Приключения Арбузика и Бебешки. Сокрушение «несокрушимых» - Скобелев Эдуард Мартинович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
На этот раз к Арбузику и Мухоморову присоединилось несколько горожан. Это были люди, чьи родственники томились в неволе. Присоединилась и новая группа полицейских.
Приказы Бебешки получили таким образом материальное подкрепление. Когда же на площадь высыпали заключённые, появилась реальная сила для осуществления перемен.
– Второе требование! – гремел голос. – Представители нынешней власти должны немедленно собраться в кинотеатре «Носорог» и выработать условия своей полной капитуляции! Кто пожелает покинуть город, тот сможет сделать это беспрепятственно в течение двух дней!.. И последнее: нынешний незаконный мэр водворяется в тюрьму для отсидки полученного ранее срока. При условии, конечно, что в его действиях не будет найдено преступлений, требующих нового суда!..
«Дядя Гоша опять загремел, – со смехом комментировали в толпе. – А ведь всего за неделю выучился разговаривать через губу – одними междометиями!..»
Арбузик, понимавший замыслы Бебешки, немедленно сформировал из заключённых три отряда. Первый отряд под командованием Мухоморова был отправлен принимать капитуляцию самозванных городских властей. Второй отряд под началом поэта Филофея Огромного тотчас занял редакцию местной газеты «Самоварный свисток» и телефонную станцию. Этому отряду было поручено также поддержание порядка на улицах и во дворах. Третий отряд, возглавленный дядей Ваней, взял под охрану продовольственные магазины, продуктовые склады и самые крупные городские предприятия, включая электростанцию.
Фабреоиды, нахальные в наступлении, потеряли всякую боеспособность, увидев, что им противостоит грозная и сплочённая сила.
Совет в доме у Арбузика
Через два дня, когда волнения и страсти перемен несколько улеглись, а многие обстоятельства достаточно прояснились, в доме Арбузовых собрался совет. На совет были приглашены: Мухоморов, тётя Муза и дядя Ваня, поэт Филофей Огромный, учительница Нина Константиновна, бывший Главный пожарник, Кучерявочка и фотограф Топориков.
– Друзья мои, – сказал Арбузик, – оккупационный период в жизни нашего города закончен. Город освобождён, и теперь сами горожане будут управлять своей судьбой. Вчера уехали последние гомункулусы, искусственные создания, принёсшие много горьких проблем нашим людям. Получена телеграмма о благополучном прибытии ребят в порт назначения. Что касается ребят из нашего города, они появятся здесь через три дня: «Освободитель» бросил якорь для профилактического ремонта в двадцати милях от города. Мы должны устроить ребятам торжественную встречу и открыть к этому дню нашу школу. Это обрадует жителей города. Все мы убедились, как важны в жизни знания. Надо уметь не только читать, писать, считать и обдумывать разные практические ситуации, но и хорошо знать весь опыт человечества. Иначе нельзя успешно противостоять лжи, невежеству и насилию. Жизнь прекрасна, когда каждый человек может не только мечтать о чём угодно, но и ежедневно продвигаться к своему идеалу. Разумеется, за счёт своего труда. И не в ущерб другим.
– Нужно восстановить прежние добрые порядки, – глубокомысленно наморщив лоб, добавил Мухоморов, который очень быстро полюбил свою новую должность временного коменданта города и совершенно перестал точить ножи. Целыми днями он кружил по городу в своём новом зелёном пиджаке, который ему подарила тётя Муза к жёлтым ботинкам, делал замечания и отдавал разные указания. – Кстати, уважаемая Муза Васильевна, в том пиджаке, который вы подарили, я нашёл пачку великолепного печенья, выпущенного ещё в те дни, когда такие прохвосты, как дядя Гоша, отбывали срок наказания.
– Уж не хотите ли вы предложить это печенье сейчас к чаю? – с улыбкой спросила тётя Муза.
Мухоморов покраснел. Все поняли, что он съел печенье, что было, конечно, и неудивительно, потому что в городе только-только начали восстанавливать хлебопечение, совершенно прекращённое при фабреоидах.
– Итак? – с обворожительной улыбкой повторила тётя Муза. – Вы хотите вернуть печенье?
– Э-э, я хотел только спросить, нет ли у вас ещё такого пиджака?
Все рассмеялись, а Мухоморов очень обиделся.
– Друзья мои, – сказал Арбузик. – Мы несколько отвлеклись от сути обсуждаемых вопросов. Уважаемый временный комендант города предложил восстановить прежние порядки. Я не хочу ограничивать его инициативы, но мне кажется, что прежних порядков мы восстанавливать не будем, мы установим новые, более совершенные порядки. То, что не сумело себя защитить и отстоять, что разбилось, лопнуло, сломалось, не выдержало нагрузки, дало трещину и так далее, то было несовершенно, слабо, может быть, порочно, – независимо от непосредственных причин воздействия… Недавно мы с Бебешкой подтрунивали над одним нашим другом в иноземном государстве по поводу того, что он никак не может помочь своему народу построить свободную и богатую жизнь. Боюсь, что теперь мы в том же положении. Весь вопрос в том, чтобы дать дорогу справедливости и правде. Но только кажется, что это простое дело.
– Народ похож на козу, – внезапно выпалил фотограф Топориков, причислявший себя к активным борцам за свободу города на том основании, что сделал портрет Мухоморова. – Козе безразлично, на какой луг её погонят и какую траву предложат, – был бы пастух с кнутом и собака с громким лаем!
– Ай-ай-ай! – возмутился поэт Филофей Огромный. – И это говорит человек, сделавший портрет нашего уважаемого временного коменданта города и потому причисляющий себя к культурным слоям общества! Стыдитесь, гражданин Топориков! При таком нелепом взгляде на народ никогда не переведутся проходимцы с кнутами и гавканьем, они будут гонять людей из стороны в сторону, пока совершенно не измотают и не погубят их! Нам не нужны ни пастухи с кнутами, ни собаки с громким лаем, потому что у тех и других есть ещё один хозяин. Но и он нам не нужен. Мы сами себе хозяева!
– Пожалуй, я бы согласился с замечанием нашего городского поэта, – сказал Арбузик. – Да, народ бессилен и беззащитен, если не организован, если каждый гражданин не убеждён, что никто не даст ему свободы и достатка, пока он сам не возьмёт на себя тяготы управления общей жизнью. Выбор жёсток и однозначен: или кнут и собачий лай – а это несправедливость, беспросветность, бедствия, массовая гибель талантов, – или самодисциплина и самоограничение, готовность каждого работать на общее благо. Иного выбора в истории никогда не было и не будет. Только лентяи и ничтожества хотели бы уплатить за будущее пылкой, но пустой надеждой. Честные и благородные платят за будущее личным трудом и личной ответственностью.
– Если перевести слова Арбузика на более понятную речь, то вот что выходит, – улыбаясь, сказал Бебешка. – Народ – это как бы могучая и в то же время бессильная стихия. Возьмите воду – как безобидна вода в стакане! Возьмите ветер. Есть ли что более нежное, чем утренний ветерок? Возьмите огонь. Что есть более слабое, чем горящая свеча? Но возьмите бушующий океан, возьмите ураган и пожары – что есть неукротимей и грознее? Если освободить энергию народа, он способен сделать чудеса: построить города и машины, засеять поля и собрать обильный урожай. Народ может остановить кровопролитие, нанести поражение врагам и сделать счастливыми всех людей.
– В заботах обо всех рождаются настоящие государственные деятели, – сказала Нина Константиновна. В её глазах стояли слёзы. Наверно, слёзы радости. – Мы, учителя, и сами никогда не понимали и потому, конечно, и детей не учили пониманию того, как это важно и как это непросто – разумно управлять жизнью человеческой общины. Теперь ученики учат нас. Значит, все мы ещё не потеряны для жизни и для истории!
– Надо поскорее возродить наш оркестр, – стуча кулаком, предложил бывший Главный пожарник. – Не может быть процветающего общества без хорошей пожарной команды и без весёлого духовного оркестра! – И, надувая щеки, он принялся, подражая трубе, наигрывать старинный вальс «Амурские волны». И вот чудо: всем казалось, будто играет целый духовой оркестр.
