Рыжее знамя упрямства (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Немедленно отдайте кассету, — с нехорошим звоном сказал Иван Петрович. — Вы опасно шутите…
— Ва! — Борис бесцеремонно сел на диван и облокотился на поставленный рядом чемоданчик-дипломат. — Не надо пугать. Мы журналисты, а не беспаспортные бродяги…
— Мы сейчас вызовем патруль! — Гле-Гле вытащил из брючного кармана мобильник.
— Патруль — это уже серьезно, — Юрий Юрьевич нацелился объективом на Гле-Гле с телефоном. — Ну, валяйте.
— Я требую последний раз, — выговорил Иван Петрович со зловещим придыханием.
Борис вдруг сказал с зевком:
— Да отдай им, Юра, пусть успокоятся. С этой конторой связываться — сплошной визг получается…
— А как я буду снимать Женю?
— Я взял запасную…
Юрий Юрьевич открыл камеру, достал кассету.
— Возьмите, господа. Только не забудьте вернуть, когда посмотрите. Вещица дорогая.
— Вернут, вернут, — сказал Илья. — Они все возвращают, когда сотрут…
Иван Петрович и Гле-Гле пошли к двери. На пороге Иван Петрович обернулся, сказал Илье:
— Я не уверен, молодой человек, что это наша последняя беседа.
— Я тоже не уверен, — ответил Илья. — Возможно, мы вернемся к вопросу о вашем вторжении в частное жилище. Сделанное, к тому же, обманным путем, через соседку…
Иван Петрович и Гле-Гле бесшумно исчезли.
— Жаль все же кассету, — задумчиво сказал Илья.
— Ха! — откликнулся Борис. Открыл дипломат, вынул такую же камеру, как у Юрия Юрьевича. Из опустевшего дипломата высунул палец — через глазок, незаметный на фоне черной кожи. Пошевелил пальцем, как щенячьим хвостиком. Это было так смешно, что я принялась смеяться неудержимо. Смеялась, смеялась, пока Илья не прикрикнул: “Цыц, мучача!” Тогда мне захотелось плакать. Я достала из дисковода лопнувший чехол дискеты и прижала к груди.
— Давайте глянем, что получилось, — сказал Борис. Они с Ильей тонким проводом подключили камеру к телевизору. Юрий Юрьевич сходил в прихожую и запер дверь.
…Все получилось! Начиная с того момента, как Илья рубанул по дискете! Значит, Борис и Юрий Юрьевич сперва снимали из прихожей, через дверь, тихо и незаметно. Правда, иногда кадр прыгал и метался — не так-то просто снимать камерой, спрятанной в чемодане. Но все было видно и понятно. Как рассказывает Илья о сломанной дискете, как нервничают и грозят те двое, требуя отдать видеокассету…
Я смотрела на экран и всхлипывала. Слезы бежали по щекам и капали с подбородка на руку, которой я гладила опустевшую сломанную дискету, как котенка. Папина же… Пусть ни для чего не годная, все равно сберегу. Положу в книгу вместе с кленовым листом и бумажкой, на которой записан ключ к паролю…
— Ну, хватит, девочка, — шепнул мне Юрий Юрьевич. — Ты молодчина. Иди умойся. Сейчас поедем в редакцию.
— Зачем? — всхлипнула я.
— Надо поговорить, уточнить кое-что…
Мы поехали в “Городские голоса” в старенькой скрипучей “Ладе”. Борис вел машину, Илья сидел с ним впереди, а я сзади, с Юрием Юрьевичем, который что-то напевал.
Я спросила у косматого затылка брата:
— Иль, что такое “бобаликона”? Ты брякнул тогда “мучача бобаликона”…
— А! Это значит “глупенькая девочка”.
Я шмыгнула носом:
— Хоть бы когда-нибудь что-нибудь хорошее сказал своей единственной сестре.
Он оглянулся, поймал очки. Растянул губы.
— Ладно. Донселла эроика.
— Чего-чего?
— Я говорю: героическая девица…
Если есть рай…
1
Был скандал. То есть был специальный репортаж в телевыпуске местных “Новостей”, в тот же вечер. Сначала незнакомый нам телеведущий бесстрастным голосом рассказал о странных вещах, творящихся в нашем городе. О том, как в одну из квартир, где живут вдова и дети погибшего несколько лет назад капитана милиции Мезенцева явились двое сотрудников отдела внутренних дел и стали требовать дискету с какими-то материалами. Без ордера на обыск, без всяких полномочий. В квартире были дети капитана Мезенцева — студент-первокурсник и школьница. Чтобы они беспрепятственно открыли дверь, эти сотрудники попросили позвонить соседку.
Соседка Галина Андреевна, похныкивая, оправдывалась с экрана:
— А откуда я что знаю? Пришли, показали какие-то удостоверения. Век живем, век боимся. У меня вот так же деда забрали в тридцать седьмом году, мать рассказывала. Тоже пришли, тоже показали. И помалкивай… А дети очень даже хорошие, культурные, всегда здороваются. Я разве что-то против них имею? Очень славные дети, и мама их тоже… Мне теперь как им в глаза смотреть?
Да, она чувствовала себя не в своей тарелке, и все же ей, кажется, нравилось, что попала в телепередачу.
Потом рыжий Борис вежливо беседовал с милицейским начальником в полковничьих погонах. Начальник пожимал погонами и объяснял, что все это сплошное недоразумение. Никакие документы бывшего капитана Мезенцева никого в милиции не интересуют. И если какие-то сотрудники взяли на себя задачу добыть дискету, то это их собственная, не согласованная с руководством МВД инициатива, надо разбираться. Но, скорее всего, разбираться будет не с кем, поскольку в органах внутренних дел нет ни капитана Василихина Глеба Олеговича, ни Ивана Петровича с неизвестным званием и неразборчивой фамилией. Не исключено, что весь этот случай — фантазия детей капитана Мезенцева, сочиненная ими с непонятной целью.
В подтверждение того, что это “не совсем фантазия”, были показаны кадры с “несуществующими” Иваном Петровичем и Глебом Олеговичем и рассказано, в каком именно подразделении они служат. Слегка обмякший полковник повторил, что “надо разобраться”. Борис выразил надежду, что разбор не затянется надолго.
— И хорошо бы разобраться заодно, действительно ли эти сотрудники побывали у ребят по совету подполковника Будимова… Кстати, это не тот Будимов, который был как-то связан с делом шофера Мельникова?
Полковник с достоинством отвечал, что о деле шофера Мельникова никогда не слышал, а подполковник Будимов ничего никому не мог советовать, поскольку неделю назад отправился в командировку на границу Чечни и Дагестана и там в течение трех месяцев будет выполнять свой профессиональный долг.
Борис опять выразил надежду. На этот раз — в том, что на Кавказе Виктор Викторович станет выполнять этот долг столь же успешно, как и по основному месту службы…
Затем ведущий пообещал телезрителям сообщить, как события будут развиваться дальше, и рассказать, что было в таинственных материалах, которые успел перебросить с дискеты Илья Мезенцев, прежде чем она случайно сломалась..
Но никакого продолжения не было. Была только статья Бориса Галанова в “Городских голосах”. Под названием “Пароль капитана Даля”. Даже не статья, а целый приключенческий рассказ. В нем излагалась не только история дискеты, но также история плавания шхуны “Сибирь” и парохода “Луиза”. Ну и все, что вокруг этих историй накрутилось…
В конце статьи Борис Галанов писал:
“Видимо, мы никогда не узнаем, располагал ли какими-то компрометирующими материалами о хитростях нашего ГАИ Сергей Мезенцев. Если и располагал, что нового он мог рассказать о делах, про которые и так всем известно? Скорее всего, он оставил службу просто из чувства обычной человеческой брезгливости. Ну а если все же имел что-то конкретное, то хранил это никак ни на дискете. Напрасно за ней охотились его бывшие коллеги. На дискете были рассказы писателя Сергея Мезенцева. Именно писателя, иначе не скажешь, читая эти тексты. Видимо, Сергей Иванович, не хотел их никому показывать раньше срока, считая, что пока не достиг достаточного мастерства. Он ведь не знал, что его жизнь оборвет нелепый случай. Нелепый ли? Случай ли? Это отдельная тема. А пока мы обещаем напечатать в газете многое из того, что успел написать Сергей Мезенцев…”
Да, вот так…
Рассказов было семь, и все про папино тюменское детство. А больше на дискете ничего не оказалось. Хотя нет, были два предисловия. Одно — то, которое мы с Ильей начинали читать дома. Второе — вступление к рассказам.
