Точка РУ и 6 «Б» - Матвеева Людмила Григорьевна (книга регистрации txt) 📗
– Леха! Чье это все?
– Лехин чемодан, и продукты Лехины, – сказал пес Степа.
– А бритва? – Агата приплясывала и даже немного кружилась на одном месте.
– А тапки? В такой тапочек весь Леха влезет! – Это Оля.
– Тапка – женского рода! – это, конечно, самый умный.
– Кто нашел чемодан? – Леха покраснел и собрался подраться, – ты, Гриша, его нашел? Или ты, Сфинкс, нашла? Никто из вас не нашел чемодан! Это моя добыча. И все!
Леха захлопнул крышку и стал застегивать «молнию».
Но тут подошла Точка Ру:
– Тапки он купил на вырост, правда, Леха? – Она ласково и доверчиво посмотрела на него.
Леха почувствовал, как покраснели щеки, а глаза засияли. «Влюбился», – понял он и нагрубил Точке:
– Точка Ру – кенгуру!
Тут уж и все поняли – любовь. Обзывается и дразнится.
Ничего удивительного – если все над тобой смеются, только одна девочка заступилась за тебя, ты сразу полюбишь ее. Тем более, у нее такие необыкновенно прекрасные глаза, а походка легкая, как одуванчик. Так поэтично думал непоэтичный Леха. Он схватил свой чемодан, чтобы унести его домой. Но тут случилось непредвиденное.
14. Семейная сцена
Это самая тихая и уютная квартира во всем доме, а может быть, и во всем городе. Мягкий свет золотистой люстры. Нежная музыка. Тихое мурлыканье кошки Муси, свернувшейся калачиком на диване.
Сиреневая – стильная женщина, и квартира у нее стильная – серые стены, серый ковер. А сама она в сиреневом костюме, это ее любимый цвет. Сиреневые волосы, сиреневые тени на веках. А костюм, хоть и домашний, но не какой-нибудь вытянутый, перекошенный. Некоторые женщины позволяют себе носить дома невзрачную, разношенную одежду. А у нее костюмчик отглаженный, складненький. И прическа в полном порядке. И маникюр свежий, хотя она много возится на кухне: часто печет пироги, варит потрясающие борщи. А когда Сиреневая жарит котлеты, соседи задерживаются у ее двери и принюхиваются: «Как вкусно пахнет»!
Сегодня Сиреневая не жарила котлеты, она сидела в кресле, положив руки на подлокотники, и размышляла. Как хорошо побыть дома в одиночестве. Нет, конечно, одиночество – это кошмар! И вовсе она не хотела бы остаться одинокой. Нет, нет, только на короткое время! Сегодня как раз такое время. Сын Валентин-Константин умчался на занятия балетной студии в клуб «Фитилек». Он влюбился в Анюту балетную, самую изящную девочку в студии. И, конечно, влюбился в балет. Он танцует самые ответственные партии. Удивительно – ведь Валечка-Костечка не такой уж грациозный, он немного неуклюжий и рассеянный. В отца. Сиреневая улыбается. Кто из них чаще роняет мебель, теряет ботинки, разбивает чашки? Папа или сын? Ответа нет, да и какая разница? Она их обоих обожает. Муж сегодня улетел в командировку в смешной город Елкин. Он сказал, что там растут березы и сирень, а елок нет. У него всегда так. Обещал позвонить из гостиницы.
Сиреневая любит вспоминать хорошее, она и сейчас вспоминает, как ее муж, тогда еще не муж, а молодой студент серьезного факультета, потерял нужные чертежи, а она, его приятельница, сумела найти их в самом неподходящем месте – в мусорной урне около метро. Это была большая удача – чертежи почти не испачкались среди оберток от мороженого и другого неприглядного содержимого урны. Они даже почти не помялись, и счастливый студент благополучно предъявил их строгому преподавателю и получил зачет.
– Ты моя сиреневая спасительница, – сказал он, – давай поженимся.
Это было давно, они живут в согласии, сыну четырнадцать лет, он рассеянный и добрый, его любят в школе и на Лунном бульваре.
Сиреневая улыбается и даже мурлычет, кошка Муся удивленно смотрит на нее желтыми глазами и шевелит бровью.
Тихо, тепло и уютно в доме.
И тут хлопает входная дверь – бабах-бабах! Раздается рычание, тяжелые шаги.
Она выскочила в прихожую. Вешалка валялась на полу, лыжи перегораживали квартиру, красивый светильник не висел под потолком, а катался из угла в угол. И все звенело, гремело и трещало. У входа стоял ее драгоценный муж и сердито смотрел.
– А я жду твоего звонка из города Елкина, – глуповато сообщила она.
– Палкина, – злобно ответил он, – я не смог вылететь!
– Нелетная погода? – она посочувствовала мужу, – поехал бы на поезде. Или на дальнем автобусе.
– Не мог! Я же объяснил!
– Что случилось? Заболел?
– Почти умер! – ядовито отозвался он. – Как я поеду, полечу, пойду по шпалам без самого необходимого? Где мои вещи? Нужные бумаги? Командировочное удостоверение? Билет на самолет? Паспорт, наконец?
– Я все положила на стол, вот сюда, – они вошли в комнату. – А в чемодан ты все убрал сам.
– А где он, мой чемодан? Куда ты его дела? Вечно убираешь на место! Дурацкая привычка! Стоял бы чемодан посреди квартиры, я бы об него спотыкался и не оставил бы его дома!
– Дорогой, ты и так не оставил его дома. Я видела, как ты вышел с чемоданом и вошел в лифт.
Он сел на стул, свесил руки:
– Где теперь искать его? Документы? Паспорт? Тапки? Масса необходимых вещей.
Она хотела сказать: «Сколько раз я предупреждала – не клади документы в чемодан, держи их при себе». Но вовремя спохватилась и не сказала. А сказала:
– Успокойся, все так или иначе уладится.
– «Так или иначе». Меня это не устраивает, – тоном капризного ребенка ответил он.
После ужина он еще долго ворчал:
– Жена должна все предвидеть, а ты не предвидела.
– Ты прав, дорогой. Не уследила.
Сиреневая очистила банан и предложила своему рассеянному. Она где-то читала, что бананы успокаивают нервы.
Тут в прихожей хлопнула дверь.
– Пришел сын, – с облегчением вздохнул отец.
– Валя-Костя, мой руки, садись за стол.
– Пап, почему ты дома? А командировка в город Елкин?
– Так получилось, – буркнул Рассеянный, – потерял важную вещь.
– Твой папочка забыл где-то пустяковую мелочь – чемодан с вещами и документами.
– Не ссориться! – сын быстро натянул куртку. – Скоро вернусь!
15. Неожиданный поворот
Итак, Леха схватил чемодан и собрался бежать домой со своей законной добычей. Но тут на бульваре появился еще один человек. Он шел быстро и кричал:
– Привет, Анюта! Всем привет! – И споткнулся о скамейку. Скамейка зашаталась, а урна покатилась вдоль дорожки Тихой мечты.
– Валентин-Константин! Привет! – откликнулись все.
А бабка Суворовна на соседней скамейке крикнула:
– Опять этот! Он все роняет нарочно! Уверяю тебя, Кутузовна! Специально шкодит!
– У меня и нечаянно неплохо получается, – вежливо, как обычно, отозвался Валентин-Константин и уронил рюкзак, который висел у него на спине. А заодно смахнул со скамейки две сумки с учебниками, Лидкину и Надину.
Все вокруг хохотали, Кутузовна повизгивала:
– Ой, не могу. Специально так не получится! Надо быть артистом, чтобы так выступать! И без репетиции!
– Он каждый день репетирует! – не сдавалась Суворовна. – А в школе опрокинул аквариум, вылилась тонна воды! Мне участковый милиционер Угорелов рассказывал, он чуть не плакал – всю школу затопил, хулиганство какое!
Все кричали, смеялись, толкались. И Леха остановился на дорожке, чтобы не пропустить самое интересное. Леха, как и все, смеялся преувеличенно громко и толкался сильнее, чем надо.
Только один человек оставался серьезным – сам Валентин-Константин. Он подошел к своей Анюте балетной, поцеловал ее руку, как учили в балетной студии – мягким и плавным движением взял тоненькую нежную руку, наклонился и поцеловал. А потом вдруг уставился на Леху:
– Откуда чемоданчик? – Валентин-Константин подошел и потрогал крышку. – Знакомая вещь.
– Таких чемоданов сколько угодно, – быстро заговорил Леха, – это мой чемоданчик! Не хватай, Валентин-Константин!
– Твой? Что-то он мне напоминает, этот чемодан. Давай откроем, согласен?
