Подмена - Имшенецкий Вячеслав Андреевич (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
— Сейчас будем имя у нее отгадывать. — Колесников сел на трехногий стул возле печки. — Я буду называть клички, а вы внимательно смотрите, на каком слове она вздрогнет. — Полушепотом он стал называть собачьи имена: — Ангара, Найда, Лайка, Вьюга, Ночка, Метель… — Собака вздрогнула. Колесников громко позвал:
— Метель, Метель. — Собака заколотила хвостом. — Что-то не то, но где-то рядом. Учитывая ее купеческое происхождение, надо искать такое же слово по звуку, но старинное. Ребята перебрали десятки слов, но опять же нашел его Вячеслав Валентинович:
— Отель! — Собака, услышав свою родную кличку, завизжала и поползла к ногам Колесникова. Он поднял палец кверху. — Вот что значит досконально изучить жизнь и быт купцов-предпринимателей и их теперешних отпрысков. Кто-то из них ее бросил, потому что псине не больше десяти лет. — Собака Колесникову понравилась, и он, хитро сощурив глаза, как бы между прочим сказал:
— Через недельку полечу в экспедицию, возьму ее с собой, там на свежем воздухе она быстро оклемается.
— Жирный будешь. Мы ее себе оставим, дом караулить.
— Ох, Тимка, и жмот же ты. Ну давайте меняться. У меня есть одна вещица, все трое на коленях будете ползать, умолять, а я потрогать даже не дам. — Вячеслав Валентинович подошел к комоду, выдвинул маленький ящичек, достал тряпичный сверток: — Нате, смотрите!
В тряпках был завернут новый морской бинокль. Такую ценность ребята видели, впервые.
— А чей он?
— Читайте, там написано.
Снизу на шарнире ребята прочли надпись, выполненную крохотными буквами: «От геологоуправления Тимофею Булахову за проявленное мужество при поиске пропавшей группы». На какое-то мгновение Тимка лишился дара речи. Бинокль он положил на подушку и уставился на него не мигая.
— Черт возьми, — сказал нарочно сонным голосом Колесников, — чуть не забыл. — Он опять подошел к комоду, выдвинул со скрипом нижний длинный ящик и вытащил оттуда новенькие тонкоствольные ружья. Две штуки. Затворы и магазины сверкали маслом. Подал Тане и Петьке. — Патроны триста штук в комоде.
Ружья были пятизарядные, тридцать второго калибра. На гребне затвора надписи: «За героизм при исполнении служебных обязанностей. От Северного райкома комсомола».
В старом купеческом особняке Колесников прожил два дня. Он сводил ребят в техникум, познакомил с директором. Тот посадил Таню в мягкое кресло, а Петьку с Тимкой на диван. И каждого расспросил о жизни, о здоровье.
— А когда им приходить на занятия? — спросил Колесников.
— Через три дня к девяти часам утра, аудитория номер восемнадцать. Кстати, у меня уже узнавали по телефону, когда нашим юным друзьям приходить.
У Колесникова дернулась бровь.
— Интересно, кто узнавал?
Директор показал на телефон:
— Человек не назвался, но я его узнал по голосу. Георгий Николаевич Гарновский. Разговорились мы с ним. Пожаловался он на здоровье. На курорт собрался ехать. Да вот, говорит, о детишках беспокоюсь.
Колесников попросил ребят подождать его в коридоре. Из кабинета директора он вышел немножко расстроенным.
— Вот позвонил в геологоуправление, и мне приказали срочно, не медля ни минуты, выехать в экспедицию, на буровую, и машину за мной прислали. — Прощаясь, Колесников опять предупредил ребят: — По городу бесцельно не шляться.
Вечером ребята сидели на полу у теплой печи и разрабатывали план секретной операции. Электрический свет на всякий случай не зажигали. Отель лежал рядом и прислушивался к знакомым звукам старого особняка.
На улице начиналась пурга. У реки на столбе закачался в снежинках фонарь. На первом этаже заскрипели перекошенные ставни. В нежилых помещениях загудел холодный ветер.
— Тимка, ты Гарновского видел?
— Ни разу.
— Тебе надо завтра к нему зайти и спросить любую ерунду. Например, ты ищешь свою бабушку, а точный адрес забыл. А когда проникнешь в квартиру, постарайся задержаться. Погреться попросись. И внимательно все осматривай.
— А как я его узнаю?
— Он левую ногу отставляет в сторону, — напомнила Таня, — и за любую мелочь говорит: покорно благодарю. Ложку ему подашь — покорно благодарю, хлеба нарежешь — покорно благодарю. Скажешь, что погода завтра будет хорошая — покорно благодарю.
Петька достал из рюкзака записку Гарновского.
«…Умоляю простить меня и жду вас. Мой городской адрес: улица Марата, 25, квартира 42 (звонить два раза). С глубоким уважением к вашему мужеству — Гарновский».
Рано утром ребята вышли на поиски Гарновского. Улицы были еще пусты, но окна домов светились. Возле исторического музея старик-метельщик убирал снег. У него Таня и спросила, где находится улица Марата?
— А нумер какой?
— Двадцать пять.
— О-о, дом спецов. Второй за углом. Ворота железные.
Таня поспешила к трамвайным рельсам, покосившись, заметила: Петька с Тимкой двигались за ней по противоположной стороне улицы. Петьку не узнать: лицо по самые глаза он закрыл шарфом, глубоко нахлобучил шапку и поднял воротник.
У крыльца фотосалона Таня остановилась. Подала Тимке условный знак. Он перебежал к ней. Таня, рассматривая рекламную фотовитрину, шепотом объяснила Тимке, куда идти.
Завыла сирена. Автомобили сразу затормозили и, освобождая дорогу, прижались к тротуару. Тревожный звук раздался совсем рядом, Петька с Таней оглянулись. В их сторону мчалась длинная легковая машина. Красный крест на боковой фаре беспрерывно мигал.
Оставшись один, Тимка не торопясь вышел на улицу Марата, на секунду, замер, увидев эмалированную табличку с цифрой двадцать пять, и уверенно двинулся к железным воротам.
Таня с Петькой остановились у огромной фанерной афиши. Долго ее изучали, словно советуясь, идти на этот фильм или нет. И вдруг увидели Гарновского, быстро заскочили за другую сторону фанерного щита.
Гарновский стоял возле тополя. Воротник поднят, шапка надвинута на глаза. Тимки нигде не было. Прошла группа милиционеров, но Гарновский не обратил на них никакого внимания. Толстый портфель он прижал коленкой к тополю, снял кожаные черные перчатки и стал развязывать на шапке тесемки. Волосы у него были подстрижены, небольшие бакенбарды подрезаны наискось. Справившись с тесемками, он чинно надел шапку, как бы невзначай оглянулся по сторонам и пошел… к рекламной афише.
Петька с Таней затаились. Хруста снега не услышали, потому что на повороте заскрежетали колеса трамвая. Петька выглянул из-под афиши. Ни трамвая, ни Гарновского. Рядом с ребятами появился Тимка, он вырос словно из-под земли.
— Пойдемте, его сегодня до обеда не будет.
— Ты с ним разговаривал?
— Нет. Я слышал. Он попросил в киоске журнал «Огонек». Мне, говорит, последних бы пять номеров. В экспедиции, мол, был — прозевал. А старик ему ответил, заходите, мол, после обеда. Ну, он и запрыгнул в трамвай.
— А ты номер квартиры проверил?
— Конечно. Я заходил, когда он в подъезде открывал почтовый ящик, спиной был ко мне. Потом я увидел, во всех были газеты, а в сорок втором пусто. Бросился за Гарновским и у киоска нагнал.
Морозный иней опушил у ребят шапки и воротники. Снежинки заблестели у Тани на длинных ресницах.
— Мальчишки, у меня руки замерзли, давайте куда-нибудь зайдем, погреемся.
В белом пятиэтажном здании, напротив старой церкви, они заметили на первом этаже вывеску «Молочный». В магазине покупателей не было. Он оказался совсем маленьким. Одно окно — у двери, а напротив — прилавок. Вместо штукатурки — белые плитки, блестящие, как лед. Ребята прижались к радиатору.
Толстая продавщица на вошедших не взглянула, продолжая красить перед зеркальцем губы. Она старалась, чтобы они походили на лопнувшее сердечко.
Таня прижалась щекой к горячим чугунным ребрам:
— Мальчишки, надо купить те же номера журналов «Огонек», которые заказывал Гарновский.
— Сделаем, — ответил Петька.
— Ну, что будем покупать, милые мои? – зевнула продавщица.
