Опять Киселев - Стрелкова Ирина Ивановна (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
VII
Прошло полмесяца. Выписавшийся из больницы Киселев, прихрамывая и опираясь на трость, шел с Фоминым по Сиреневому бульвару, соединяющему старую часть города с микрорайоном. Они шли в гости к Валентине Петровне. Сентябрь в Путятине выдался теплый и солнечный. Осенняя листва празднично освещала город. Только на бульваре кусты сирени оставались темно-зелеными.
— Фома, ты, несомненно, растешь профессионально, — говорил Володя, замысловато манипулируя окованной серебром тростью, подарком из Москвы от Веры Брониславовны. — Твое описание комнаты Горелова, желтеньких обоев и особенно двери, окрашенной только со своей стороны, поверь мне, великолепно! — Трость эффектно взлетела и вонзилась в хрустящий песок Сиреневого бульвара.
— Кисель, не пытайся купить меня на дешевую лесть, — предупредил Фомин. — Не купишь!.. Хотя я сегодня очень добрый. — Последние слова следователь произнес весьма многозначительно.
«Опять получил благодарность!» — снисходительно подумал Володя.
Некоторое время они шли молча.
— А знаешь… — задумчиво проговорил Володя, — Богатый Мишаков на самом деле наищепетильнейший законник. Именно поэтому он был настроен против Саши Горелова… Да, жалко мне Сашу… Что все-таки с ним будет?
— Суд решит, — нехотя отозвался Фомин. — До призыва в армию Горелов участвовал в хищении.
— Но ведь учтут, что он сам порвал с Мишаковым и даже пострадал за это? — с надеждой спросил Володя.
— Все учтут, — сухо сказал Фомин. — Я, знаешь ли, не люблю бывать на суде. Я там только мешаю своим присутствием — и подсудимым, и свидетелям. В суде все сначала… А ты, Кисель, — грозно предупредил Фомин, — надеюсь, не будешь вмешиваться в судебный процесс! Как-нибудь обойдутся без тебя. Учтут, что Горелов сам порвал с фирмой, что пострадал за это. Учтут, что он до того, как порвать, пытался шантажировать отца невесты. И пятьсот рублей на книжке — тоже факт не в пользу Горелова. Кстати, его невеста тогда передала ему через тебя бритву, мыло, зубную щетку для того, чтобы Саша не волновался. Передача означала, что она побывала у Саши в комнате и позаботилась изъять сберкнижку — на случай обыска. Ловко, ничего не скажешь. Знаешь, Кисель, как на воровском жаргоне называются наивные люди, которых используют вроде тебя?..
— Не знаю и не хочу знать! — парировал Володя. — Лена не принадлежит к воровскому миру. И она заботилась не о деньгах, а о Саше. Она его любит!
— В жизни Горелова деньги значили немало, — возразил Фомин. — А я ведь сначала не поверил Галкину, что Горелов торговал у него «Запорожец». «Чепуха! — думаю. — Розыгрыш!» Оказалось, чистая правда. Горелов почти купил «Запорожец»… Галкин, скажу тебе, сама точность. Можешь смело заказывать ему коронки.
— На твоем месте, — веско заявил Володя, — я бы сразу поверил Галкину… Логическая линия поведения, — трость изобразила нечто извилистое на песке аллеи. — Маленькая комнатка, но почти своя… Маленькая старая машина, но опять-таки своя. Психология человека, который на другой планете прежде всего воздвигнет домик с палисадником.
— Что, что? — удивился Фомин.
— Я привел характеристику, которую дал Горелову один парень, увлекающийся фантастикой. Кстати, факт в пользу Горелова! Леха все-таки берет его с собой на звездный корабль.
— Леха? — Фомин свирепо глянул на Володю. — Кисель, кто мне клялся, что никого не опрашивал? Что пользовался только фактами, стекающимися в больницу, так сказать, естественным путем? А тут у тебя оказываются не только… — Фомин сердито фыркнул, — сточные воды…
— Но ты бы не стал выслушивать Леху! — вскричал Володя протестующе. — Для тебя он не свидетель! Ты же мне рассказывал, как Леха приходил требовать привлечения крупных расхитителей…
— Ну ладно, ладно… — проворчал Фомин. — Скажи спасибо, что я сегодня очень добрый, — и улыбнулся мечтательно.
Валентина Петровна встретила их в раскрытых дверях своей квартиры. Володе как-то не по себе сделалось от обилия блеска и глянца, от вылизанного паркета, снежной белизны тюлевых гардин, сияния зеркальных стекол серванта и книжных полок. Он сам вел хозяйство и знал, каких усилий стоит держать дом в такой готовности номер один.
— Только что любовалась вами из окошка, — похвалила Валентина Петровна. — Шли дружно, беседовали. Значит, можете? Всегда бы так!
— Ох, не сглазь! — предупредил Володя, ставя окованную серебром трость в угол микроскопической прихожей.
Он вовсе не собирался сегодня ссориться с Фомой, но уступать тоже не намерен. Да и какой из Фомы рассказчик для финала детектива. Курам на смех!
Валентина Петровна заботливо поддержала Володю под локоть:
— Боюсь за твою ногу. У меня пол натерт, скользкий, как лед. — Она подвела Володю к креслу возле журнального столика, усадила. — А ты, Коля, поработаешь! — распорядилась Валентина Петровна. — Поможешь хозяйке…
Фомин — лентяй из лентяев, дома никогда и ничего не делающий по хозяйству! — охотно всунул голову в завязки пестрого кокетливого фартука и принялся помогать Валентине Петровне. Володю, сидящего в кресле с «Крокодилом», злило, что Фома так уверенно расхаживает по Квартире, знает, где стоят тарелки, где хрусталь, где перец и соль. Изображает своего человека в доме! И передник словно на него сшит. И блюдо с горой румяных пирожков Фома поставил на стол с таким видом, будто принимал участие в их приготовлении:
— Пирожки с грибами, Кисель! Помнишь, в больнице уговаривались?
За столом Валентина Петровна, подперев щеку ладонью, полюбовалась, как гости аппетитно едят, и стала рассказывать о своих учениках, замечательных ребятах, всем классом взявших на поруки Толю Гнедина и Витю Мишакова.
— Витю теперь просто не узнать. Похудел, стал тише воды, ниже травы… — Она рассказывала, а сама поглядывала все нетерпеливей на Володю и на Фомина.
Володя давно понял, что Валентине Петровне хочется поскорее услышать всю историю Саши Горелова, но решил: «Я спешить не буду. Пусть первым выскочит Фома. Это даст ей возможность сравнить два рассказа, две точки зрения, понять принципиальное различие между мной и Фомой…»
Однако Фомин совершенно не торопился поведать о своих блестящих служебных успехах. Он бессовестно увлекся пирожками!
— Ах, вы так! — Валентина Петровна решительно забрала у них блюдо с пирожками. — Или вы будете рассказывать, или…
— А что рассказывать? — Фомин привстал, сделал одной рукой отвлекающий хозяйку маневр, а другой стащил сразу несколько пирожков. — Нечего рассказывать. С этим делом возни еще на полгода.
Володя заподозрил подвох:
— Почему так долго? Ведь все уже ясно!
— А потому… — Фомин кинул пирожок в рот, аппетитно прожевал. — Там накладных — горы. Сортировочно-моечный цех будет подвергнут тщательной ревизии. Обтирочные концы, оказывается, давали немалый доход. А ведь что такое концы? Тряпье, нитки… Кто станет ежедневно и строго проверять, сколько отходов вывозят с фабрики?.. У меня недавно проходило дело о хищении. Грузчик перебросил через забор мешок с двумя рулонами сорочки, вора тут же схватили… Но вот проезжает мимо вахтера машина, в ней навалом текстильные отходы. Сколько среди отходов путанки? И вообще, сколько весит весь этот мусор! На хлебоприемных пунктах есть специальные весы для машин, а в фабричной проходной таких весов нет… — Фомин скучно поглядел на своих слушателей. — Даю справку: тонна обтирочных концов стоит триста рублей. Излишки, которые образовывались в сортировочно-моечном цехе, складывались за год в многие тысячи. Еще справка: по государственному стандарту двадцать пять процентов обтирочных концов должна составлять уточная и основная путанка. Жулики практиковали недовложение путанки… — Фомин кинул в рот еще один пирожок в знак того, что рассказ окончен.
«Недовложение… — Володя иронически улыбнулся. — Ну и язык! Недовложение путанки!.. Излагая события в таком канцелярском стиле, можно угробить даже „Собаку Баскервилей“…»
Словно в подтверждение Володиных критических мыслей о рассказе Фомина, Валентина Петровна произнесла пресно, буднично:
