Ленька Охнарь (ред. 1969 года) - Авдеев Виктор Федорович (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Ну, а что дальше думаешь? — спросил Охнарь, часто и как-то внезапно смаргивая ресницами: он старался не заснуть. — Домой вернешься?
В деревню? — беспечно ответил Колька. — Эх и сказал! Ай я телят давно не видал? Я, паря, теперь в детский приют вступлю — во куда! Хочу обучиться считать на счетах, как наш лавочник Конёв, после устроюсь в кооперацию торговать колбасой. Вот тогда наемся! А не по нраву придется — сбегу. Я, брат, проворный. А ты чего думаешь?.. Охнарь, слушай: ты теперь можешь кошелек своровать?
В ответ ему раздалось легкое посапывание: Ленька крепко спал, уронив грязную кудрявую голову на руку, и выражение рта у него было спокойным и счастливым.
XXII
В последующие несколько дней в детприемник, или, как огольцы окрестили его, «ночлежку», прибывали все новые и новые партии ребят и малолетних проституток. В городе была объявлена «неделя борьбы с беспризорностью». Областной и районные отделы народного образования, комиссия Помдета, добровольные общества «Друг детей», особмильцы, партийный и профсоюзный актив, заводские, комсомольские организации, конная, пешая милиция — вся общественность участвовала в облаве. Из полузанесенных снегом развалин, из базарных рундуков, дачных вагонов, из подъездов домов — отовсюду вытаскивали ребят и девочек и препровождали в приемник. Число их давно перевалило за полтысячи.
Здание гудело, как зверинец.
К ночлежной жизни Охнарь привык быстро, Кормили три раза в день и довольно сытно. В остальное время суток огольцы были предоставлены сами себе. Воспитатели — в большинстве студенты, прирабатывающие к скудной стипендии, — народ молодой, веселый, как могли, обуздывали разношерстную массу, разнимали бесконечные драки. Многие из одичавших на улице ребят, услышав доброе слово, всей душой потянулись к ним. А оголтелые великовозрастники относились к студентам недоверчиво, презрительно.
На четвертый день, незадолго до обеда, Охнарь от нечего делать решил наведаться в красный уголок — небольшую пустую комнатку, где можно было посмотреть юмористический журнал «Смехач», поиграть в шашки. Одним духом перебежав через заснеженный двор, он поднялся по грязной, заплеванной лестнице на второй этаж.
В правом крыле этого подъезда, рядом с красным уголком, помещалась лишь одна комната: в ней содержались девушки. У двери на табуретке сидела дежурная «нянька» — дюжая, мрачного вида женщина с бородавкой на толстом носу, в который она заталкивала табак. Нянька не пускала к своим питомицам старших огольцов, которые здесь так и вились вокруг.
Войдя в коридор, Охнарь увидел двух девушек. Они шли из своей палаты по направлению к лестнице. Первую из них, похожую на цыганку, он видел в ночь облавы в столовой; это она тогда швырнула хлеб на пол. Коренастая, толстоногая, с крупным смуглым, грубо подмалеванным лицом, она шла, играя бедрами, дымя папиросой. Ее подруга была помоложе, всего лет шестнадцати, стройная, с развивающейся грудью, и одета поопрятнее. Из-под шерстяного платка на низкий лоб спадала кокетливая черная челочка, черные глаза выражали наигранную скромность, но по чувственным, выпукло очерченным и в меру подкрашенным губам еле заметно пробегала загадочная улыбочка. Лицо ее можно было бы назвать красивым, не будь черты его так мелки и невыразительны. Девушка куталась в наваченную бархатную жакетку с меховой опушкой.
От стены отделился подросток в новом, не по росту длинном пальто, загородил молоденькой, с челочкой, дорогу, негромко спросил:
— Обожди, Ира. Прочла?
Тихий голос показался Охнарю знакомым, но подросток стоял спиной и разглядеть его было нельзя.
В это время Охнаря радостно хлопнул по плечу Нилка Пономарь, вышедший из красного уголка. Огольцы не виделись все эти три дня, с момента, когда случайно разлучились в столовой. Слушая Пономаря, возбужденно говорившего о том, что в ночлежке хорошо и ни в какую Азию он теперь не поедет, Охнарь, сам не зная почему, продолжал наблюдать за марухами и пареньком в длинном пальто. Он видел, как девушка с челочкой, которую парень назвал Ирой, остановилась и по губам ее скользнула еле заметная улыбка.
— Я записку тебе передавал, — продолжал подросток, и Охнарь еле разобрал его слова. — Ответ написала?
Ира, так же улыбаясь, покосилась на свою товарку, словно спрашивала ее совета. Цыгановатая девушка кокетливо передернула толстым плечом, сипло проговорила:
— Им подавай все сразу. Может, на ходу с вами и любовь крутить? Нетерпеливые вы какие, мальчики. Дай пройти, мы и так задержались, в другой раз «нянька» в уборную не пустит.
Подросток не уступал дорогу.
— Павлик Москва ждет ответа.
— Ладно уж, Ирок, — сказала первая девушка.— Не манежь мальчика.
Ира вынула из рукава сложенную записку, карандаш, протянула то и другое подростку, потупила глаза и, мелким кокетливым шагом пройдя мимо Охнаря, стала спускаться по лестнице во двор.
— Воспитатель намедни посулил: всех отправим в колонию, — продолжал Нилка Пономарь, доверчиво глядя на Охнаря своими добрыми голубыми глазами.— Скоро, мол, отправим. А там вас на кого хошь обучат. Могут и на слесарей.
По-прежнему одним ухом слушая товарища, Ленька упорно следил за подростком в длинном новом пальто. Вот тот сунул в карман карандаш, записку, неторопливо повернулся, и Охнарь увидел его лицо.
— Червончик! — удивленно и обрадованно вырвалось у Леньки.
Так вот почему он так напряженно прислушивался к голосу подростка! И все же Ленька никак не ожидал увидеть в ночлежке маленького киевского вора. Пальто до щиколоток и заячья шапка совершенно изменили его, но походка и знакомое выражение равнодушия на бледном, не совсем чистом лице остались все те же.
Червончик в свою очередь узнал Леньку, остановился, протянул худенькую руку.
— Здорово!
Лицо его оставалось неподвижным, голос был безучастным, и лишь оживились глаза, слегка гноящиеся у переносицы.
Ленька стал расспрашивать, каким образом Червончик вдруг очутился в этом городе? Один он здесь или вместе с киевской братвой, Бардоном?
Маленький вор, казалось, не расслышал его вопроса.
— Давно тут? — вместо ответа спросил он без всякого, впрочем, любопытства.
Ленька начал рассказывать. Не дослушав, Червончик вяло потянул его за рукав:
— Хряем со мной.
Такое расположение маленького вора польстило Охнарю. Он подмигнул Нилке — потом, дескать, докончим наш разговор — и отправился за Червончиком.
От входной двери они свернули влево, в ребячий коридор, и перешагнули порог небольшой палаты, резко отличавшейся от всех других палат ночлежки. Стены здесь тоже были голые, пол затоптан, зато стояло шесть топчанов — единственных на все здание. Такие вот топчаны и ждала администрация приемника, но все не могла получить.
Ленька с первого взгляда увидел, что и обитатели здесь особые. Во-первых, старше возрастом, во-вторых, одеты получше, в-третьих, держались развязно, уверенно, да и выглядели сытно. Видать, в этой палате собрались не простые уличные беспризорники.
У окна играли в карты — не в самодельные карты, какие шпана вырезала из газет и разрисовывала чернилами, а в настоящие — новые. Банк метал крепкий худощавый парень лет девятнадцати, в отлично сшитом синем бостоновом костюме, в модной кепке из мятого клетчатого пледа, при часах. Взгляд его быстрых черных глаз был тяжелый, пронзительный, неприятный, на смуглом продолговатом лице темнел шрам, в углу брезгливо опущенных губ дымилась папироса с золотой маркой на мундштуке.
Возле банкомета на топчане лежал великолепный желтый портфель, тисненный под крокодилову кожу, с блестящими замками, из него выглядывал кончик грязной рубахи.
— Получил? — спросил парень, перестав раздавать карты и вопросительно глядя на Червончика.
— Получил.
Записка от маленького вора перешла к банкомету в бостоновом костюме. Леньке бросились в глаза его руки: длинные, узкие, с тонкими, холеными нервными пальцами и миндалевидными чистыми ногтями. Так это и есть Пашка Москва, — догадался Ленька. Это он ждал ответа от девушки с челочкой.
