Красное небо - Козлов Вильям Федорович (книги бесплатно без TXT) 📗
— Пистолет-то один на двоих, — все еще колебался Ратмир.
— Будет два, — убежденно сказал Пашка.
— У тебя еще есть один? — обрадовался Ратмир.
— Оружие, братишка, надо в бою добывать… — рассмеялся Пашка и снова стал миловидным, похожим на ангела, только без крылышек.
Ратмир задрал голову и посмотрел на проплывающие над поселком темные клубящиеся облака. Туча уже закрыла полнеба, но молний пока не видно.
— Не пронесло бы стороной, — вздохнул Ратмир.
— Надо выспаться как следует, — на прощание сказал Пашка и улыбнулся. — Я думал, ты сдрейфишь…
— Если мы на него напоремся, стрелять буду я, — заявил Ратмир ему не понравилось последнее замечание приятеля. — Потому что я стреляю лучше, — с удовольствием прибавил он.
Пашка запустил пятерню в свои лохмы, нахмурил загорелый лоб.
— Завтра снова смотаемся на Ближний луг, потренируемся, — решил он. — Набери побольше бутылок! Или нет, лучше сделай мишень. Я не я, если не научусь попадать в «десятку»!..
ГЛАВА 7
Не одну ночь проторчали мальчишки в лесу, но диверсант ничем не выдавал себя. Воинские эшелоны проходили через станцию, однако ракеты из леса больше не вылетали.
— Не мог он совсем уйти, — переживал Пашка Тарасов. — Раз самолеты по ночам рыскают над станцией, значит, немцы пронюхали, что тут воинская база. Потому и диверсантов сбрасывают на парашютах… Если шарахнут бомбочку на артиллерийский склад, то и от поселка ничего не останется!
Ратмир слышал про базу, что расположена в лесу за Дальним лугом, но там ни разу не был. Да туда без пропусков и не пускали. На базе работали вольнонаемные из Красного Бора и из соседнего села Лихарева. В поселке воинскую базу называли «Ворошиловкой». Говорили, что сюда приезжал сам Ворошилов. Вольнонаемные ездили на работу на велосипедах. Оставляли их под навесом сразу за проходной. Пашкин отец до мобилизации работал на базе.
Выслеживали диверсантов мальчишки, сидя на деревьях. С вечера забирались на самые высокие сосны и торчали там часами. Потом Ратмир сообразил: зачем сидеть на суку, когда можно забраться на бревенчатую тригонометрическую вышку, что возвышается в лесу, и оттуда наблюдать? Так и сделали, но диверсант не давал о себе знать. Пашка злился, ругал его последними словами; он был убежден, что враг где-то тут, близко, но почему то осторожничает. А может быть, «Ворошиловку» ищет?..
Проторчав на вышке часа три, мальчишки спустились по узкой лестнице и пошли к своей землянке. Ночь была лунной, ярко посверкивали звезды. Они бы и еще посидели, но стало невмоготу бороться с дремотой. Уж которую ночь они бодрствуют, а днем какой сон?..
Первым услышал приближающийся гул самолетов Пашка. Он остановился у моста через Боровинку и задрал голову.
— Много летит, — сказал он.
— Может, мимо? — заметил Ратмир. — Сколько можно бедную станцию бомбить?
— Тяжелые… — проговорил Пашка, вглядываясь в небо, но увидеть ночью самолеты трудно. Разве иногда коротко полыхнет в кожухе мотора пламя.
Гул становился все громче, тревожнее. Если долго всматриваться в ночное небо, то начинает казаться, что оно все заполнено самолетами, а не звездами. По тому, как гул нарастал, становился пронзительным, со звонкими металлическими нотами, понятно было, что «юнкерсы» прошли над самой головой. Теперь были явственно видны слабые желтоватые вспышки выхлопов моторов.
И тут почти из-за самой пожарной каланчи, с которой они только что слезли, со свистом вылетела красная ракета. Она набрала высоту, облив макушки сосен багровым светом, плавно изогнулась наподобие огромного знака вопроса и неожиданно рассыпалась на мелкие огненные брызги. Ночь черным обволакивающим мраком надвинулась на мальчишек, пропали звезды на небе. Правда, скоро они снова вылупились и еще веселее замерцали на черном небе…
— За мной! — скомандовал Пашка и, не оглядываясь, припустил к пожарной каланче.
Мокрая от росы трава хлестала по ногам, колючие ветви молодых елок цеплялись за штанины. Ратмир налетел на куст и сучком оцарапал щеку. Бежать стало опасно, и они пошли шагом друг за другом. Пашка вытащил из-за ремня пистолет, щелкнул предохранителем. Рубаха его белела в двух метрах от Ратмира. А над головой снова нарастал, ширился гул самолетов. Развернулись и выходят на бомбежку. Но знакомого противного визга пока не было слышно.
— Как мы найдем его в такой тьме? — проговорил приятелю в спину Ратмир.
Пашка остановился и повернул к нему лицо с чуть заметно поблескивающими глазами.
— Я засек, откуда вылетела ракета, — тихо произнес Пашка. — Там, за вышкой, вырыт окоп… Помнишь, одна сосна срублена, а рядом с пнем большой муравейник?
Ратмир кивнул.
— Он там прячется, — уверенно сказал Тарасов.
И снова над лесом взвилась ракета. Не красная, а зеленая. На этот раз мальчишки даже услышали глухой щелчок. Ракета изогнулась не в сторону станции, а в противоположную.
— Проклятый фашист! — ругнулся Пашка. — На «Ворошиловку» показывает…
— Как мы его… брать будем? — спросил Ратмир, провожая взглядом рассыпающуюся ракету.
Пашка совсем близко приднинулся к нему.
— Боишься — стой тут, — сказал он. — Я — один.
— Ты обещал мне дать пистолет, — напомнил Ратмир. Он даже не обиделся на слова приятеля, потому как и в самом деле не представлял себе, что можно сейчас, ночью, в лесу сделать, чтобы взять в плен вооруженного диверсанта.
— Не промахнусь, — улыбнулся Пашка и локтем легонько двинул приятеля в живот. — На нашей стороне преимущество: мы нападем врасплох!
Самолеты снова низко прошли над головой. На этот раз их урчание было угрожающим, а немного погодя раздался знакомый отвратительный визг падающих бомб. Следующие один за другим тяжелые взрывы сотрясали землю под ногами, багровые вспышки освещали вершины деревьев. Звезды пропали с неба, куда-то в страхе забилась луна. В редкие секунды затишья слышались встревоженные птичьи крики.
— Фугаски кладет, — на ходу оглянувшись, сообщил Пашка.
Это Ратмир и без него знал. Осколочные так раскатисто и тяжело не ухают. Главное было другое: «юнкерсы» бомбили не станцию, а глухой лес, примерно в трех-пяти километрах от того места, где сейчас находились ребята. И в той стороне была воинская база.
У тригонометрической вышки Пашка остановился и стал прислушиваться, но редко прерывающийся грохот бомбежки не давал возможности что-либо услышать. Было темно, лишь огненные всполохи пробегали по небу. Ратмир с тоской ожидал, когда земля под ногами содрогнется по-настоящему. Если фашисты угодят в склад, то взрыв будет ужасный… Здесь-то, в лесу, может, ничего и не будет, а в поселке наверняка все дома разрушатся. Впрочем, никто не знал, сколько осталось на базе снарядов и взрывчатки. Каждый день с маленького разъезда, что неподалеку от «Ворошиловки», уходили в сторону фронта длинные составы с боеприпасами. Эти составы двигались только ночью.
— Постой тут, я схожу в разведку, — шепотом сказал Пашка и, сунув за пазуху пистолет, сделал несколько шагов вперед и растворился в ночи.
Из-за бомбежки не было слышно гула моторов, но Ратмир чувствовал, что «юнкерсы», разворачиваясь на очередной заход, низко пролетают над лесом. Однажды с вышки он видел, как бомбардировщики ходят по кругу над выбранной целью. Из этой бесконечной карусели на одном из витков вдруг в пике срывается «юнкерс» и с угрожающим воем устремляется вниз. В тот самый момент, когда он начинает выравниваться, от его серого брюха отрываются золотистые капли… А карусель движется и движется по кругу… Отбомбился один — вниз устремляется второй, третий, четвертый… И так пока все не отбомбятся по нескольку раз. Когда не палят зенитки, «юнкерсы» сбрасывают бомбы небольшими порциями, а уж если по ним лупят из зениток и строчат из крупнокалиберных пулеметов, а тем более если преследуют наши «ястребки», то они в панике беспорядочно высыпают все свои бомбы.
Привыкнуть можно ко всему, даже к голоду, но к бомбежке привыкнуть невозможно. Все твое существо яростно противится надвигающейся с неба смерти. А любая бомбежка может быть твоей смертью.
