Остров безветрия - Воскобойников Валерий Михайлович (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗

Все с подозрением посмотрели на Максима.

Максим покраснел и продемонстрировал свои каракули.

— Всё равно, это роман. Может, и не сейчас он сочинён, а давно, потому что бумага старая и чернила выцвели, но это роман, — не сдавался Олег.

Единица хранения 16

В понедельник Максим повёл Олю в Музей Арктики. Ещё несколько дней назад Оле было бы странно идти вот так с мальчишкой. А сейчас она шла рядом с Максимом и спокойно разговаривала. И никто на них особенно не смотрел.

Максим позвонил у служебного входа.

— Он медленно ходит. Пока подойдёт, пока откроет. Я ему вчера вечером по телефону рассказал. Он говорит, приходите немедленно.

Оля никогда в Музее Арктики не была.

И со служебного входа тоже никуда не входила. Она боялась — вдруг откроет дверь злая тётка, станет кричать и ругаться.

Но Максим стоял на крыльце спокойно. Наконец проскрежетал замок и дверь открылась.

Высокий старик в валенках, в телогрейке весело смотрел на них.

— Понимаю, — сказал он. — Это и есть уважаемая владелица дневника Палтусова. «Я не владелица. Просто тетради у нас в сундуке лежали», — хотела его поправить Оля, но промолчала.

Максим пошёл первым, Оля за ним, а следом, шаркая валенками, двигался старик.

— У меня для вас тоже есть кое-какая находка. Профессор Михаил Иванович подсказал, я порылся и нашёл, — говорил старик.

Они вошли в его небольшую комнату, и Оля тут же увидела на столе свои дневники. Те самые тетради, которые вчера разбирали вместе, из-за которых спорили и которые она сама убирала в сундук.

«Неужели папа сам отнёс их в музей?» подумала Оля.

— Весь день сегодня искал в архивах. С войны лежали, и никто к ним не притрагивался.

— Это… это наши тетради? — испуганно спросил Максим. Он даже посмотрел в лицо старику, чтобы убедиться, не шутит ли тот.

Но Матвей Петрович не расслышал последних слов Максима и продолжал:

— Их, говорят, принёс какой-то военный в самом начале войны. Я в эти дни всех старых сотрудников расспросил. И тех, кто работает, и кто на пенсии. Загадочный случай, еле распутал. Тот военный уходил на фронт и оставил тетради Нине Дмитриевне, работнице музея. Нина Дмитриевна не успела зарегистрировать тетради и тут же уехала рыть укрепления. Там почти всю её группу расстрелял фашистский самолёт. Короче, кто принёс, откуда, что это за тетради, неизвестно. Через неделю фашисты стали приближаться к городу, все сотрудники разошлись, кто на фронт, кто в тыл. Тетради, не читая, убрали в архив, написали на них лишь номер. Видите: «Фонд семьдесят два, опись два, единица хранения шестнадцать».

Матвей Петрович перевернул тетради и показал наклеенный ярлык с номерами.

Теперь и Оля, и Максим поняли, что это другие тетради.

— Так с тех пор их никто и не трогал.

Лишь Михаил Иванович знал, что где-то в архиве Палтусова лежат непонятные записи.

— А сегодня я их нашёл, гляжу — да это же самого капитана Палтусова дневники!

Матвей Петрович открыл тетрадь, и Оля увидела на первой странице, на том же самом месте, что и у них, тем же почерком сделанную знакомую запись:

«Казалось бы, полная победа, а грустно. Десять лет я добивался этого плавания…»

— У нас то же самое! — проговорила Оля и растерянно посмотрела на Максима. — Всё то же самое!

Максим выглядел потерянным, как будто заплакать собрался.

Только теперь Матвей Петрович обратил внимание на их слова.

— Как же это может быть — то же самое? — спросил он недоверчиво.

— Точно такие тетради, — повторила Оля. — Эта тетрадь кончается записью про попугая: «Если бы не она, не знаю, каким было бы настроение в нашей кают-компании. Стоит нам собраться на обед, как она откалывает очередной свой номер. Или объявляет: «Кушать подано, господа», или сзывает: «За стол, ребята, быстро за стол!»

Старик перевернул тетрадь, открыл последнюю страницу. И точно — там была эта самая запись.

— Получается, что дневников — два? — проговорил Максим.

— Сейчас я вам покажу ещё одну интересную деталь, — ответил Матвей Петрович и показал внутреннюю сторону об ложки тетради. На ней, в самом низу, мелкими буквами было напечатано: «Государственная фабрика писчебумажных принадлежностей. 1941 год». — Как вам нравится это?

И Максим и Оля молчали.

— Понимаете, что я подумал, когда сделал такое открытие? — Матвей Петрович посмотрел на Олю. — Получается, что капитан Палтусов тихо-мирно вернулся из опасного плавания, не заметно жил в городе. А в сорок первом году купил тетради и написал дневник своего плавания. Даже два дневника, если у вас такой же.

— Два одинаковых дневника вообще никто вести не станет, — вставил Максим.

— Да и на капитана Палтусова всё это не похоже.

— Может, кто-нибудь пошутил?

Оле стало так обидно, что кто-то в сорок первом году решил посмеяться над ними, будущими людьми, и вот сейчас они попались.

— И об этом я подумал, — сказал Матвей Петрович. — Но вы сами видели — там всё всерьёз. Надо самому пройти плавание, чтоб так думать и чувствовать. Остаётся одно…

— Есть настоящий дневник, а это просто копия! — почти прокричал Максим. — Кто-то успел переписать только эти тетради, а потом ушёл на фронт и сдал их в музей. Другую копию — оставил у соседей. Точно? — спросил он у Оли.

Оля согласно кивнула.

— Так в науке всегда, — проговорил Матвей Петрович, — неясного после открытия становится ещё больше, чем было прежде.

Попытка

— Что мы теперь ребятам скажем? спрашивала Оля, когда они с Максимом шли на свою улицу Рубинштейна.

— То и скажем. Переписывать не надо, раз в музее точно такие тетради нашли.

— Знать бы, как звали того человека, который их принёс…

— Тогда и искать бы не потребовалось. Спросил в справочной — и шагай к нему в гости…

И тут Максим неожиданно остановился.

— Точно! — сказал он и засмеялся так, что Оля смотрела на него с удивлением. — Точно! Мы же так и сделаем. Фамилии членов команды нам известны? Известны. А вдруг кто-то из них переписал дневники? Вернулся домой и переписал. Мы возьмём в справочной пятнадцать бланков и заполним их. Я видел, как это делают.

— Они же в прошлом веке родились, с сомнением сказала Оля. — И у некоторых даже отчество неизвестно. Разве можно найти без отчества…

— Если в прошлом веке родился и сейчас живёт, найти можно. Много у тебя знакомых, которые родились в прошлом веке?

Таких знакомых у Оли не было. Если не считать родного прадедушку, живущего в деревне.

Вечером папа сказал Оле:

— Между прочим, мы завтра идём в гости.

Оля сделала вид, что не понимает его намёка.

Тогда папа сказал:

— Между прочим, с семи до десяти квартира остаётся в вашем распоряжении. А в десять — всем по домам и баюшки-баю. Только пусть твои гости не забывают с собой свои орудия труда. И папа выложил на стол три шариковые ручки: Лиды, Вали и Олега Саркисяна.

Адрес известен

На следующий день паролем было слово «улица».

— Нет, на улицу я не пойду, уроков много, — говорила Оля.

И все звонившие понимали: пора собираться.

Максим составил список команды, и все отправились к справочному киоску покупать бланки.

— Зачем вам так много? — спросила женщина, отсчитав пятнадцать штук.

— Ищем адреса ветеранов, — находчивей всех оказалась Валя.

Вернулись к Оле и сели заполнять бланки. Писали лишь фамилии, имена и у кого знали — отчества. Вместо года рождения писали: прошлый век. Место рождения тоже почти у всех было неизвестно.

— Сдадим сначала половину бланков, а потом другие, — опять предложила Валя. — А то решат ещё, что мы шутим.

С ней согласились.

Валя выглядела всех серьёзнее, и ей доверили переговоры. Все остальные следили за ней издалека.

Валя через минуту вернулась без бланков.

— Ответы будут готовы через полчаса, объяснила она.