Огонь юного сердца - Выговский Владимир Степанович (библиотека электронных книг .TXT) 📗
УГЛЕВЦЫ
Густой сосновый бор тянулся без конца. Глубоко проваливаясь в снег, я пытался выбраться из леса, но не находил дороги. Колючий снег слепил глаза, больно ударял по обмороженному лицу. Вторые сутки после гибели Левашова я бродил по лесу, выбился совсем из сил, потерял надежду на встречу с людьми. Очень хотелось есть, а еще больше спать. Заснуть бы хоть на одну минуту, пускай даже стоя. Но спать не имел права: заснуть - это замерзнуть. С большим усилием переставлял я непослушные ноги. Часто падал в снег, кричал, но своего голоса и сам не слышал…
Так, вероятно, и замерз бы, если бы не проходили мимо какие-то люди. Они подобрали меня, и через час я уже был в большой теплой землянке. Тут меня раздели и, не дав опомниться, напоили спиртом. Кто эти вооруженные, в кожанках люди, я не знал. Однако, судя по тому, как они поступали со мной, как оттирали мои руки, ноги, я понял, что это свои, и заснул крепким сном.
Когда проснулся, ко мне подошел высокий, стройный, лет тридцати мужчина, одетый в военную гимнастерку, с пистолетом на боку. Из-под темно-серой кубанки с красным лычком выбивался густой черный чуб. Ласковые серые глаза блестели, на губах была легкая, приветливая улыбка.
- А, проснулся наш герой,- сказал он, поправляя на мне шинель,- как себя чувствуешь?
- Ничего…
- Молодец! А теперь давай знакомиться: Углев Сергей Николаевич.- Он подал мне руку.- Командир диверсионной группы.
- Петро…- сказал я несмело и замялся.
По всему было видно, что такой ответ не удовлетворил ни командира, ни бойцов, которые стояли рядом. Все смотрели на документы Левашова, которые лежали возле меня, и молча чего-то ждали. О чем говорить, я не знал, потому что не совсем был уверен, что передо мной свои.
Внезапно где-то неподалеку раздались выстрелы. Люди, хватая оружие, начали выскакивать из землянки.
- Скорее одевайся, Петя,- сказал Углев и тоже выбежал во двор.
Стрельба с каждой минутой становилась все яростнее. Стреляли почти возле самой землянки.
Пока я собрался, все неожиданно смолкло. Я припал к оконцу: на снегу лежали четыре трупа гитлеровцев, а немного поодаль перед Углевым стояли с поднятыми руками три лыжника-эсэсовца.
Сомнение как рукой сняло: свои!..
Первым в землянку возвратился командир Сергей Николаевич Углев.
- Ну что, малый, испугался? Это у нас бывает… По твоему следу, вероятно, шли… Ты откуда?
Я все рассказал о себе и Левашове.
- Мы так и поняли, что ты парень необыкновенный! - И Углев дружески похлопал меня по плечу.
Отдохнув, я собрался идти туда, где был назначен сбор подпольщиков.
ПАРТИЗАНСКАЯ СМЕКАЛКА
Когда пленных эсэсовцев вывели из землянки, Углев поднялся с места, закурил.
Плохи дела наши, товарищи,- сказал он, затягиваясь горьким дымом,- мы опять в окружении. Новое прочесывание этой делянки леса не случайное, мы оказались весьма неспокойными соседями Коростеньского узла. От нас решили избавиться. А нам приказано ни в коем случае не покидать этот район - это самое уязвимое место для оккупантов. Уйдем отсюда, потеряем связь с подпольщиками, не будем знать, когда пройдет какой эшелон. И тогда наша работа сойдет на нет. Надо что-то делать. У кого по этому поводу будут какие соображения?
У меня,- поднялся молодой партизан, обвешанный лентами патронов.- Я думаю, что нам следует сделать так, как в прошлый раз: нужно зайти карателям в спину.
Верно говорите, товарищ Омельченко,- похвалил Углев,- надо зайти, если удастся, какому-нибудь карательному отряду в спину и ходить за ним, пока не закончится проческа. А если не выйдет, тогда мы пойдем на середину минного поля и пробудем там это время: каратели туда не отважатся идти.
Правильно, товарищ командир,- поддержали партизаны,- гитлеровцы считают, что их минное поле непроходимое, а сами мины настолько хитрые, что их никто не сможет разминировать. Но мы не только разминируем, но и эшелоны будем подрывать этими минами.
Наш маленький отряд направился к минному полю. Но подойти к нему нам не удалось: там уже было полно фашистов. С других сторон разведчики тоже принесли неутешительные вести. Положение было безвыходным: с трех сторон каратели, а с четвертой железная дорога с дзотами. Нас пятнадцать чело-
век, гитлеровцев несколько отрядов. Вступать с ними в бой было безрассудством. Однако как выйти из кольца, которое так быстро сужается?
Мы подошли к железной дороге. Командир, указав рукой на один из гигантских дзотов, сказал:
- Придется взять.
- Что, дзот?! - удивились партизаны.- Как же его можно взять? Ведь это же неприступная крепость - вокруг все заминировано, обнесено колючей проволокой, по которой пущен электрический ток высокого напряжения. А кроме того, смотрите, сколько крупнокалиберных пулеметов выглядывает из амбразур! Да еще днем… Нет, это невозможно, товарищ командир.
- Все возможно, товарищи, сейчас я вам покажу на деле… …Из леса, направляясь к дзоту, вышла небольшая группа
эсэсовцев. Перед ними, связанные веревками, шли пятеро каких-то людей. Было нетрудно догадаться, что это пойманные партизаны. Пленные упирались, не хотели идти. Эсэсовцы, толкая их в спину стволами автоматов, безжалостно ругались:
- Доннер веттер!.. Шнель! Шнель!..
Из дзота вышли любопытные охранники. Особенно потешались они, когда офицер-эсэсовец сбил с ног упрямого партизана и начал пинать его ногами. Довольные, они хохотали, хватаясь руками за животы. Поравнявшись с зеваками, офицер-эсэсовец после приветствия потер замерзшие руки и пренебрежительно спросил:
- Ist es hier warm?
Ja, es ist warm, Herr Oberst, bitte herein,- в один голос выпалили охранники, давая дорогу высокопоставленному гостю.
Herein fuhren - приказал полковник своим солдатам и первым переступил порог дзота.
Когда все вошли, гости, внезапно направив на охранников оружие, скомандовали:
- Хенде хох!
Охранники от неожиданности и удивления заморгали глазами, некоторые пытались усмехнуться: мол, шутите, господа эсэсовцы, но, встретившись с суровыми взглядами, на всякий случай подняли руки. Их быстро обезоружили и, связав назад руки, поставили в угол.
- Самодеятельность закончена,- объявил «полковник» по-русски,- отдыхайте, ребята!
Почти сутки мы жили в дзоте. Вокруг шныряли каратели, а нам хоть бы что! Наконец лес был прочесан. Вдоволь настрелявшись, эсэсовцы ни с чем возвратились в Коростень. А партизаны, уничтожив охранников, заминировали дзот, железную дорогу и пошли опять в лес и, как прежде, остались в нем хозяевами.
УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА
После удивительного происшествия с дзотом я полюбил Углева и уже не мог с ним расстаться. Мне нравились не только его храбрость и находчивость, но и его человечность, простое, сердечное отношение к бойцам. Он очень напоминал мне комиссара Левашова.
И еще нравилось то, что Сергей Николаевич москвич, парашютист. Таких немного в лесу можно встретить… Я ему тоже понравился.
- Оставайся, Петя, у меня. Разведчиком будешь! - сказал он.- Какая тебе разница, где воевать.
Я с радостью согласился и сразу как-то прочно вошел в партизанскую семью диверсионной группы углевцев. Минеры жили дружно, почти все были веселого нрава, любили песни. Часто после боевого задания они собирались возле костра и тихо, вполголоса пели:
Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родные леса и луга! Уходили в поход партизаны, Уходили в поход на врага…
Эту песню привез с Большой земли Сергей Николаевич Углев. Она сразу же пришлась по сердцу народным мстителям. Пели ее и тогда, когда было радостно, и тогда, когда нависала над нами большая угроза.
…После Нового года из штаба соединения нам передали радостное сообщение: Красная Армия под Сталинградом перешла в контрнаступление! Озлобленные неожиданным поражением, фашисты начали бросать на фронт все новые и новые дивизии. Значительная часть подкреплений шла по железнодорожным магистралям Брест - Киев, Львов - Киев. Обе железные дороги сходятся в Коростене. Чтобы блокировать этот
