Чужие ветры. Копье черного принца - Прозоровский Лев Владимирович (книги онлайн TXT) 📗
— А теперь объясните, что это значит?
Старшина почесал затылок.
— Я… я ничего не понимаю.
— Подумайте хорошенько. Может, что и вспомните.
— У него на «Орле» друг плавает, — ввязалась в разговор Аня, не отличавшаяся, как из этого можно было заключить, большой выдержкой. Старшина метнул на девушку взгляд, в котором — странно! — не было и намека на благодарность за удачную подсказку. Таковы уж люди. Как часто мы гневаемся на тех, кому, в сущности, должны быть благодарны!
— Друг? Кто же это? — спросил майор.
— Первый помощник капитана Арутюнов, — поспешил ответить Птицын, продолжая коситься в сторону Ани. — Фронтовой товарищ… Вместе партизанили в Белоруссии… Я — учеником радиста, он — комиссаром…
— Интересно, интересно, — остановившись посреди комнаты, сказал Андрей. Ему и в самом деле было интересно узнать о партизанских делах этого крепыша. — И что же он — из Рязани?..
— Нет, с Кавказа он… По-моему, по фамилии видно… — сердито сказал Птицын.
— А знакомых общих у вас с ним нет? Из Рязани… — снова спросил Андрей.
— Да нет же! Сказал я вам, что с Рязанью дел никаких не имею и не был там ни разу!.. Разрешите быть свободным?
— Еще один вопрос! У вас в жизни не было ничего такого, что может иметь отношение к городу, о котором идет речь?
Это было сказано очень серьезно. Птицын понял и сдержал свое возмущение. Очевидно, дело было важным.
— Был один случай… только не знаю, сгодится ли он вам…
— Давайте, давайте, расскажите, — подбодрил Андрей.
— Это было в Полесье, в Белоруссии, во время войны. Я тогда выучился на радиста… Комиссаром у нас был товарищ Арутюнов, ну, тот самый, что сейчас помполитом на «Орле»… Мы часто переносили с места на место свою рацию, чтоб немцы не запеленговали… И вот однажды утром идем мы с комиссаром вдвоем, а навстречу нам из лесу вдруг выбегает боец в советской форме, весь драный и, видно, голодный… Упал на колени и завопил: «Братцы! Партизаны! Не погубите! Свой я… Рязанский! Из плена убежал, от немцев…»
Ну, взяли мы его, значит, на свою базу, глаза, правда, завязали на первый случай… А ночью этот «рязанский» убежал в лес… Один из наших пошел следом и накрыл его в ту минуту, когда «землячок», откопав спрятанную километрах в двух от базы рацию, начал ее настраивать… Ну, словом, оказался это засланный шпион… Во всем признался… В тот же день по приговору партизанского суда эту сволочь расстреляли… Вот и все!
Кончив свой рассказ, широколицый старшина вдруг смутился. Ему показалось, что рассказ получился пустяшный, не имеющий никакого отношения к событию на радиоцентре. Поэтому он не сразу поднял глаза на майора. Но присмотревшись, понял: майор остался доволен рассказом. Не глядя на Птицына, он некоторое время молча думал, видимо стараясь собрать воедино обрывки различных мыслей и предположений. Наконец, найдя то, что искал, майор подошел к радисту, дружески хлопнул его по плечу и сказал просто:
— Спасибо, товарищ Птицын! Вы свободны! Идите досыпать!
— Ладно уж, — отмахнулся старшина. Он за эти минуты вырос в собственных глазах, хотя так и не понял, какую все-таки услугу оказал этому маленькому дотошному майору. Аня заметила эту перемену в его настроении и проговорила торопливо, пока майор не ушел:
— Ишь ты, как Женька сразу оттаял… А вошел — глядел грустно.
— Как глядел, так и гляжу, — отрезал старшина.
Словесная перепалка между радисткой и старшиной грозила принять опасный характер. Андрей с притворным испугом вобрал голову в плечи, подмигнул начальнику смены, переводя взгляд на молодых, сказал на ходу: «Всего хорошего, товарищи» и ушел, оставив ощущение, что ничего страшного не случилось, что все пережитое за утро было не более чем забавным недоразумением.
Но сам Андрей отлично отдавал себе отчет, что это далеко не так. «Я понял вас, друзья, — мысленно обращался он к отправителям загадочной радиограммы. — Вы хотите предупредить, что к нам едет шпион…» Но тут же возникали новые мысли: «Однако в каком порту нам следует ждать гостя? Откуда о шпионе узнали на „Орле“? Если на стоянке — незачем было прибегать к такой шифровке, можно было дать знать в посольство… Значит, в море! Но там они, кроме „Агнессы“, ни с кем не встречались… Допустим, „Агнесса“… Хорошо, проверим „Агнессу“…»
Последняя мысль пришла в голову уже тогда, когда машина, на которой возвращался Андрей из пароходства, остановилась у подъезда управления. Андрей взял у дежурного ключ, поднялся к себе в кабинет на второй этаж и прямо с хода, не раздеваясь, позвонил дежурному диспетчеру пароходства.
— Говорят из Управления госбезопасности. Скажите, в какой из наших портов в ближайшие дни ожидается шведский пароход «Агнесса»?
— Ни в какой, — сразу же ответил диспетчер, видимо хорошо знавший весь флот, курсирующий на Балтике. — Это судно зафрахтовано у шведов одной финской фирмой и совершает рейсы между Гамбургом и Турку, с заходом в Стокгольм.
— Спасибо, — сказал Андрей и повесил трубку. Выглянув в окно, он только сейчас и заметил, что над городом уже встало солнечное утро. «Эх, не догадался хоть немножко свежим воздухом подышать, когда сюда ехал!»
Подошел к окну, раскрыл его. В комнату ворвался уличный шум. Каштан, росший под самым окном, сразу же положил на подоконник узловатую сочную ветку, на которой уже набухали мясистые зеленовато-белые бутоны. Привлеченная шумом открываемого окна, к Андрею подлетела стайка голубей. Андрей машинально подошел к столу, выдвинул один из боковых ящиков, взял оттуда маленький пакетик и рассыпал из него по подоконнику пшено. «Значит, „Агнесса“ всего-навсего источник сведений!.. А откуда на „Агнессе“ узнали о шпионе? Гамбург-Стокгольм-Турку… Два последних города, пожалуй, отпадают — вряд ли сегодня кто-нибудь рискнет оттуда засылать к нам шпионов… А вот Гамбург — дело другое! По старой традиции — европейский центр международного шпионажа!»
Андрей снова соединился с диспетчерской пароходства.
— Скажите, товарищ диспетчер, а из Гамбурга мы никого не ждем?
На этот раз диспетчер помолчал немного, видимо справляясь в документах, потом сказал:
— Завтра утром в наш порт прибывает греческий пароход «Гелиополис»… Последняя стоянка этого судна — Гамбург.
Глава седьмая
Морской порт! На первый взгляд — ничего особенного… Место стоянки морских судов. Но какое это место! Попав сюда, невозможно остаться равнодушным. У бетонных причалов шеренгой по одному, а иногда и по два-три сразу, стоят океанские суда. От их высоченных корпусов струится запах далеких морей, а сверкающие белизной палубные надстройки кажутся четырехэтажными домами, перенесенными сюда из многолюдных кварталов крупнейших городов мира.
Над лайнерами, дизельэлектроходами, рефрижераторами, буксирами полощутся флаги многих государств, на палубах и на берегу слышится речь разных народов мира. Железные птицы-краны опускают с причалов в трюмы свои любопытные клювы, всякий раз извлекая из пароходного чрева самые неожиданные сюрпризы: то связку мешков пшеницы, опутанных стальной сеткой-стропом, то огромный контейнер, новенький трактор, а иногда — бережно затянутую в ременную шлею равнодушную живую корову.
Порты, расположенные на международных водных путях, являются как бы морскими воротами своих государств. Климатический пояс, характер народа, экономика страны накладывают отпечаток и на внешний вид порта. Бывают порты, где каждый квадратный метр берега и акватории дышит экзотикой. Таковы Сингапур, Гонконг. Иные носят на себе сугубо деловой отпечаток — в этом отношении особенно характерен лондонский порт с его плавучими доками, знаменитым мостом, повисшим между двумя башнями, и унылым звоном судовых колоколов-рынд в дни, когда над Темзой висит туман.
Есть порты, возле которых кормится целый город. Таков порт Марсель — торговое подворье Франции. А вот Амстердамский порт вполне можно назвать «островитянином», потому что он, как и весь город, расположен на островах при впадении реки Амстель в Зюдерзее. Всем хорошо известен крупный морской французский порт Бордо. Морской? Как бы не так! Он утащил свою «вывеску» в глубь материка: от порта Бордо до Бискайского залива — около ста километров!
