Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа) - Осеева Валентина Александровна (книги бесплатно читать без txt) 📗
— Так вот, вы понимаете теперь, почему к голосу каждой матери необходимо прислушиваться и в чем мы можем оказаться виноватыми?
Елена Александровна молча кивнула головой. Леониду Тимофеевичу стало жаль се.
— Синицына сказала мне, что они занимаются с матерью Пети Русакова. Это очень толковая женщина. Может быть, они прекрасно занимались — времени у них было вполне достаточно, — сказал он, ласково улыбнувшись. — Ну, в общем, мы это скоро узнаем. В воскресенье у нас поход на делянку, а после похода мы повидаемся с матерью Русакова и все выясним… А сейчас идите-ка домой, воробушек!
Глава 48
ДВА ПИСЬМА
Ребята собрались у Васька, чтобы написать письмо родителям Мити. Нелегко было сообщить старикам о постигшем их несчастье. Ребята сидели глубоко задумавшись, не зная, с чего начать. В комнате было тихо. Тетя Дуня задержалась в госпитале. Электричество не горело, и Васек поставил на стол круглую лампу с отбитым краешком стекла. Вспыхивая, лампа освещала серьезные лица ребят. Сева держал наготове ручку и, поминутно обмакивая в чернильницу перо, отводил его в сторону от бумаги, чтобы не уронить кляксу. Ребята молчали, думали…
— Никто не знает, какой человек Митя, как он шел по нашим следам с дядей Яковом, как привел нас в лагерь… — грустно сказал Саша.
— А дядю Якова как жалко! — прошептал Петя Русаков.
— Неужели мы и Митю больше не увидим? — горько спросила Нюра.
Васек глубоко вздохнул:
— Как такое письмо напишешь? Мы ведь уже не раз думали. И все ничего не получалось. А ведь надо же наконец известить родителей.
Малютин снова макнул в чернильницу перо и придвинул к себе бумагу.
— Самое главное — начать, — озабоченно сказал Саша.
— «Дорогие Митины родители!» — с чувством продиктовала Лида.
Сева написал.
— Теперь надо очень осторожно, — испуганно предупредил он.
Ребята молчали, подыскивая подходящие слова.
— Лучше всего — писать прямо, — решил Мазин. — «Нам сообщили, что Митя опасно ранен…»
— С ума сошел! — возмутились девочки. — Разве так можно? У Мити мама старенькая, она испугается сразу.
— Конечно. Сначала о жизни что-нибудь… вообще… как они живут… Что ты думаешь, Васек? — спросил Одинцов.
— Я бы тоже сразу правду сказал, — нерешительно высказался Васек.
— Нет, лучше подготовить, что вот у многих теперь горе, потому что война, — глядя на огонь лампы, начала Нюра. — «Дорогие Митины родители! Как вы живете? У всех сейчас много горя…»
— Может, и правда… — вздохнули ребята.
— Давайте напишем начерно, а потом перепишем, — сказал Сева, записывая слова Нюры.
Но дальше дело не шло. Ребята предлагали то одно, то другое, но всем казалось, что это не те слова, что в них нет утешения и теплоты.
— У самих сердце болит, да еще писать об этом надо, — расстроенно бормотал Мазин.
— И как это мы не можем написать! — с горечью сказал Одинцов.
— Так ведь это не простое письмо, — серьезно возразил ему Малютин.
Васек поглядел на часы — было очень поздно.
— Вот что, ребята: давайте расходиться по домам! Завтра нам на делянку идти. Придется сегодня письмо отложить, но пусть каждый подумает хорошенько. Завтра соберемся опять.
Хмурые и недовольные собой, ребята молча смотрели, как Васек прятал в ящик стола начатый лист бумаги.
Когда все собрались уходить, дверь вдруг открылась и вошла запыхавшаяся от ходьбы тетя Дуня.
— Васек, — крикнула она еще с порога, поднимая вверх маленькое серое письмецо, сложенное треугольником, — тебе на госпиталь пришло! Читай скорей! Я всю дорогу бегом бежала. От кого бы это?… Батюшки мои!…
Васек схватил письмо и бросился к лампе:
— Ребята, от Генки! — Руки его дрожали.
Ребята онемели от испуга и ожидания.
В письме было наспех написано несколько строк:
«Дорогие товарищи, други мои! Один человек обещал мне доставить вам эту весточку, и потому спешу сообщить, что Митю вашего мы от смерти отратували, жив-здоров теперь будет боец Митя, не плачьте за него, други мои. Митя ваш на ноги еще не встает и писать сам не может, но, чтоб вы не сомневались, что он выдужал от своих ран, шлет собственноручную подпись и горячий комсомольский привет.
Ваш Гена Наливайко».
Внизу стояли две неровные буквы: «М. Б.».
— Митя Бурцев! — задыхаясь от счастья, прошептал Васек.
— Митя!… Митенька!… — Девочки крепко обнялись. — Какое счастье!…
Ребята, не веря своим глазам, смотрели на Генкины каракули и на волшебные буквы внизу: «М. Б.».
— Садись за стол, Севка! — заорал вдруг Мазин, ударив об пол кепкой. — Где письмо родителям? Сначала будем писать. Начисто, без помарок! Садись, Севка!
— Садись, садись! — усаживали Севу товарищи и, захлебываясь от радости, со всех сторон диктовали ему новое письмо.
— Ах ты батюшки! Да вы хоть не все сразу! В ухо-то ему не кричите! — глядя на них, улыбалась тетя Дуня.
— Ничего, ничего… — бормотал Сева, торопясь записать все, что ему диктовали ребята.
По новому письму выходило, что Митя Бурцев, верный сын своей Родины, геройски сражался с фашистами и, получив смертельные раны, совершенно выздоровел и скоро снова пойдет в бой.
«Слава родителям, у которых такой сын! Счастье нам, что у нас такой вожатый! Пионерский отряд школы N 2», — торжественно подписал в конце письма Сева Малютин. Потом каждый из ребят поставил под посланием начальные буквы своего имени и фамилии. Васек тоже подписал совсем как Митя: «В. Т.».
Глава 49
НА ДЕЛЯНКЕ
К семи часам утра ребята собрались около школы. Леонид Тимофеевич уже был там и о чем-то оживленно беседовал с двумя Миронычами. Ребята быстро разобрали топоры, пилы. Елена Александровна еще с вечера заготовила хлеб и огурцы и теперь выдавала их на руки. Вышли на улицу.
— Не рассыпайтесь по всей мостовой, — сказала Елена Александровна, — в городе нужно идти организованно.
Несмотря на ранний час, люди уже куда-то торопились. Проехали мимо на грузовиках красноармейцы, прошли ремесленники в рабочих спецовках. Встретились девушки в военной форме.
— На работу идете? — весело окликнули они пионеров.
— На работу! В лес! Деревья валить! — бодро, вразнобой ответили им ребята.
На окраине стали встречаться огородники с мешками, лопатами.
Ребята вышли за город, миновали шлагбаум. Перед глазами открылось широкое ровное шоссе.
Васек оглядел товарищей. Их было много — старых и новых, испытанных друзей и просто одноклассников. Были тут славные ребята из других классов, с ними он познакомился только недавно на стройке. Все они относились к нему тепло, по-дружески.
Но были среди школьников и такие, как Тишин, Петрусин. Алешу Кудрявцева, несмотря ни на что, Ваську не хотелось даже мысленно ставить с ними рядом.
Старые друзья Трубачева всю дорогу шли с ним вместе, говорили о военных событиях, о Мите, о том, что скоро кончится война и Митя вместе с учителем снова вернутся в школу. В новую школу, отстроенную с их помощью.
Вдоль шоссе потянулся густой лес. Леонид Тимофеевич, Елена Александровна и два Мироныча шли прямо по дороге, окруженные школьниками. В толпе слышались шутки, смех, громкие голоса.
Внезапно на Трубачева нахлынули воспоминания. Казалось, стоит только закрыть глаза — и увидишь свежее украинское утро, Митю, Сергея Николаевича, подводу, на которой ехал отец учителя… Все это было совсем недавно… Вот так шел Сергей Николаевич, а вот так, по краю шоссе, Митя… И Валя шла, срывая крупные белые ромашки.
А потом по шоссе шагали на фронт бойцы с запыленными суровыми лицами. И вдоль этого потока учитель двигался навстречу ребятам и горнил еще и еще, чтобы показать им, что он здесь…
Никогда не забудет Васек, как, прощаясь, Сергей Николаевич соединил их руки в своих ладонях…