В глуби веков - Воронкова Любовь Федоровна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗

СТРАНА, КОТОРАЯ СНИЛАСЬ

Войско Александра приближалось к Египту. Пустынный берег, безводная, печальная земля. На красном ребристом песке сухие пучки серой травы и тонкие бороздки — следы уползающих от шума змей.

Уже два месяца назад македоняне могли бы вступить в Египет. Но на пути встала Газа, сильно укрепленный торговый город. Газа отказалась сдаться Александру. Теперь и от этого города остались одни развалины и пожарища.

У царя болела рана, полученная под Газой. Тяжелая стрела из катапульты проломила ему грудную клетку; царя на руках вынесли из горящего города.

Врач Филипп-Акарнанец знал свое дело — кость хорошо срасталась. Сильное, тренированное тело, здоровая кровь, молодость и, главное, нетерпение встать с постели — все это помогло Александру быстро справиться с болезнью. Царь щедро наградил врача Филиппа.

Проходили последние дни месяца посидеона [*]. Под копытами коней ломалась серая, потрескавшаяся почва, перемежаемая красными наносами песка. Войско направлялось к городу Пелусию, стоявшему на пороге Египта, у дельты Нила.

Время шло однообразно, в приглушенном сиянье солнца, под шум ветра и моря, которое прохладно синело с правой стороны их пути. На привалах жгли костры, варили пищу, залечивали раны.

И снова дорога. Ни деревца, ни кустика. Только косматые кочки шафрана старались украсить придорожные камни. Копыта коня, тяжелая сандалия пехотинца, колесо грузной повозки с кладью добычи, взятой в Газе, мяли и топтали этот цветок.

Как-то на стоянке Александру принесли ветку мирта. Здесь мирт был особенно ароматен, такого не росло в Элладе.

— Отошлите Аристотелю, — велел царь, — он просит в каждом письме отсылать к нему всякое диковинное растение. У него теперь есть любимый ученик Теофраст, он изучает растения. Отошлите, старику будет приятно.

Уже не раз посылал Александр такие подарки Аристотелю. То невиданное растение, то животное или насекомое, каких не водится в Элладе. И Аристотель всегда тепло благодарил Александра. Но сколько ни звал его Александр приехать к нему и самому посмотреть на все удивительное, что встречается македонянам, Аристотель неизменно отказывался. Он не одобрял ни похода Александра, ни его жизни, отданной завоеваниям.

Тихий окраинный город Пелусий, много лет дремавший у дельты Нила, то полузадушенный летним зноем, то окруженный мутной водой нильского разлива, нынче шумел, полный народа. Из Мемфиса, древней египетской столицы, явился наместник персидского царя Мазак. Как и подобает вельможе, Мазак прибыл с огромной свитой, в роскошно-пестрых одеждах и украшениях.

Однако, несмотря на свое великолепие, Мазак стоял перед Александром, покорно склонив голову. У него есть войско, но он не собирается оборонять эту богатую персидскую провинцию Египет от македонского царя. Нет, он отдает страну Александру. Дорога непобедимому открыта — Египет покорно лежит перед ним. Входи и властвуй!

Александр слушал перса благосклонно. А сам думал: «Конечно, ты отдаешь мне Египет. А отдаешь потому, что войска мои уже в Египте и что на египетской реке уже стоит мой флот. Кто поможет вам? Египтяне давно тяготятся произволом ваших сатрапов, жестокостью ваших царей. Довольно одного Камбиза с его зверствами, чтобы навсегда возненавидеть вас, персов… У вас был мудрый царь Кир, но ни один из ваших царей после Кира ничему не научился у него!»

Александр знал настроение египтян, не сомневался, что он захватит Египет, как вообще не сомневался в своей непобедимости. Но он был доволен — все-таки лучше обойтись без сражения.

Александр был взволнован. Новая, неведомая, огромная страна открывалась перед ним. Вот они, рукава Нила, великой реки, медленной желтой водой идут к морю среди серых берегов засохшего ила, принесенного откуда-то самой рекой… Река, создающая землю. Земля, целое государство, существующее милостью реки…

В Пелусии оставались недолго. Разместив в городе крепкий гарнизон, Александр приказал кораблям плыть вверх по Нилу до Мемфиса. А сам с конной свитой отправился через пустынные пески к Гелиополю. Он хотел войти в священное место Египта — Гелиополь был городом жрецов.

Неспокойные мысли одолевали молодого царя. Как сделать, чтобы эта страна, полная богатства и чудес, с ее богами и жрецами, с ее терпеливым, упорным народом, беспрекословно подчинялась ему?

Он может держать Египет в покорности своей военной силой. Но разве только этого он хотел? Он хотел, чтобы этот древний народ, с его древней религией, преклонился перед ним, как преклонялся перед своими обожествленными фараонами. Религия здесь сильна и жрецы всемогущи. Вот эти жрецы и помогут ему овладеть Египтом. Если они признают его фараоном — сыном бога Аммона, то признает его божественную власть и вся страна. Он знал, как замкнута эта священная каста, как нелегко войти к ним в доверие. Они многое знают и о небе, и о земле, но тайны свои никому не открывают. Целых тринадцать лет жили в Гелиополе эллинские философы и мудрецы — Платон и Евдокс. Целых тринадцать лет они добивались расположения и доверия египетских жрецов. Кое-что удалось узнать — жрецы научили их высчитывать дни года. Научили следить за движением звезд, — Евдокс даже построил башню, с которой и наблюдал звезды… Но это лишь крохи тайн, хранимых египетскими жрецами.

Александр ехал впереди отряда. Букефал, в блестящей сбруе, с жесткой, коротко подстриженной гривой, которая дыбилась на высоко поднятой голове, охотно пошел бы галопом, но Александр придерживал его. Начиналась страна, которая давно снилась. С неподвижно величавым лицом, с ничего не выражающим взглядом, македонский царь вступал во владение своим, еще неизвестным ему государством.

И только Гефестион знал, как жадно всматривается Александр во все, что является перед ним, как живо интересует его эта незнакомая, захваченная им земля. Гефестион знал своего друга и улыбался краешком рта.

Вскоре за Пелусием, в болотистых местах дельты, встали высокие, как лес, тростники, жидкие метелки покачивались над зелеными стеблями. Белые корни светились под водой.

— Тростник? Но стебель — трехгранный. Гефестион, узнай, что это такое.

Гефестион узнал. Это — папирус. Молодые корневища сочны и душисты, их едят. Старые корни идут на топливо. И кроме того, из папируса делают разные вещи.

— Узнай, какие вещи?

Гефестион узнал. Из корней делают посуду; говорят, хорошая древесина. Из папируса делают лодки — смолят их и плавают по Нилу. Из стеблей плетут паруса, рогожи, циновки. И еще делают бумагу.

— Бумагу? А что это такое?

— Полотно, на котором можно писать.

— Гефестион, позаботься, чтобы все это было записано в наших походных дневниках. Скажи Евмену.

Пустыня, которую пришлось пересечь, чтобы войти в Гелиополь, нагоняла тоску. Горбатые дюны, багряные, с лиловой предвечерней тенью, уходили к самому горизонту. Ни деревца, ни зелени. Лишь что-то серое, колючее цепляется за песок, стараясь стать растением. Гефестион жестом подозвал египтянина-переводчика.

— Что это? — спросил он громко, чтобы слышал Александр. — Кому нужны эти дикие колючки?

— Верблюдам, — ответил переводчик. — Верблюды их едят.

— А что там дальше? — не выдержал царь. — Если свернуть влево?

— Там — ничего. Там — пустыня. Песок. Смерть.

— Такая огромная земля, — сказал Александр, окинув глазами безмолвные рыжие пески, — и такая пустая. Пустыня.

Чем ближе дорога подходила к Нилу, тем чаще встречались села и маленькие города. Жители молча смотрели на чужеземцев, у которых были сильные кони и сверкающее оружие. Но, увидев царя в его богатых доспехах, люди падали ниц.

— Александр! Александр!

По всему Египту уже разнеслась громкая весть — Александр, царь македонский, победитель персов, явился к ним!

— Александр! Александр! Александр!

К Гелиополю подошли вечером. Еще издали стали видны алые, вечерние воды широко идущего Нила и светлые, облитые зарей стены Гелиополя, поднявшиеся над синей полосой покрытого сумраком берега.