Дом с характером - Джонс Диана Уинн (книга бесплатный формат TXT) 📗
Лорна поспешила прочь — было видно, что у нее прямо гора с плеч свалилась, — а отец снял сковороду с огня. Обернувшись со сковородой в руках, он заметил Чармейн.
— Здравствуй, лапочка! Вот уж не ожидал! — Тут на его лице отразились некоторые сомнения. — Тебя, случайно, не мама послала?
— Нет, — ответила Чармейн. — Я сама пришла. Я же присматриваю за домом дедушки Вильяма, помнишь?
— Ой, и точно, — сказал мистер Бейкер. — Что-то случилось?..
— Э-э… — протянула Чармейн. Объяснить было трудно — особенно теперь, когда ей напомнили, какой мастер ее отец.
Мистер Бейкер сказал: «Погоди минутку» — и принялся копаться в рядах баночек с измельченными сушеными травами и специями на полке у духовок. Он выбрал баночку, снял крышку и добавил в сковороду всего-навсего крошечную щепотку ее содержимого. Перемешал начинку, попробовал, кивнул.
— Так пойдет, — сказал он и поставил сковороду остывать. После чего вопросительно взглянул на Чармейн.
— Папа, я совсем не умею готовить, — выпалила та, — а к ужину в доме дедушки Вильяма подают только сырую провизию. У тебя, случайно, нет каких-нибудь записей рецептов? Ну, для подмастерьев, например?
Мистер Бейкер потер подбородок чистыми-чистыми пальцами и задумался.
— Я всегда говорил маме, что тебе нужно уметь хотя бы что-то, — произнес он. — И неважно, прилично это или нет. Посмотрим. Наверное, по большей части мои рецепты для тебя сложноваты. Изысканные пирожные, деликатесные соусы и все такое прочее. Я рассчитываю, что мои подмастерья, когда попадают ко мне, уже знакомы с основами — по крайней мере сейчас. Но пожалуй, кое-какие элементарные, простые рецепты у меня сохранились, еще с давних времен, когда я только начинал. Давай-ка пойдем и посмотрим.
Он повел ее через пекарню, сквозь толчею деловитых поваров, к дальней стене. Там было несколько хлипких полочек, битком набитых разрозненными тетрадками, блокнотами, бумажками, заляпанными вареньем, и пухлыми папками в белых пятнах муки.
— Минутку, — сказал мистер Бейкер, приостановившись у стола с браком, который стоял возле полок. — Наверное, стоит дать тебе какой-нибудь еды на первое время, чтобы ты продержалась, пока будешь читать рецепты.
Чармейн была прекрасно знакома с этим столом. Потеряшка была бы от него в восторге. На него ставили всю выпечку, у которой были какие-нибудь несовершенства: поломанное печенье, кривобокие булочки, потрескавшиеся пирожки, а также все товары из кондитерской, которые не распродали за день. Работники пекарни могли брать все это домой, если хотели. Мистер Бейкер взял холщовый мешок — такими всегда пользовались работники — и принялся проворно набивать его выпечкой. На дне очутился целый торт с кремом, за ним последовал слой пирожков, затем полетели булочки и пышки и, наконец, большая ватрушка с творогом. Мистер Бейкер поставил разбухший мешок на стол и стал рыться на полках.
— Ну вот, нашел. — Он вытащил потрепанную коричневую тетрадь, потемневшую от застарелой копоти. — Так и знал, что она у меня осталась! Это записи с той самой поры, когда я начинал мальчиком на побегушках в ресторане на Рыночной площади. Тогда я был таким же невеждой, как ты сейчас, так что это именно то, что тебе нужно. Хочешь, дам тебе заклятья к этим рецептам?
— Чары?! — ахнула Чармейн. — Папа!..
Взгляд у мистера Бейкера стал ужасно виноватый — Чармейн никогда в жизни не видела его таким. Даже веснушки на миг растворились в красноте.
— Знаю, знаю, Чармейн. У мамы было бы семьдесят ударов. Она бы кричала, что волшебство — это низко и вульгарно. Но я родился колдуном и не могу сдержаться, когда готовлю. Мы тут, в пекарне, все время колдуем. Будь хорошей доброй девочкой, не рассказывай ничего маме. Пожалуйста! — Он вытянул с полки тонкую желтую тетрадку и печально перелистал ее. — Вот они, все здесь, эти чары, — простые, незатейливые, а сколько от них пользы! Хочешь?
— Конечно хочу! — воскликнула Чармейн. — И маме я, естественно, не скажу ни словечка! Я же знаю ее не хуже тебя.
— Умница! — просиял мистер Бейкер. И проворно сунул обе тетради в мешок, рядом с ватрушкой, и вручил его Чармейн.
Папа с дочкой улыбнулись друг другу, словно заговорщики.
— Приятного аппетита, — сказал мистер Бейкер. — Удачи.
— И тебе, — сказала Чармейн. — Спасибо, папа! — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в припудренную мукой веснушчатую щеку под самым колпаком, а потом двинулась прочь из пекарни.
— Везет тебе, — окликнула ее Лорна, когда Чармейн взялась за ручку двери. — Я сама положила глаз на этот торт!
— Там было два таких, — ответила Чармейн через плечо и вышла в кондитерскую.
К собственному удивлению, она обнаружила, что Тимми сидит на мраморно-стеклянном прилавке с Потеряшкой в объятиях.
С нотками оправдания в голосе Тимми объяснил:
— Когда ты ушла, она очень огорчилась. Выла как резаная.
Может быть, мы и не станем врагами на всю жизнь, обрадовалась Чармейн, а Потеряшка выпрыгнула из объятий Тимми, скуля от восторга. Она заплясала вокруг ног Чармейн и вообще подняла такой шум, что Тимми, очевидно, не расслышал, как Чармейн сказала ему спасибо. Чармейн позаботилась о том, чтобы как следует улыбнуться и дружески кивнуть ему, и вышла на улицу, а Потеряшка по-прежнему сновала и скулила у ее ног.
Кондитерская и пекарня были на другом берегу реки, напротив набережной. Чармейн могла бы перейти туда, но по Верхней улице было ближе — ведь Потеряшке пришлось идти пешком, так как руки у Чармейн были заняты мешком с провизией. Хотя Верхняя улица была одной из главных улиц города, на вид она была совсем не такой. Она была узкая и извилистая, без широких тротуаров, зато лавки, стоявшие по обе стороны, считались лучшими в городе.
Чармейн медленно шла по улице, разглядывая витрины, чтобы Потеряшка не отставала, уступала дорогу припозднившимся покупателям и просто прохожим, вышедшим прогуляться перед ужином, и размышляла. Мысли ее метались от радости — у Питера больше не будет никаких предлогов готовить отвратительную еду, — и удивления. Папа — колдун! И всегда был колдуном. До этого момента Чармейн втайне терзалась угрызениями совести из-за своих опытов с «Книгой Палимпсеста», а теперь обнаружила, что их как рукой сняло. Наверное, я унаследовала папины колдовские способности! Как здорово! Теперь я уверена, что могу насылать чары. Только почему папа всегда делает так, как скажет мама? Он настаивает на том, чтобы я была приличной, точно так же, как мама. Ох уж эта педагогика… Чармейн обнаружила, что все это ее изрядно потешает.
Тут позади нее раздался оглушительный стук копыт, смешанный с каким-то рокотом и гулкими криками: «Дорогу! Дорогу!»
Чармейн оглянулась и обнаружила, что улица забита всадниками в какой-то форме, которые скакали так быстро, что уже настигали ее. Пешие прохожие попрятались в лавки или вжались в стены по обе стороны улицы. Чармейн развернулась, чтобы подхватить Потеряшку. Она споткнулась о чье-то крыльцо и примяла коленом мешок с едой, но успела поймать Потеряшку и не уронить при этом мешок. Сжав в охапке Потеряшку и мешок, она прижалась спиной к ближайшей стене, а мимо носа у нее пронесся лес лошадиных ног и человеческих сапог в стременах. За ними галопом мчалась целая кавалькада коней — вороных, холеных, в кожаной сбруе, — а над их спинами щелкал кнут. Следом прогромыхала огромная разноцветная карета, сверкающая стеклом, золотом и яркими гербами; на задке ее колыхались два лакея в шляпах с перьями. Следом за каретой оглушительно прогрохотала галопом вторая вереница всадников в форме.
Но в конце концов они все миновали Чармейн и скрылись за ближайшим поворотом. Потеряшка заскулила. Чармейн привалилась к стене.
— Это еще кто? — спросила она у женщины, прижавшейся к стене рядом с ней.
— Это — кронпринц Людовик, — отвечала женщина. — Едет, наверное, с визитом к королю.
Она была светловолосая и с яростью во взгляде и чем-то слегка напомнила Чармейн Софи Пендрагон. К себе она прижимала маленького мальчика, который напомнил бы Чармейн Моргана — если бы производил хотя бы какой-нибудь шум. Мальчик побелел от испуга, и Чармейн подумала, что и сама выглядит примерно так же.
