Тяпа, Борька и ракета - Баранова Марта Петровна (электронная книга .txt) 📗
— Китайский мандарин? На ракете?
— Представь себе, был такой мандарин в Китае — Ван Ху. Кстати, он очень похож на тебя. Он тоже хотел подняться в небо с помощью фейерверочных ракет. Мандарин сделал сиденье, прикрепил к нему двух огромных змеев-драконов, чтобы они держали его в воздухе, и начинил свой летательный аппарат ракетами.
Гена даже подпрыгнул на стуле от восхищения:
— Вот здoрово!
— Подожди радоваться. У этой истории грустный конец. Ван Ху думал, что ракеты будут загораться по очереди, а они взорвались одновременно, все сорок семь! И Ван Ху погиб. Вот тебе и секрет.
— И все-таки он был смелым человеком! Да, папа?
— Ну, знаешь ли, дорогой мой! — Анатолий Евгеньевич развел руками. — С тобой бесполезно вести разговоры. Отныне, — сказал он решительно, — химическая лаборатория в ванной ликвидируется! Книги о ракетах будут на замке! И вообще вводится строжайший режим. Кстати, дай-ка мне твой дневник… Вот видишь, опять двойка по физкультуре! Спрашивается: почему? Почему твой товарищ из сорок первой квартиры каждое утро занимается зарядкой, а ты лежишь под одеялом? Почему твой товарищ упругий, как канат, а ты, ты, как веревка?
— Главное в человеке — мысль! — убежденно ответил Гена и отодвинул тарелку.
— Прекрасно, прекрасно сказано… А не ты ли подал тому же приятелю мысль принести в кинотеатр собаку и сорвать сеанс?
— Папа, но ведь необходимо познакомить подопытное животное с условиями космоса. Никто не знал, что будет авария. Бедная Тяпа, она, наверно, обожглась!
— Конечно, невинная собака пострадала. Но я не успел рассмотреть как следует. Она убежала, едва я ее выпустил. Теперь она уже дома.
— Нет, она не вернулась. А где ты ее выпустил?
— Ты хочешь узнать, где осталась ракета? — Старший Каратов прищурился. — Эта хитрость, Геннадий Анатольевич, не пройдет. И потом, тебе пора в школу.
Борька и Гена примчались в школу со звонком. Из всех многочисленных ответственных за Великий Порядок и Чистоту в ушах, тетрадях и дневниках 6 «А» класса проявила свою прыть только санитарка Любка Казакова: она так внимательно разглядывала их руки, словно на них были написаны иероглифы. Остальные ответственные уже сидели за партами, и староста класса Левка Померанчик грозил опоздавшим кулаком.
Преподавательница литературы не стала проверять заданного стихотворения «Осень» (вчерашние испытатели облегченно вздохнули), а велела достать тетради и взяться за сочинение на тему «Что я читал о дружбе».
О дружбе каждый мог сказать очень много. На бумагу хлынула пестрая вереница знакомых образов. По голубым линейкам в своей крылатой бурке пронесся Чапаев, за ним комиссар Клычков и преданный адъютант Петька. Бесстрашно глядя в лицо врагу, сплотились вокруг знамени молодогвардейцы. Провожали белеющий в море парус внук рыбака и гимназист. И даже проскакал по одному листку, оставляя фиолетовые кляксы, Иванушка-дурачок на верном Коньке-горбунке.
А учительница, медленно прохаживаясь вдоль рядов, думала о своем классе. О том, какими неразлучными бывают совсем разные по характеру ребята, например вот эти на задней парте. Один водит пером легко, посмеиваясь, успевает между делом повертеться и толкнуть соседа. Другой пишет внимательно, сдвинув брови, явно переживая каждое слово.
«Гена Каратов способный мальчик, — думала учительница. — Ребята зовут его изобретателем, и математик очень хвалит. Он даже прощает ему все кривляния и внезапные приступы глухоты, подозревая, что делается это в подражание Циолковскому».
А вот ей больше нравится молчаливый Борис Смелов. Хотя он часто и подчиняется самоуверенному товарищу, за его сдержанностью угадывается сильная и пылкая натура. Упругий и ловкий, он тоже не прочь побаловаться, но не хитрит и не прячется за спины товарищей.
Учительница хорошо знала Гену и Бориса, но все же удивилась, прочитав их сочинения. Каратов подробно описывал дружбу Гекльберри Финна и Тома Сойера и восхищался их самостоятельностью: «Домашняя опека угнетала Тома. Зато когда Том убегал от тетки на свободу, у него и у друга Гека начинались настоящие веселые приключения. Я уверен, что Гекльберри Финн и Том Сойер стали знаменитыми людьми, путешественниками или инженерами. Если, конечно, взрослые не помешали им, как они мешают некоторым». Кто эти «некоторые», в сочинении не было сказано.
А Борис Смелов из всей литературы выбрал трогательную дружбу дворника Герасима и собаки Муму. «Я бы не послушался барыню, не утопил бы собаку, — писал Борис. — И вообще собак надо беречь!» — закончил он неожиданно.
Учительница и не подозревала, что автор, выводя эти строки, представлял себе одинокую голодную собаку, которая металась в сыром осеннем лесу…
В этот лес на краю пустыря приятели прибежали прямо с портфелями. Они обшарили всю опушку и не нашли никаких следов ракеты.
На мгновение оба замерли: кто-то шевелился в канаве. Бросились туда и от злости даже плюнули: тьфу ты, Любка!
Казакова сидела на корточках и легонько постукивала по обгоревшим бокам ракеты.
— Ты что, и сюда пришла руки проверять? — прошипел Гена и прыгнул вслед за Борькой в канаву.
— А ее тут нет! — спокойно сказала Любка и вылезла из траншеи, ухватившись за кусты. Хотя Любка не назвала Тяпу, Борька сразу понял, про кого она говорила.
Труба действительно была пуста. Но и такая, почерневшая, с вмятинами на боках, она интересовала Гену. Он уже сидел на дне канавы и прикидывал: нельзя ли трубу использовать еще раз? И тут заметил над своей головой Любкины желтые ботинки. Гена вскочил:
— Еще не скрылась? Проваливай-ка отсюда! А то — вот! — И он показал кулак.
— Так я тебя и испугалась! — сказала гордо Любка и тряхнула рожками косичек.
— А ну быстрей, быстрей! — скомандовал грозно Гена. (Любка попятилась.) — И смотри никому ни слова! — крикнул ей вслед Каратов.
А Борька бегал по лесу в поисках Тяпы. Он заглядывал в каждую ямку, храбрю лез в колючий ельник, окликал и прислушивался: вот Тяпа отзовется…
Под высокой рыжей сосной ему бросился в глаза белый комок. Обрадовался: устала, бедняжка, лежит, отдыхает. Подбежал и с досады ткнул ногой смятую, взъерошенную ветром газету.
Свистнул где-то паровоз, а ему чудится, что кто-то лает. Паровоз сигналил громче, Борька вздохнул: не она.
И прямо на Борьку выскочила из кустов большая серая собака. Не обращая на него внимания, схватила в зубы палку и бесшумно исчезла: видно, кто-то тренировал свою овчарку.
И во всем лесу больше никто не отозвался на мальчишеский голос. Даже большая собака промолчала. А паровоз уже умчался.
Когда Борька, исцарапанный и отчаявшийся, вернулся на опушку, он застал друга все в той же канаве с ржавой трубой в руках.
— Как? Ты еще здесь? Что ж ты не ищешь Тяпу? — возмутился Борис.
— «Тяпа, Тяпа»! — хрипло сказал Гена Каратов. — Тут вот отверстия засорились, из-за этого и ракета шлепнулась. А эта, — он кивнул в сторону ушедшей Любки, — раззвонит теперь. И как только она догадалась? Ну ничего. Главное — не отступать. Вот прочистим трубу и запустим опять. Теперь аварии наверняка не будет.
— Ты и раньше говорил, что не будет. А Тяпа пострадала. И совсем неизвестно, где она…
— У испытателя должен быть железный характер, — оборвал его Гена. — А ты все плачешь о какой-то дворняге.
— Ах, так! — вспыхнул Борька. — Ну и сиди, испытатель, в своей канаве! А я тебе больше не помощник и никто!
