «Надежде» мичманом был.
— Видела я вашего мичмана. У вас он был мичманом, а на нашем «Востоке» — капитаном и начальником антарктической экспедиции. Вот! — заявила Луша и гордо выпрямилась.
— Да, повезло вам, — засмеялся Г. А. — Ты, Луша, вернёшься домой, сама почитай про экспедицию Беллинсгаузена. Или разучилась за время плавания?
— Ничего подобного, я там Кука читала.
— По-английски? — удивился Г. А.
Луше не хотелось его разочаровывать, но пришлось.
— Да не, по-русски. Но с ятями, — неохотно ответила она, и повернулась к Макару. — После Таити куда наши-то поплыли?
Глаза у Макара загорелись и он с воодушевлением начал:
— «Восток» и «Мирный» вернулись в Австралию, подготовились к плаванию в полярных широтах, и снова — на юго-восток, вокруг Антарктиды, вдоль кромки льдов… Открыли остров Петра I, потом землю Александра I. Можно сказать, это был берег Антарктиды. До сих пор, кстати, не выяснено, остров эта земля или полуостров. Там же вечные льды…
— Это когда же они домой вернулись? — нетерпеливо перебила его Луша, озабоченно стряхивая с себя муравьёв и прилипшие травинки.
— В 1821 году, — сообщил Макар несколько упавшим голосом, скептически поглядел на неё и дал совет: — Ты, Луша, правда, возьми, да сама почитай.
Солнце садилось. Стало заметно прохладнее. Поднялся ветер, он гнул ветви, трепал волосы, надувал пузырями футболки. Отец Георгий заторопил ребят — давно было время возвращаться.
— Бегите в лагерь, здесь недалеко, дорогу знаете. Надеюсь, поесть вам оставили…
— А вы? Вы здесь ночевать будете?
— Нет, мы — в город. Лушу мама с папой ждут, мы обещали быть к ужину. Опаздывать нельзя: точность — вежливость королей и… хронодайверов.
Руся хмыкнул. Такого рода вежливости им всем ещё предстояло научиться. Впрочем, учёба должна была начаться уже этим летом — так пообещал отец Георгий. И это, конечно, было здорово.
