Сокровище магов - Евлогиев Иван (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

3

Другого пути нет

С наступлением ночи над горным хребтом собра­лись чёрные громовые тучи. Чем плотнее окутывала ночь притихшую землю, тем чернее становились низко стелющиеся над нею тучи.

В палатках молодёжного лагеря замолк смех и разговоры, светились керосино-калильные лампы и как жёлтые глаза дракона уставились в лицо разъярившей­ся буре. Наступил один из тех моментов, когда сердце содрогается от мощи стихий.

Неожиданно среди грохота грозы раздались звуки флейты. Сначала голос её прозвучал как жалобный плач ребёнка, испуганного раскатами грома, но постепенно успокоился и нежной лаской пригрел сердца, оживил их, вывел из оцепенения. Послышались голоса, которые дерзко и вызывающе стали вторить шуму сти­хии. Эта смелость заразила и других подростков, лагерь оживился, буря не могла совладать с напором смелых сердец, сломить их своей оглушительной силой. Смелость так же заразительна как смех или страх.

Играл на флейте Белобрысик. Это знали все, и во многих палатках полотнища приподнимались, чтобы в жёлтом белесом свете, прорезывающем мрак, посмо­треть, что делается там, на «голубятне».

Палатка Павлика и Саши, так называемая «голубятня», была разбита на самом краю лагеря, на опушке леса. По сравнению с остальными палатками, рассчи­танными на десять человек, она казалась лилипутом. Мальчики привезли её с собой из горного посёлка. Сна­чала остальные ребята издевались над ними.

— Эй, вы, не захватили ли вы с собою и ватные одеяла?

Но это продолжалось недолго. Впоследствии, когда палатка всё же осталась, её в шутку назвали «голубят­ней».

Павлик и Сашок мужественно выдерживали не­сколько дней насмешки своих товарищей по лагерю, и остались непреклонными в своём решении жить в соб­ственной палатке. В конце концов, «голубятня» была допущена в число лагерных палаток, раз она уже при­несена. Дело же было в том, что её получили в награду от родного городка, с условием, что её владельцы бу­дут жить в ней во время курсов, организованных Ака­демией наук для молодых людей, отличившихся в не­которых областях знания. Провожая её обитателей, ста­рый учитель, дедушка Чудо, сказал им: «Возьмите её с собой. Вы будете жить в горах. Не привыкайте рас­считывать на других. И кроме того, пусть там увидят, как мы заботимся о наших отличниках». А для маль­чиков слова дедушки Чуда были законом.

Молнии, прорезавшие темноту ночи, временами озаряли внутренность палатки, и это позволяло обоим приятелям обмениваться многозначительными взгляда­ми. В один из таких моментов, Сашок прервал игру, подсел к Павлику и положил ему руку на плечо.

— Как ты думаешь, Павлик? Видишь, как опять припустило. Ну, как? Пойдём?

— Надо! — лаконично и твёрдо ответил Павлик.

— А дождь?

— Перестанет.

— А если не перестанет?

— Тогда он нас вымочит.

Белобрысик замолчал и вернулся на свое место.

Промежуток времени между вспышкой молнии и громом все более удлинялся. Павлик каждый раз счи­тал секунды интервала. Теперь это было для него осо­бенно важно. Он знал, что чем больше проходит секунд, тем значит дальше ушли дождевые тучи. Он не напрасно занимался физикой.

— Скоро пройдёт! — крикнул он замолкшему и забившемуся в угол Белобрысику. — Вот и ветром по­тянуло. Ты меня слышишь?

— Слышу.

— А знаешь, что у меня все время копошится в мозгу?

— Я всех видов мух не знаю! — ответил Сашок, поражаясь собственному остроумию.

— Ты помнишь тот вечер, когда нас провожали? — не обращая внимания на ответ друга, продолжал Пав­лик. Помнишь, что рассказывал дедушка Чудо о своём пребывании в Родопах?

— Да, да, вспоминаю, — донесся из мрака тихий голос Белобрысика.

— Ты помнишь, что он тогда упоминал об Орлином Гнезде?

— Верно, верно, что-то говорил! — оживился Са­шок.

— Значит, я не ошибаюсь! — громко воскликнул обрадованный Павлик. — Значит, я не ошибаюсь!

В этот миг молния прорезала мрак, и Павлик одним прыжком очутился рядом с приятелем.

— Слушай, — прижимаясь к нему, заговорил он, — ведь об Орлином Гнезде говорилось и в сообщении тай­ной радиостанции. А эта вершина, как мне помнится из слов дедушки Чуда, находится здесь где-то поблизости.

— Ты что, с ума сошёл? — отстранился от него Белобрысик. — Что ты мне голову морочишь? Никуда я не пойду. Так и знай. Не пойду никогда… Мы же де­душке Чуду, да и друг другу обещали не делать глу­постей.

— А в чем дело? Я ещё ничего не сказал.

Наступило неловкое молчание. Как будто каждый давал другому время собраться с мыслями и подумать.

— Хочешь, свяжемся с дедушкой Чудом? — при­мирительно предложил Павлик.

— Как, сейчас? В это время? — удивился Сашок.

— А почему бы и нет? Сейчас все они там на стан­ции в сборе. Смотрят телевизионную передачу, или слушают рассказы дедушки Чудо, а может быть, пе­реговариваются по радио.

— Пусть он решит, да?

— Нет, ему мы ничего не скажем.

— Идёт. Я согласен! — вскочил Белобрысик. — Думаю, однако, что ему следовало бы сказать.

Оба отправились в Клуб радистов. Дежурные не удивились их приходу и пропустили их беспрепятствен­но, так как Павлик и Сашок уже не раз вызывали свой родной город. После таких вызовов они долго ещё бе­седовали о дедушке Чуде, и благодаря их рассказам он скоро стал любимцем всего лагеря.

Дедушка Чудо был старый учитель, давно уже вы­шедший на пенсию. В городе все его знали под именем Чудака. Кто помоложе, из уважения называл его де­душкой Чудом. Он на это не обижался и иногда даже сам подписывался этим именем.

Никто уже не помнил, когда он появился в городке. Но не было человека в маленьком горном посёлке, ко­торый бы его не знал. Он принадлежал к тому старому поколению учителей, которые перенесли в нашу эпоху идеи просветительного века с призывом Руссо: «Назад к природе!» В своей воспитательной работе он исходил из этого принципа. Чудаком он прослыл потому, что имел обыкновение вести учебные занятия вне школьных стен — во дворе или ещё где-нибудь дальше. Но впо­следствии за это чудачество все ему были благодарны. Многим поколениям он сумел внушить любовь к при­роде и привязанность к родной земле. Многим он ука­зал путь в жизни.

Для проведения учебных занятий, Чудак облюбо­вал небольшую липовую рощу на самом краю города. Там впоследствии городским советом был построен кра­сивый деревянный домик, который передали в пожиз­ненное пользование Чудаку в знак признательности за его заслуги. На этом месте он когда-то учил отцов, а теперь, уже пенсионером, учил молодое поколение. Близ­ких у него не было.

Этот домик обладал для молодёжи большой при­тягательной силой. В нём Чудак собрал всё то, что вы­вез из далёких стран, которые объехал в молодости. А на своём веку он поездил немало. Как сам любил выражаться, он «заглянул» в Африку, Австралию, Азию, побывал во всей Европе. Один только американский континент не удостоился чести принимать у себя его беспокойный дух. В домике он, как в музее, разложил образцы прекрасной китайской керамики, древние ин­дийские одежды, африканские позолоченные кинжалы, кусочки камней из развалин Карфаген, Афин, Рима. Тут целые поколения с горящими глазами смотрели на эти заморские редкости, учились смелости, слушая рас­сказы о приключениях Чудака, воспитывались на идеях красоты и патриотизма.

В тихие летние лунные вечера, под шёпот высоких лип, старый учитель рассказывал сказки и говорил о подлинных, случившихся с ним происшествиях. И кто из молодёжи не увлекался его заманчивыми приключе­ниями, чьё юное сердце не стремилось пережить то же самое?

Чудак овладел сердцами Павлика и Белобрысика. Павлику, вместе со смелостью и мужеством, он передал свое упорство и страсть к изучению природы. Саше, следуя его наклонностям, любовь к музыке, умение играть на флейте. Чудак удивительно тонко владел этим маленьким инструментом.