Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье - Валенте Кэтрин М.
От-А-до-Л уселся на свои могучие задние лапы, закрыл глаза и приступил:
– Черный чай, травяной чай, брусничные булочки, варенье из лесных ягод, сливочное масло, сливки, пирожное «Наполеон», апельсиновый джем, сахарная глазурь, крапивный чай…
– Довольно, довольно! – Голос рассмеялся. Щелкнул замок, с веселым звоном отодвинулась задвижка, и дверь в Самовар радушно распахнулась.
Из серебряного дверного проема со свистом вырвался столб ароматного пара. Из пара проступило приятное округлое лицо с коричневыми щеками, обрамленное завитками коричневых и зеленых листьев. Листья были скручены в толстые валики, а сзади болтался хвостик, перетянутый шнурком, – как старомодный парик. Влажные, янтарного цвета глаза сияли дружеским теплом, а на теле красовался изумительный костюм из тысяч крохотных белых цветочков. Похрустывающие ароматные эполеты из чайных пакетиков подсказали Сентябрь, что перед нею, должно быть, Герцог. Тот лучезарно улыбнулся ей.
От-А-до-Л сделал книксен по-виверновски и произнес:
– Позвольте представить вам моего друга Сентябрь из Небраски. Сентябрь, это Герцог Чаепитий и его супруга, Вице-Королева Кофе.
Пар постепенно рассеялся, и рядом с Герцогом из тумана появилась Вице-Королева, хотя, конечно, она там была и раньше. Ее темно-каштановые волосы были уложены в сложное сооружение, имеющее определенное сходство с золотым букетом на крышке Самовара. Вице-Королева была одета в переливчато-карамельное платье с кринолином. Единственным украшением ей служило кофейное зерно на прекрасной смуглой шее. У ног Герцога и Вице-Королевы копошились дети с такими же румяными коричневыми щеками, с ягодами и листьями в волосах. Завеса пара поднималась к потолку и уходила в трубу, открывая взгляду Сентябрь обширные внутренности Самовара.
В Самоваре был самый разгар вечеринки. Вдоль стен тянулись роскошные диваны всех мыслимых расцветок, а между ними располагались красные, зеленые и фиолетовые самоварчики – точная копия самого? дома. На каждом диване кто-то возлежал – нарядная дама или кавалер. Некоторые из них были тенями, некоторые нет. Сентябрь обратила внимание на симпатичного старика с багряно-лиловой кожей, чья одежда походила на дощечки дубовой бочки, стянутые железным обручем. Склонившись, ему на ухо что-то нашептывала девушка, абсолютно белая – от блестящих гладких волос, из которых торчали два аккуратных коровьих рожка, до пышного пенно-кружевного платья и жемчужных ножек. Все вокруг смеялись и разговаривали изысканными голосами, с безупречным выговором, как у киноактеров, когда они играют кого-то очень утонченного. Мальчик с ярко-синими волосами, в костюме из серебряных пузырьков с воротником из крупных нефритов-оливок, плясал на столе, затянутом бархатом. Толстая веселая девочка с золотистой кожей и такого же цвета глазами, с длинными волосами, которые были и не волосами вовсе, а пучками соломы с завитками зеленых побегов, в темно-коричневом платье с проблесками алого и золотого, играла на ложках. Другие дудели в простые дудочки и распевали обрывки песенок. Изысканно одетая леди-гном с волосами-сосульками виртуозно играла на черной виолончели из вороньих перьев – с такой скоростью, что, казалось, вот-вот взлетит вместе со своей виолончелью. Герцог и Вице-Королева тенями явно не были, однако под потолком носились в хороводе несколько темных фигур. Тень русалки аккуратно обмакивала свой чернильный хвост в самый верхний из бокалов, образующих пирамиду шампанского, окрашивая черным все игристые водопады.
– Просим, просим, Дама Сентябрь, – прокричала Вице-Королева, и Сентябрь узнала мелодичный голос, который спрашивал пароль у двери. Вице-Королева расцеловала Сентябрь в обе щеки, а когда отстранилась, в воздухе остался висеть аромат специй. Ее ясноглазые детки с интересом поглядывали на Сентябрь. – Это мои крошки – Даржилинг, Кона, Маття, Кофейное Зернышко и, конечно, гордость нашего купажа – Крошка Граф.
На Даржилинг, старшей, было просторное прямое платье из десятков тонких, сверкающих серебром цепочек, каждая из которых заканчивалась ситечком в виде шарика с чайными листьями внутри. Крошка Граф, младшенький, подтолкнул эти шарики, и они звонко стукнулись друг о друга, будто костяшки счетов. Волосы его – спутанные тонкие черные листья – были завиты, как у отца, и украшены тонкой кожурой апельсина и смятыми лиловатыми лепестками.
– Это Королева! Королева пришла меня навестить. Она принесла мне подарки? – воскликнул он, тыча в Сентябрь пальцем.
Герцог и Вице-Королева вспыхнули от смущения и зашикали на сына.
– Но она правда Королева! – настаивал Крошка Граф. – Посмотрите на родинку у нее на щеке! И эти прелестные синие пряди!
– Что я тебе говорил о тенях? – строго выговаривал ему Герцог. – Ты не должен ее смущать такими речами!
Крошка Граф прищурился, глядя на отца. Взгляд его выражал сомнение.
– Ну, тогда она Тень Королевы, – убежденно молвило дитя.
– Наоборот, – ответила ему Сентябрь с вежливой улыбкой, но этим, кажется, ужасно напугала Крошку, и он спрятался за юбку матери.
Герцог Чаепитий развел руками:
– Трудно объяснять все это детям, сами понимаете! Тени прибывают такими темпами и в таких количествах, что мы не успеваем уследить за этикетом. Но раз уж дитя затронуло этот вопрос – скажите, дорогая моя, как вас титуловать? Вы определенно не королева, однако мне совершенно очевидно, что вы из знатного рода…
– О, нет, сэр, я совсем не из аристократов, я и не Дама никакая. Я – просто Сентябрь, вот и все.
Но Герцог уже погрузился в раздумья, постукивая по виску указательным пальцем, унизанным кольцами. Ведя всю процессию дальше, в широкий многолюдный центральный зал Самовара, он продолжал размышлять вслух:
– Ранг определяется степенью родства с Королевой, поэтому вас, разумеется, необходимо как-то титуловать. Иначе как мы узнаем, как вести себя с вами? Мы можем грубо нарушить этикет! Просто «Сентябрь» совсем не годится. Что, если назвать вас Принцессой Небраски? Это было бы сообразно духу времени.
Он согнал стайку холеных собачьих теней с лазурного дивана, чтобы Аэл мог присесть на задние лапы и лакать из бочки с превосходным горячим чаем. Сентябрь устроилась в золотом шезлонге и приняла черную фарфоровую чашку из рук Вице-Королевы. Чашка, однако, была пуста. Девочка по имени Маття, чьи длинные зеленые волосы плавали вокруг головы, будто под водой, поджидала, удерживая в руках сразу несколько лакированных заварочных чайников.
– Наша семья снабжает чаем и кофе всю Волшебную Страну, – сказала Вице-Королева с нескрываемой гордостью. – Утренний Кофе и Вечернее Чаепитие – наши Герцогства. Без нас не зацветет ни один чайный куст, не созреет ни одно кофейное зерно, ни один чайник не свистнет, ни одна чаинка не настоится. Наши семьи когда-то были заклятыми врагами. Какими дикими и жестокими были Войны Сахара и Сливок! Ни одна живая душа не могла остаться в стороне. Я познакомилась со своим мужем на поле битвы, в Обжаренных Доспехах, я уже занесла над его головой Гвоздичную Булаву – но тут я увидела это благородное лицо под Улуновым Шлемом и пропала навсегда. Вместо того чтобы нанести удар, я предложила ему руку, и наши дома объединились. Герольды возвестили Послеполуденное Перемирие. Все праздновали нашу свадьбу, поднимая полные чашки за здоровье молодых!
Герцог утер слезы умиления, проступившие от воспоминаний.
– Прошу тебя, мое драгоценное зернышко, давай прежде всего решим вопрос с ее титулом, или мне будет ужасно неловко. Это же Роялистский Дом, в конце концов. Мы не можем подать ей напиток, пока не определимся. Представь, что я собрался налить тебе чай «Рубиновый Хлыст Гнома», а ты при этом была бы не принцессой, а виконтессой! Ты нашла бы его отвратительным на вкус, а ночью тебя мучили бы кошмары.
– Муж мой, – высокомерно прервала его Вице-Королева, – что, если она предпочитает кое-что покрепче? Конечно, – обратилась она к Сентябрь, – будь ты на самом деле какой-нибудь Баронессой, я сварила бы тебе «Добычу Великого Змея» с кардамоном и кайенским перцем. На вкус как будто медную монетку лижешь, а еще от этого напитка развивается страсть к путешествиям в опасной форме.
