Ищите Солнце в глухую полночь - Бондаренко Борис Егорович (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Она внимательно посмотрела на меня и сказала:
– Чего ты волнуешься, не понимаю? Приедешь летом, тогда и распишемся и свадьбу сыграем.
– А если у нас будет маленький?
– Что значит «если»? – обиделась она. – Конечно, будет, не такая уж я... неспособная... А не все ли ему равно, когда он появится – через девять месяцев после «законной» регистрации или через семь?
Мы рассмеялись.
– А ты бы хотел, чтобы у нас был маленький?
– Да, хотел бы.
– Очень?
– Очень.
– Мальчика или девочку?
– Девочку. И чтобы она была похожа на тебя... Такая же красивая.
– Будет у нас девочка, милый... И обязательно похожая на тебя. А теперь иди...
Когда я вернулся вечером, Маша уже спала. Она дожидалась меня и заснула одетая, свернувшись калачиком и по-детски приоткрыв рот. Мне не хотелось ее будить, но было уже поздно, и я стал осторожно раздевать ее. Она не проснулась, и я уложил ее и не помнил, долго ли стоял над ней и смотрел, как она спит. Потом заметил, что все еще держу в руках ее блузку, и вдруг прижался к ней лицом.
Я не понимал, что происходит со мной. Не знал, как связать то, что было, и то, что есть.
В моей жизни бывали самые разные годы – тяжелые и не очень тяжелые, почти все – трудные и интересные; но было время, когда жизнь вдруг становилась бессмысленной и пустой. Были и минуты счастья, но даже тогда мне казалось, что все это не то, а самое настоящее, большое счастье где-то впереди, и все годы я ждал его... И было время, когда я примирился, что оно так и не встретится мне, и все-таки я ждал его. И вот оно пришло и наступает минута, когда смотришь на спящую женщину и все, что было до этого, кажется незначительным и таким далеким, словно жизнь начинается только теперь.
29
Обычно в лаборатории царил полумрак – так легче наблюдать за экранами осциллографов, – а сейчас все окна были распахнуты настежь, по комнате неторопливо разгуливал майский ветерок, и пахло не канифолью и сгоревшей изоляцией, а солнцем, улицей и весной.
Андрей сидел, забравшись с ногами на подоконник, и, насвистывая, глядел в окно.
– Привет! – сказал Валентин. – Ты здесь – и не работаешь! Вот чудо!
– Как видишь... А ты чего сияешь?
Валентин рассмеялся, ему действительно было весело.
– Да так... Весна, знаешь ли... Даже мыслишки какие-то блудные появляются – за город бы, на речку, да подальше от всей этой чудо-техники и мировых проблем! И от людей заодно. Я на следующей неделе в отпуск иду. Слушай, поехали в субботу к нам на дачу, а? Купаться будем, загорать, рыбу удить. Правда, рыбы там нет, но рыбаков хватает. Что ты так смотришь на меня?
– Да так. Весна, знаешь ли...
Валентину не нравилось, как он говорил – нехотя и как будто через силу.
– Что это с тобой?
– Ничего. – Андрей отвернулся и стал смотреть в окно. – Просто устал, но это не в счет.
– Чем занимался сегодня?
– Бухгалтерией.
– Как это?
– А так... Дебет, кредит, сальдо – что там еще? Короче говоря, подводил итоги, а итоги подводят меня...
Он даже не улыбнулся неудачному каламбуру.
Последний месяц Андрей занимался генерацией, и ему многое удалось выяснить. Пожалуй, даже слишком много для одного месяца, думал Валентин. И вдруг он бросает работу. Валентин понял это сразу, как только взглянул на его стол и установку – там все было аккуратно прибрано.
– Слушай, Андрей, – спросил он, – что это ты надумал?
– Ничего особенного. – Андрей заложил руки за голову и потянулся. – Антракт, шеф. Я уезжаю.
– Так... – Валентин сел на стол и протянул ему сигареты. – И куда?
– На Северный Урал с геофизической партией, – скучным голосом сказал Андрей.
– А почему не на Северный полюс? Или еще лучше – в Антарктиду?
– Туда меня не приглашали.
– Только за этим и дело стало?
Андрей пожал плечами.
– Не все ли равно, куда ехать?
– Не все равно. – Валентин злился, а надо было говорить спокойно. – Хотя бы потому, что Северный Урал – это не Сочи, куда тебе следует поехать и наконец-то отдохнуть по-человечески, а не бродить по тайге и болотам. Пойми, Андрей, нельзя жить только сегодняшним днем. Ведь ты же болен. Эта экспедиция дорого обойдется тебе.
– Ну, зачем такие страхи, Валя? Я был в Ялте, с меня хватит, шеф. Омерзительная скучища. По-видимому, эта система – курорты и я – просто несовместима и решений не имеет. А потом, – Андрей улыбнулся, – я еще мальчишкой мечтал побывать в тайге и сегодня убедился, что, если не поеду туда, моя жизнь будет просто неполноценной. А ведь ты не хочешь, чтобы я в чем-то раскаивался перед смертью?
– Давай говорить серьезно, Андрей.
– А я вполне серьезен. – Он опустил ноги и остался сидеть на подоконнике, чуть покачиваясь взад и вперед. – Мне нужны деньги, а ведь я не богатый наследник и даже стипендию сейчас не получаю.
– Деньги я тебе найду.
– Ну нет, шеф, – решительно возразил Андрей, – это исключается. Я и так слишком много должен тебе.
– И что из этого?
– Да ничего. Просто я предпочитаю вовремя платить долги, если уж без них нельзя обойтись.
– Когда дело так серьезно – стоит ли говорить о деньгах?
– Которых у меня нет, – перебил его Андрей.
– А кроме того, ты и здесь мог бы заработать – устроиться на лето в ФИАН*[Физический институт Академии наук.] или к нам. Если хочешь, я поговорю о тебе.
– Нет, нет, не нужно. В конце концов дело ведь не только в деньгах.
– А в чем же еще?
Андрей усмехнулся.
– Уже не помню, где я читал об этом, – у Горького, кажется, – о миссионере, который задал дикарю вопрос: чего бы хотелось ему? Ответ был такой: «Очень мало работать, очень мало думать, очень много кушать». Я попробовал задать этот вопрос себе, и получилось несколько иначе: «Очень много знать, очень много видеть, очень много делать». – Он снял очки и, прищурившись, спросил: – Просто, да?
– Да, – сказал Валентин. – Очень просто. Если, конечно, не считать того, что это невозможно.
– Наверно, – согласился Андрей. – Но пытаться совершить невозможное – это, кажется, один из лучших способов жить на полную мощность. Очень хочется жить именно так, Валя, – серьезно сказал Андрей. – И как-то не укладывается, что эта жизнь должна состоять только из лекций, книг, лаборатории и тех трех-четырех городов, где мне удалось побывать. А потом, – он улыбнулся, – это же грубая экономическая выгода. В экспедиции я заработаю вдвое больше, чем где бы то ни было. Я же теперь человек семейный, – закончил Андрей.
Валентин покачал головой.
– И все-таки тебе нельзя ехать.
Андрей соскочил с подоконника.
– И все-таки я поеду, шеф. И давай больше не будем говорить об этом.
– Ну что ж, не будем...
Валентин замолчал. Он знал, что мог бы говорить и час и два, и все равно это кончится тем, что Андрей вот так же устало скажет: «И все-таки я поеду, шеф...»
Андрей улыбнулся.
– В начале октября я вернусь, и тогда мы вдоволь посмеемся над моими таежными приключениями. А пока вообразим, что я еду в Сочи и меня ожидают все скучные прелести всех черноморских курортов...
Он подошел к столу и показал на пачку листов.
– Если вздумаешь заняться генерацией – разбирайся в этом сам. Есть прелюбопытные вещички, но с меня хватит, я больше не берусь за нее.
– Почему?
– Я выяснил все, что мне нужно знать. И выводы просто печальные. Причины неустойчивости решения и возникновения генерации, по существу, одни и те же, а окончательно предотвратить генерацию в моей схеме невозможно. Так что эту схему придется бросить и все начинать сначала.
– Ты уверен?
– К сожалению, да. А впрочем, сам увидишь. Лев сказал, чтобы я написал об этом статью в ЖЭТФ*[Журнал экспериментальной и теоретической физики.], но я еще не закончил ее и перешлю тебе из Уфы. Ты посмотри ее как следует и сам отнеси Льву – я вряд ли сумею повидать его.
– Хорошо... Послушай, а почему бы тебе самому не довести работу над генерацией до конца?
