Выстрелы над яром - Прокша Леонид Януарович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Однажды, когда, наклонившись над кустом колючего крыжовника, Лешка вырывал траву, он услышал, что кто-то остановился возле него. Он поднял голову и увидел Тамару с книгой в руке.
— Хочешь, почитаю?
Лешка любил читать книжки. Еще до школы он научился читать вывески на магазинах, когда бегал за керосином, солью или разносил по квартирам молоко.
— Я должен закончить работу, — растерялся Лешка. И подумал: «Иначе твой папа не заплатит мне».
— А ты работай и слушай. Только иногда посматривай на меня. Я хочу знать, нравится ли тебе то, что я читаю.
Лешка слушал. И хотя старался работать как и раньше, но работа уже не спорилась. Время от времени он посматривал на Тамару. Голос у нее был приятный, читала она хорошо.
Они и не заметили, как к ним подошел Леванцевич.
— Тамара, — сказал отец сухо, — не отрывай мальчика от работы.
Тамара молча закрыла книгу и, опустив кудрявую головку, пошла по аллее к дому. Она знала, отец скажет матери: «Это же непорядок, чтобы дочь доктора Леванцевича забавляла батрака чтением».
Леванцевич несколько минут стоял возле Лешки. Эти минуты мальчику показались вечностью.
— Ты хорошо работаешь, — похвалил он. — Я люблю порядок, будешь стараться — заплачу больше.
На докторе был светлый, хорошо подогнанный костюм, такие же светлые, под цвет костюма, туфли. Позолоченные очки и седина на висках придавали ему очень солидный вид. Но что-то холодное было во всем его облике.
Лешка безразлично взглянул на него и даже не поблагодарил.
… На небе горели звезды. Тихо шумел ручей. Где-то возле хутора мычала корова. Лешка вспомнил Маргариту и представил себе, как встревожатся родители, увидев рядом с коровой не его, а Юрку.
Постепенно тучи закрыли звезды. Стало еще темнее. Где-то далеко прозвучали выстрелы. Лешка лежал и прислушивался к каждому шороху…
Только утихло эхо выстрелов, раздался свист, похожий на соловьиную трель. Лешка вначале так и решил, что это соловей, но потом догадался — Мендель. Этот человек имел такую привычку: шагая насвистывать.
Шел он по знакомой стежке, которая вела от хутора через ручей в сторону города. Мендель мог помочь Лешке. Он сильный. Мог бы даже взвалить хлопца на плечи. Только вот у Менделя на плечах тяжелый мешок. Лешка окликнул:
— Дядька Мендель!
Мендель не услышал. Стежка петляла довольно далеко отсюда, и вообще когда Мендель свистит, он ничего не слышит.
Свист отдаляется и утихает. Мендель уже на другом берегу яра. Он не минует дома Сенкевичей.
Все же, пока по яру шел и свистел знакомый человек, было не так грустно. Теперь, кажется, и темнее стало. Каждая минута тянется долго.
Послышались шаги вблизи и приглушенный разговор. Шли, видимо, двое.
— Зачем ты в него стрелял? — сказал один.
— А что мне было делать? Он бы меня убил, сыбака. Голос этот Лешка узнал сразу: Тимка — родной брат Листрата.
— Они так не делают. Бьют сначала по ногам, чтоб не убежал.
— И по ногам не велика радость, — буркнул Тимка.
— Он упал?
— Упал, сыбака.
— Это убийство. Вторая статья.
Ленька прижался к земле, будто хотел зарыться в нее. Он знал, что могут сделать со свидетелем такого секретного разговора.
— Наган надо спрятать.
— Не тут. Пойдем дальше. Там погуще заросли. И они, попыхивая цигарками, пошли в сторону Духовского яра.
Похожий случай произошел уже однажды с Лешкой, когда он так же нечаянно услышал разговор бандитов. Это было прошлым летом. Лешка, набегавшись днем по яру, после ужина пошел с Янкой спать на сеновал. В хате тесно, душно и мухи кусают. А на душистом сене хорошо. Внизу пестрый конь, на котором отец возил на стройке кирпич, аппетитно хрустит овсом. Время от времени вздыхает корова. А то и дождь забарабанит по крыше, и под шум дождя еще слаще спится.
Ночью прогремел выстрел. Янка вздрогнул, но не проснулся. Лешка насторожился. Притихла внизу скотина. И вдруг Лешка услышал возле хлева приглушенные голоса.
— Ты зачем вернулся?
— Сверло забыл.
— Сыбака. Быстрей.
Так слово «собака» выговаривал только Тимка, здоровенный двадцатилетний детина.
— Вот оно…
Топот утих. Промычала корова, захрустело сено на зубах Пестрого. Близость живых существ несколько успокаивала. Но заснуть Лешка уже не мог. Широко раскрытыми глазами вглядывался он в темноту. «Сыбака Тимка. Что ему надо ночью возле хлева?»
Дудиных на улице не любили и боялись. Их называли «черносотенцами». Где какая драка, так вся семья, кроме худенькой, почерневшей жены Никиты Дудина, была уже там. Бывало, в воскресенье Никита говорил своим сыновьям:
— Если трое меня одного одолеете, ставлю пол-литра.
И начиналась драка. Два здоровенных парня — Тимка и Харитон — не могли осилить отца. Листрат был еще слабый помощник. А отец, надавав сыновьям, особенно старшим, тумаков, а порой и окровавив их сплющенные носы, хохотал от удовольствия, что он, старый конь, еще в силе.
В выходные дни, когда на Двине крепкий лед, Дудин брал своих сыновей и шел под Волковичеву гору, где происходили кулачные бои. Дрались два берега: левый и правый. Драку начинали подростки, такие как Листрат. Потом им на смену приходили хлопцы Тимкиного возраста и завершали драку такие бородачи, как Дудин. Они сбрасывали кожухи и, засучив рукава красных сорочек, с криком «гоним, гоним!» наступали на противника. Побеждал тот, кто брал противоположный берег. На том берегу победители и побежденные распивали бутылку и расходились по домам.
После революции городской Совет запретил кулачные бои на Двине. И все же любители этого традиционного развлечения приходили на берег, чтоб почесать кулаки. Тогда появлялась конная милиция и прогоняла задир.
И Лешку как-то затянул Листрат на такой бой.
И он бежал по льду и, стиснув кулаки, кричал: «Гоним, гоним!» Он кого-то бил, и его били. Лешка даже не понимал, за что он бил кулаками незнакомого мальчишку и за что тот платил ему тем же.
Возвратился домой Лешка весь в синяках. Федор посмотрел на брата с сочувствием:
— Не на Двине ли ты был?
— Ага, — опустил глаза Лешка.
— Ну и дурень. Полезай быстрее на печь, а то еще и от отца достанется.
Потом, подав Лешке на печь ломоть хлеба, намазанный подсолнечным маслом и посыпанный солью, разъяснил:
— Это при царизме придумали для людей такое занятие: пусть свою обиду и злость на угнетателей срывают на своих и не трогают панов. Понял?
— Ага, — кивнул головой Лешка и начал аппетитно есть хлеб. Ничего он, конечно, не понял. Но Федор работал на заводе, и он все знал. Как же мог Лешка не согласиться с тем, что говорил старший брат.
У Дудиных привычка драться осталась: они частенько пускали в ход кулаки.
Однажды на Задулинскую улицу пришли Митя и Лиза, комсомольцы с завода «Металлист». Они собрали детей, начали рассказывать им про революцию, про Ленина. Их слушали с интересом не только дети, но и взрослые. Потом начали разучивать «Интернационал». Тут особенно проявила свой талант Лиза, красивая девушка в кожаной куртке. А Митя, высокий плечистый парень, стоял и подпевал. И тогда прибежали Тимка, Харитон, а за ними Листрат. Разогнали детей, начали драку. До крови избили Митю, который один от них отбивался. А сам Дудин стоял в стороне и подзуживал:
— По мозгам его, безбожника…
Хулиганы искровавили Митю, но и он оставил отметины на лицах «черносотенцев». Дрался он исступленно и отважно. Сдерживал их троих, пока Лиза по его приказу не скрылась за кладбищем. Даже Никита Дудин разозлился на сыновей, когда они вытирали окровавленные носы:
— Лопухи. С одним не могли справиться.
— Так он верткий, сыбака, — оправдывался Тимка.
Но вступать в драку Дудин-старший не хотел. Может, побоялся: время не то.
… Утром, когда отец запрягал коня, во двор к ним пришел Лачинский.
— Ну, сосед, скажи мне спасибо. Не дал я злодеям вас обокрасть.
— Каким злодеям?
— А вот пойдем, покажу.
Они вышли через калитку в огород, повернули налево, прошли вдоль высокой ограды двора и снова повернули налево, по меже, за хлев.
