Без семьи - Мало Гектор (читать книги TXT) 📗
Тогда я начал играть и петь ту неаполитанскую песенку, которой меня научил Виталис.
При первых аккордах Лиза опять встала передо мной. Губы ее шевелились, как будто она про себя повторяла слова. Когда я запел последний, особенно грустный куплет, она отступила на несколько шагов и с плачем бросилась к отцу.
– Довольно, – сказал тот.
Тогда я повесил арфу на плечо и направился к двери.
– Куда ты собираешься идти? – снова спросил меня садовник.
– Сначала хочу увидеть Виталиса, а затем буду делать то, чему он меня научил: играть на арфе и петь.
– Так ты решил продолжать это занятие?
– Ничего другого я не умею делать.
– Тебя не пугают большие дороги?
– У меня нет дома.
– Неужели ночь, которую ты только что пережил, не заставит тебя одуматься?
– Мне бы, конечно, хотелось иметь свой теплый угол и спать на кровати, но ничего не поделаешь.
– Ну что ж, ты можешь иметь и то и другое. Оставайся у нас. Конечно, тебе придется много трудиться: рано вставать, целый день работать киркой, – одним словом, в поте лица зарабатывать кусок хлеба. Но зато тебе не придется ночевать под открытым небом, рискуя умереть где-нибудь под забором. А когда ты будешь есть свою похлебку, она покажется тебе особенно вкусной потому, что ты сам ее заработал. Мне кажется, что ты хороший мальчик и мы полюбим тебя как родного.
Удивленный этим предложением, я не сразу понял, в чем дело.
– Ну что же, решай, подходит это тебе? – спросил садовник.
Я находился в отчаянном положении. Только что умер человек, с которым я прожил несколько лет и который относился ко мне как родной отец. Я лишился и своего любимого друга – умного, доброго Капи. Предложение садовника принять меня в свою семью утешило и ободрило меня. Значит, не все для меня потеряно я могу начать новую жизнь.
Меня очень привлекала возможность жить в семье: эти мальчики станут моими братьями, хорошенькая малютка Лиза будет моей сестрой.
В моих мечтах я не раз представлял себе, что нахожу родителей, но я ни разу не подумал о том, что у меня могут быть братья и сестры. И вот теперь я мог их иметь.
Я быстро скинул с плеча ремень арфы.
– Это достаточно красноречивый ответ, – улыбнулся садовник. – Вижу, мое предложение тебе понравилось. Повесь арфу вот сюда, на гвоздь, а в тот день, когда ты захочешь уйти от нас, ты ее снимешь. Только, по примеру ласточек и соловьев, выбирай подходящее время года, чтобы пуститься в путь.
– Я уйду от вас только для того, чтобы разыскать Виталиса.
– Правильно, – согласился садовник.
Дом, у калитки которого мы свалились, принадлежал садовнику по фамилии Акен. В то время, когда я попал к нему, вся его семья состояла из пяти человек: отца, двух сыновей – Алексиса и Бенжамена и двух дочерей – Этьеннеты и самой младшей, Лизы.
Лиза была немая, но немая не от рождения. Она потеряла дар речи после какой-то болезни в возрасте четырех лет. Это несчастье не повлияло на ее умственные способности; напротив, она была очень развита и не только все понимала, но и могла хорошо объясняться жестами. В бедных семьях, да и вообще во многих семьях, больной ребенок часто бывает заброшен и нелюбим. Но Лиза благодаря своему мягкому и доброму характеру избежала этой участи. Братья относились к ней так, что она не чувствовала своего несчастья, отец не мог на нее наглядеться, старшая сестра ее обожала.
Матери у них не было. Жена садовника умерла через год после рождения Лизы, и с того дня старшая сестра Этьеннета заменила в семье мать. Она не могла посещать школу: ей нужно было готовить пищу, чинить одежду отца и братьев, нянчить маленькую Лизу. Несмотря на то что Этьеннета сама была еще ребенком, ей приходилось работать целый день, вставать рано, чтобы приготовить завтрак для отца, отправляющегося на рынок; ложиться поздно, позже всех, так как после ужина надо было убрать посуду и постирать белье; летом в свободные минуты она еще занималась поливкой цветов, а зимой вставала ночью и накрывала посадки соломой, чтобы они не замерзли. Все эти заботы не оставляли Этьеннете времени на то, чтобы играть и смеяться, как другие дети. В четырнадцать лет ее кроткое, милое личико было уже задумчивым и печальным.
Повесив арфу на указанное место, я начал рассказывать о том, как мы, усталые и голодные, возвращались в Париж, не найдя приюта в каменоломне Жантильи. Внезапно я услышал, что кто-то скребется в наружную дверь, а затем раздался жалобный визг.
– Капи! – воскликнул я.
Лиза быстро подбежала к двери и открыла ее. Капи бросился ко мне и, когда я взял его на руки, стал с радостным визгом лизать мне лицо. Он весь дрожал.
– А как же быть с Капи? – спросил я у Акена.
– Капи останется с тобой.
Капи, как бы поняв наши слова, соскочил на землю и поклонился, прижав лапку к груди. Это сильно рассмешило всех детей, особенно Лизу, и чтобы их позабавить, я хотел заставить Капи показать какой-нибудь из его фокусов. Но Капи меня не послушался. Прыгнув мне на колени, он сперва начал ласкаться, а затем потянул меня за рукав курточки.
– Капи требует, чтобы я пошел с ним.
– Он хочет отвести тебя к твоему хозяину. Полицейские, которые унесли Виталиса, сказали, что им нужно расспросить меня и что они придут днем, когда я отогреюсь и проснусь. Но мне не терпелось поскорее узнать все о Виталисе. Быть может, он вовсе не умер, как предполагали?
Видя мое беспокойство и угадывая его причину, Акен сам свел меня в полицейский участок. Там ко мне обратились с вопросами, на которые я стал отвечать только после того, как убедился, что Виталис умер. Относительно себя я сказал, что родителей у меня нет и что Виталис нанял меня у мужа моей кормилицы, заплатив ему какую-то сумму денег.
– А что ты будешь делать теперь? – спросил меня полицейский комиссар. Здесь вмешался Акен:
– Я возьму его к себе в семью, если вы разрешите.
Комиссар не только охотно дал садовнику это разрешение, но еще и поблагодарил его за доброе дело.
После этого полицейский комиссар предложил мне рассказать все, что я знал о Виталисе. Мне это было довольно трудно – я ведь и сам почти ничего не знал о его прошлом. Единственным фактом, поразившим меня в свое время, было восхищение молодой дамы, вызванное пением Виталиса. Но тут мне вспомнились угрозы Гарафоли, и я подумал, что не следует раскрывать тайну Виталиса, если он сам скрывал ее при жизни.
Но разве легко ребенку утаить что-нибудь от полицейского комиссара? Эти люди так ловко умеют допрашивать! Через пять минут комиссар заставил меня рассказать все, что я пытался скрыть.
– Надо свести мальчика на улицу де-Лурсин, – приказал он полицейскому. Вы подниметесь с ним наверх и подробно расспросите Гарафоли.
Мы пошли втроем: полицейский, Акен и я. Я сразу узнал дом и легко нашел дверь на четвертом этаже. Маттиа там не оказалось – по всей вероятности, он уже находился в больнице.
Увидев полицейского и меня, Гарафоли испугался и побледнел, но быстро успокоился, когда узнал, в чем дело.
– Значит, бедный старик умер? – спросил он.
– Вы его знали?
– Очень хорошо.
– Тогда расскажите все, что вы о нем знаете.
– Его звали не Виталисом, а Карло Бальзани. Если бы вы жили в Италии лет тридцать пять – сорок тому назад, одно это имя сказало бы вам все. Карло Бальзани был знаменитым певцом и пользовался огромным успехом. Он пел на всех европейских сценах: в Неаполе, в Риме, в Милане, в Венеции, во Флоренции, в Лондоне и в Париже. В один несчастный день артист потерял голос и не смог оставаться в театре. Однако надо было как-то жить. Он перепробовал несколько профессий, но ему не везло. Постепенно опускаясь все ниже и ниже, он сделался дрессировщиком собак. Он очень гордился своим прошлым и скорее умер бы, чем допустил, чтобы люди узнали о том, что блестящий певец Карло Бальзани превратился в нищего Виталиса.
Вот какова была разгадка той тайны, которая так сильно интересовала меня!
Бедный Карло Бальзани – мой добрый, любимый, дорогой Виталис!
