Тяпа, Борька и ракета - Баранова Марта Петровна (электронная книга .txt) 📗
Борька вскочил и с размаху бросил картонные вымпелы на поверхность Луны. Прилунение в район моря Ясности произошло вполне удачно, если не считать разбившейся тарелочки: Борька про нее совсем забыл.
Теперь я понимаю, какой был глупец, когда без всяких расчетов запускал с пустыря железную трубу. Конечно, все кончилось трагически. Разве имевшееся у меня малокалорийное топливо могло придать снаряду первую космическую скорость? Это было заблуждение. Теперь я убедился, что прежде всего надо подготовиться теоретически.
Ноябрь 1959 года
Изучал полет первой в мире межпланетной автоматической станции, которая 7 октября сфотографировала невидимую часть Луны. Сколько раз я уже писал эти слова — «первая в мире», и не надоедает, наоборот, все интересней!
Теперь ракета «Лунник-3» обогнула Луну и вернулась к Земле. Она пролетела 1 000 000 километров! На расстоянии в 65 000 километров сняла крышку с объектива и — «Спокойно! Снимаю!» — щелкала сорок минут. Вот это работа в невесомом состоянии!
Автоматы в ракете аккуратненько проявили, закрепили и высушили пленку. Работали они внутри цилиндра длиною в 1300 миллиметров.
Я, конечно, мог бы проявлять в таком помещении, хотя мой рост — 1620 миллиметров, но сделал бы все гораздо хуже. Даже в нашей ванной, длина которой 2500 миллиметров, когда проявляю, то часто порчу пленки и снимки.
Правда, фотография, где я, Борис и Люба снялись втроем на фоне невидимой стороны Луны, получилась ничего. Сделана она была по всем правилам фототехники, с автоматическим спуском затвора, проявлялась и печаталась точно по часам! Новую карту Луны рисовали все вместе. Я наносил цирки — лунные кратеры Циолковского, Жолио-Кюри, Ломоносова и хребет Советский. Любка красила в зеленое море Москвы и море Мечты, а Борька малевал желтой краской плоскогорья. Ему пришлось как следует поработать: плоскогорий на этой стороне Луны больше, а так называемых морей — меньше. Заполнены они пористым камнем, а не водой. Вот вам и могучие океаны, и необозримые леса в фантастических описаниях Жюля Верна. Только такой пейзажист, как Борька, верил в них раньше.
Представляете, если бы мне удалось как-нибудь перенестись на сто или двести лет назад со своей картой?.. Астрономы решили бы, что я свалился прямо с Луны!
Апрель 1960 года
В школе открылась радиогазета. Меня, Бориса и Любку назначили ответственными за сообщения из нашего класса. А какие могут быть из класса сообщения?
И тогда мы решили сделать передачу из космоса о всех новейших открытиях.
Почти два месяца сидели в районной библиотеке. Там хорошо, у каждого свой стол с лампой. Читали «Знание — сила», «Технику — молодежи», газеты, научный журнал «Природа». Я еще взял у отца всю специальную литературу и изучил ее. Передачу назначили на 20 апреля. Мы были готовы: исторических эпизодов, чертежей, карт — у каждого целая тетрадь. 99 процентов работы было сделано. Оставалось только написать и прорепетировать.
И тут все сорвалось.
Мы заперлись втроем в комнате и, вместо того чтобы писать доклад, стали спорить из-за какого-то стиля. А потом помирились. Но Любка снова стала читать вслух стихи о ветре своего сочинения. Я ей сказал, что лучше бы она поступила, как наш староста Левка Померанчик: он, когда сдавал макулатуру, из усердия прихватил и свои стихи. Заревела. Тогда Борька стукнул кулаком по столу и потребовал красочного описания природы: чтобы были соловьи, радуга и т. п. Я не вытерпел — стукнул его. Он — меня. Дрались молча, чтобы не привлечь внимания. Когда помирились, приехал отец и всех разогнал.
Пишу эти строки в одиночестве и большой печали. Что нам теперь делать?..
На этом дневник обрывается…
Говорит спутник
Всю ночь Гена проворочался с боку на бок. Ему мерещился разъяренный Померанчик, который восклицал: «Не справились? Так и знал! Придется назначать новых ответственных за космос! Проверяйте-ка вы лучше чистоту. Вот вам санитарные повязки». «Позор!» — ужасался Гена.
Утром он вскочил чуть свет, босиком подбежал к письменному столу и остолбенел: на столе лежала готовая статья! Она была написана на машинке, с полями, в углу торчала скрепка. Статья называлась «Говорит спутник».
Генка сразу все понял. Улыбаясь, подбежал к дивану, на котором спал отец, и, переступая с ноги на ногу, весело сказал:
— А родителям делать за учеников задания нельзя.
Анатолий Евгеньевич открыл один глаз и сонным голосом произнес:
— Почему? Это ваша работа. Я только записал ваши мысли. К тому же, как тебе известно, стихи я сочинять не умею. А стихи о ветре отличные. Иди!
И сразу уснул. А Генка полетел как ветер.
Он ворвался в класс в тот момент, когда толстый, розовый Померанчик отчитывал Любку и Борьку.
— Эх вы, хвастунишки! — наступал он на них. — Ни одного поручения выполнить не можете. Я поставлю вопрос на совете дружины.
— А! Померанец, здорово! — закричал Гена и радостно щелкнул Левку по носу. — Вот! — Он потряс статьей. — Готова!
— Ура-а! Ура-а! — разом закричали Любка и Борька и, оставив ошеломленного Померанчика, выскочили вслед за Генкой в коридор.
— Понимаете, — захлебываясь, объяснял Каратов, — встаю я и думаю: ну, пропали, задаст Померанец нам перцу и в газете еще разрисуют! И вдруг — на столе статья…
На большой перемене приятели отправились в радиоузел. Пришлось долго стучаться: старшеклассники закрылись на замок, чтобы никто не мешал вести передачу. Как только за дверью услышали про космос, сразу же впустили. Усадили за стол. Поставили перед Любкиным носом часы и сказали: «Следи, вам выделено 15 минут». Любка молча кивнула и уставилась удивленными глазами на циферблат.
— Кто начнет? — спросил басом дежурный.
— Он начнет. — Борька показал на Гену. — А потом мы, по очереди.
Дежурный включил микрофон, и передача началась. Генка стал читать прерывающимся от волнения голосом:
— Говорит спутник! Говорит спутник! Говорит третий советский спутник Земли!
Слушайте, слушайте! Я расскажу вам про нашу Землю, про небо, про звезды.
Слушайте, счастливые! Сейчас вы первые из всех поколений школьников узнаете многие тайны своей планеты.
Вам знакомо Солнце? Ну конечно, знакомо: это то, которое светит каждый день!
Египтяне в древности поклонялись Солнцу. Они дрожали перед гневом раскаленного бога Ра — ведь их окружали пустыни. Единственный, кто мог смотреть богу прямо в лицо, был фараон, обладавший редкими и дорогими очками с черными стеклами. Но и он не подозревал, что его спасает от страшных лучей бога Ра, от чрезмерной щедрости Солнца не молитвы и не очки, а голубое небо — атмосфера. Впрочем, вы всё это знаете — и о боге-солнце, и о древних греках, давших название атмосфере, и о том, что она — оранжерея для нашей Земли…
В год, когда я взлетел, атмосфера была неспокойна. И ученые собрались за круглым столом, чтоб обсудить ее поведение.
«Коллеги, — сказал один, — положение тревожное. Бурная, резкая погода господствует на всей планете. На людей обрушились стихийные бедствия. Приведу факты. В 1956 году на земном шаре за двенадцать месяцев разразилось сто больших катастроф. Наводнения в Индии затопили тысячи селений, смыли посевы, оставили без крова и пищи миллион жителей. Дожди и бунтовавшие реки залили даже такие жаркие страны, как Иран и Афганистан. А в Западной Европе внезапно ударили сильнейшие морозы и от холода погибли тысячи людей».
Второй ученый продолжил список бедствий:
«1957-й год. Катастрофы увеличились. Поползли слухи: что-то случилось с Землей — климат неузнаваемо переменился. В Москве в феврале наступила весна, а Ташкент и Алма-Ату засыпало снегом. Над Черным морем бушевал десятибалльный шторм, потом пронеслась снежная буря. И в те же дни Австралию и Уругвай душила жара, там горели леса и степи…»
