Заколдованные сокровища - Тарасенка Пятрас (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
В будние дни в городке было тихо, и, если в такой день приезжал кто-нибудь чужой, ни один житель не оставался безразличным к этому событию. Незнакомца тотчас же окружала детвора, а взрослые, распахнув
1 Шпитоля — дом для служителей костела.
окна, обсуждали с соседями, кто этот незнакомец, зачем он приехал, у кого остановится... По воскресеньям городок будто оживал: со всех концов нашего большого прихода люди шли в костел. Мелькали белые платки женщин и серые армяки мужчин. Но вот богослужение кончалось, костел быстро пустел, и опять все было тихо, спокойно...
Особенно оживленным наш городок был в базарные дни зимой, когда устанавливался санный путь и крестьяне привозили на базар лен, рожь или дрова. В такие дни на базарной площади не хватало места, и многие останавливались прямо на дорогах у въезда в город. Базар гудел, как улей. Здесь встречались знакомые, родные, кумовья. Поторговавшись, продавали свое добро, делали покупки, потом заворачивали в какую-нибудь чайную, и кто пил чай, а кто опрокидывал стаканчик-другой водки в компании с дружком или родственником. До позднего вечера слышались песни подвыпивших крестьян.
А летом и по воскресным дням в городке было тихо. В летнее время мало кто приезжал на базар. Разве какая-нибудь женщина принесет на продажу десяток яиц, фунт масла или старую курицу, когда ей понадобится керосин, мыло, спички или что-нибудь еще, без чего не обойдешься в хозяйстве.
В летнее время городок тонул в пыли, а осенью и весной базарная площадь и дороги превращались в непроходимое болото. Временами колеса так глубоко увязали в грязи, что телегу не удавалось вытащить даже с помощью случавшихся поблизости людей. Крестьянин выпрягал лошадь, поднимал оглобли и, привязав их к передку телеги, так и бросал ее посреди дороги. Телеги, застрявшие осенью в грязи, торчали там всю зиму, весну, а иногда чуть ли не до середины лета.
От городка в разные стороны шли четыре дороги. Широкие, протянувшиеся на большие расстояния, дороги эти были протоптаны и изъезжены уже с давних пор; они соединяли наш маленький Антакальнис с далекими большими городами. По дороге, ведущей на север, люди отправлялись в Ригу. А на западе дороги разветвлялись, и по одной ездили в Паневежюс, а по другой — в старый Каунас. Четвертая дорога вела в славную нашу столицу Вильнюс, и по ней через наш городок шли пешком или ехали много путников.
Зимой вьюга заносила все дороги. Сугробы лежали такие, что крестьяне даже с помощью горожан не могли расчистить дороги, и в город нельзя было въехать.
Дети десятинников и крестьян зимой учились в начальной школе. В те времена на всю волость была одна школа, да и та наполовину пустовала. И ксендзы в костелах, и сотники на базарах всю осень призывали к тому, чтобы детей записывали в школу, но это не помогало. Тогда наши власти приказывали старостам: столько-то детей из таких-то деревень должны быть доставлены в школу. Дети из дальних деревень жили при школе. Очень тяжело жилось им: некому обед сварить, некому присмотреть за ними. Всю неделю приходилось жевать сухой хлеб и запивать его водой. Иногда богатые крестьяне вместо детей посылали в школу своих пастухов: и еду им давали, да еще рубль в месяц платили — пусть только учатся.
В деревнях побольше были свои учителя, которые обучали детей литовскому и немного русскому языку. А девочки учились у хромой даватки1 Аготы, потому что девочек в школу не пускали. Еврейских же детей туда не принимали, и они ходили в хедер — школу, которую содержал злой меламед2 Лейба. Мы не завидовали ученикам меламеда Лейбы: он не только весь день напролет бранил учеников, но и дергал их за уши и бил по чем попало; в его руке все время был прут. То и дело ученики Лейбы с криками и воплями неслись из хедера домой. У бедных детей не было каникул даже летом.
Так жил наш Антакальнис летом и зимой — из года в год. И хотя был он небольшой, но стоял на перекрестке больших дорог, и потому его знали далеко вокруг и сам он многое повидал в прошлом. Старики часто рассказывали, что через наш городок проезжало много путешественников, заглядывали к нам и знатные гости: князья, прославленные полководцы и даже короли. В страшные годы войны через наш городок не раз шагали чужеземные войска. Часто в самом городке или его окрестностях происходили жестокие бои. Много молодых смелых воинов сложили свои головы в этих битвах. Никто не знал даже, за что они бились. Где кто погибал, там друзья или враги и закапывали его.
Иногда пашет десятинник свой кусок земли — и найдет вдруг череп воина. Остановит человек лошадку, поковыряет кнутовищем череп, подумает немного и положит его на межу.
Старые люди рассказывали, что самые большие бои происходили на пастбищах, за старой корчмой, в песках Мильжинкаписа. Там после ветреных дней на поверхности белели скелеты. Дети находили здесь ржавые топоры, обломки пик, позеленевшие бронзовые вещи и мелкие старинные монеты.
Об интересном прошлом нашего городка говорили памятники старины, и не только памятники, а все вокруг: пригорки, леса, деревья, ручейки, кресты. Об этих пригорках и лесах народ знал множество преданий. Но особенно много рассказывали о заколдованных сокровищах. Люди видели, как то в одном месте, то в другом вспыхивали огоньки или показывались призраки. Вот там-то, говорили, и зарыты клады. Многие пытались искать эти заколдованные сокровища — часто по утрам видели в полях свежие ямы. И тогда опять поднимались разговоры о сокровищах. А если кто-нибудь становился зажиточнее, соседи с завистью говорили, что он, мол, нашел клад.
От одного к другому переходили полузабытые и довольно запутанные рассказы о том, что когда-то наш городок видел лучшую жизнь. Но вот прошло много лет, шоссе и железную дорогу провели в стороне, и теперь Антакальнис стоял всеми забытый, заброшенный.
Кое-кто, особенно молодежь, недовольная жизнью в бедном городишке, пыталась искать свое счастье в чужих краях. Нужда гнала людей в большие города, даже в далекую Америку! Но счастья они там не находили и, потеряв силы и здоровье, многие возвращались домой нищими.
Так проходили годы, десятилетия... Ничто не изменялось в жизни нашего городка.
Когда в больших городах люди начали бороться за свободу, появилась надежда на лучшую жизнь и у нашей бедноты. Бедняки заговорили о том, что хватит панам владеть богатством, угнетать людей и бездельничать. И не только заговорили о новой жизни, но стали бороться за нее. Люди запретили пану рубить проданный ему лес, а тот лес, что пан успел вырубить, отняли у него, чтобы построить новую школу вместо старой, уже развалившейся. Народ ждал весны, чтобы разделить панскую землю между безземельными крестьянами и деся-тинниками. Местная власть, перепугавшись народа, сбежала, но народ обошелся и без нее. Собрались все в волостном правлении и, в первый раз открыто заговорив по-литовски, обсудили свои дела и выбрали старшину.
Но вот однажды ночью тревожно зазвонил костельный колокол. Люди проснулись и выбежали на площадь и улицы. Смотрят—город полон солдат и разных начальников. Колокольный звон сразу затих — солдаты первым делом бросились на колокольню и избили звонаря. Нового старшину и многих смельчаков они схватили и отправили в тюрьму, а некоторым устроили суд на месте. Вернулась сбежавшая власть. Жизнь городка опять повернула в старое русло. Однако надежда на лучшую жизнь, вспыхнувшая однажды в сердцах бедняков, не погасла.
В Антакальнисе было три знаменитости: скрипач Мо-теюс, которого чаще называли Мотеюсом-музыкантом, козел Менделя и журавль Йонас.
Мотеюс-музыкант был бедняк-нищий еще довольно молодой. У него были длинные, всегда спутанные волосы и бледное лицо; он казался всегда угрюмым, ходил сгорбившись и с первого взгляда производил впечатление человека не совсем нормального. Только заглянув в его большие, полные глубокой печали глаза, вы видели, что Мотеюс вовсе не сумасшедший, а измученный жизнью, придавленный несчастьями человек.
