Синий город на Садовой (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Иди и забирай, — подвела итог Жаннет. — Ради брата. Ты ведь по-прежнему любишь его, правда?
Кеша переступил бледными худыми ногами. Зябко погладил острые локти.
— Если побежишь домой облачаться в доспехи, кто-нибудь вытащит раньше, — предупредила Жаннет. И она, и Митя были в джинсах и с длинными рукавами.
Кеша оглянулся на двух пацанят с мячиком.
— Не вздумай, — предупредила Жаннет.
Кеша был бледнее, чем раньше, сильно выступили веснушки. Но ответил он пренебрежительно:
— Не думайте, что я такой уж подонок.
Пожал плечами и пошел в заросли. И вошел в них. Темные листья и стебли сомкнулись. Было слышно, как дважды Кеша сдержанно взвизгнул.
— Идем, — сказала Жаннет
— Идем, — сказал и Митя.
ПИСЬМО С ГАЗЕТНЫМИ БУКВАМИ
1
Когда они были на краю площадки, Митя оглянулся.
— А в общем-то, может быть, и правда: не совсем он подонок. Не то, что его старший братец.
— Но Кеша любит его и такого, — заметила Жаннет.
И тогда Митя спросил прямо:
— Жанка, а что все-таки с твоим братом, со Стасиком? Он где?
И она ответила сразу, но без всяких интонаций:
— Никто не знает. Он был среди тех, кого бросили штурмовать Грозный. И его потом не нашли ни среди живых, ни среди мертвых…
— Может… в плену? — потерянно сказал Митя.
— Мама тоже так думает, хотя уже сколько лет прошло.
— Некоторые возвращаются до сих пор… Недавно в «Новостях» показывали…
— Мама так же говорит. Она три раза ездила туда, искала… Она сейчас только с виду такая боевая, энергичная. А когда приглядишься, у нее волосы наполовину седые…
— Жанка, ты прости… за этот вопрос.
— А что? Вопрос как вопрос… Только ответить нечего. — Она огрела футляром с диктофоном репейники и встряхнулась: — А кассету все-таки жалко.
— Ты что? Хотела все же сделать репортаж?
— Я не про то, что на ней. Жалко даже пустую. Двадцать два рубля…
— Ладно, расходы пополам, — неловко улыбнулся Митя.
— Ладно, — улыбнулась и она. — Мить, а ты что-нибудь скажешь князю Даниилу?
— Да пошел он… Не знаю… Может, когда-нибудь потом, один на один.
— Ты сейчас куда? Домой?
— Нет, сперва к Ельке. Наверно, он уже пришел из школы. Я должен оторвать ему руки-ноги, уши и голову…
Жаннет на шаг обогнала Митю, сумрачно заглянула ему в лицо:
— Митька, неужели ты такой?
— Какой?
— Неужели ты стал бы сводить с ним счеты? Он же меньше нас вон насколько…
— Ну и что! Если меньше, значит можно быть таким трепачом? «Приду, приду!» Я для него эти журналы полдня из дальних углов выволакивал, а его нет да нет… Я терпеть не могу, когда человек обещает и не приходит. Я конечно, неврастеник, поэтому мне всегда кажется: значит, что-то случилось…
— Ф-фу… — на ходу выдохнула Жаннет.
— Что «ф-фу»?
— А я-то думала… Я боялась, ты будешь считать его предателем. И… мстить.
— За что?!
— Ну… за то, что разболтал про ртутную бомбу. Будто вы вместе готовили этот план… Галина же говорила… Мить, на него, наверно, так нажали в школе, что он просто не выдержал… Они… может, пригрозили, что отберут его у мамы Тани и вернут в интернат. Он этого пуще всего боится, он мне как-то признался…
— Господи! И ты поверила этой дуре?
— К… какой?
— Галине!
— А… чего?.. Она же так подробно…
— Может, он и сболтнул где-то в школе про мой «Телефон в буераках», я ему как-то пересказывал сюжет. А кто-то подцепил, переделал по-своему, вот и докатилось до завучей… Но чтобы Елька наговорил на меня… Жанка! Да если бы я и правда звонил про бомбу и если бы он про это знал, он умер бы, но не сказал ни словечка! Хоть под пыткой!
— Ты уверен? — слабым голосом спросила Жаннет.
Митя пожал плечами. Она не понимала. Нет, она просто мало знала Ельку, хотя и познакомилась с ним в тот же день, что Митя. Ей до сих пор неведомо было, как он спасал Домового, как прощался с жизнью в больнице, как молился за Андрейку… По правде говоря, она даже не знала полностью, что для него страна Нукаригва. Думала — так, фантазия…
Но этого Митя не сказал. Только буркнул:
— Я уверен… Хотя вообще-то он болтун. Я целый вечер сидел как на иголках…
— А почему сам-то не сходил к нему?
— Почему, почему… Потому что я суеверный, вот… Лечиться мне надо, наверно… Казалось, что если приду — узнаю, что какая-то беда там. Ну, будто подтолкну несчастье. А вот если он сам прискачет — тогда все в порядке… Я ему снимок египетских пирамид нашел, он хочет их приклеить в Дикой пустыне. Помнишь, там такая проплешина среди кактусов? Ну, вот… Он говорит, что под самой главной пирамидой есть неоткрытое подземелье, а в нем золотой шар. А в шаре спрятаны все разгадки вселенной. То ли они от атлантов, то ли от инопланетян, то ли прямо от Бога. Ничего себе проблемы у него, да? А ты говоришь — меньше нас!
— Мить…
— Что? — и сразу страх. Будто игла от затылка до пяток.
— Мить, я не хотела тебя расстраивать раньше времени…
— Жанка! Что с ним?!
— Его увезли в больницу… Я сегодня забегала к нему около часа дня, у нас пустой урок был, я хотела забрать экспонометр, который забыла там на той неделе…
— Ну?!
— Пришла, а у них заперто. А соседка, та, у которой он стремянку брал, говорит: «Елика увезли на неотложке, Татьяна с ним уехала». Я говорю: «Что с ним?» А она: «Я не успела узнать, машина приехала, я вижу — Татьяна несет его на руках. И укатили…»
«Господи, неужели опять это? Значит, он по правде поменялся судьбою с Андрейкой?.. А может, не надо было клеить Нукаригву? Вдруг она тянет его в себя?..»
— В какую больницу-то увезли?
— Ну, откуда же я знаю? Да успокойся ты…
— Почему ты сразу не сказала!
— А зачем? — ответила она холодновато. — Чтобы одна проблема на другую? Чтобы ты там, на педсовете, думал не про себя, а про Ельку? Я тебя немножко знаю, ты там извелся бы раньше срока… А сейчас пойдем и все выясним…
2
Они не пошли, а побежали. По крайней мере, Митя. Помчался! Жаннет догнала его не сразу.
— Да подожди же ты!.. Ну, Мить. Ну, все равно же ты ему сейчас ничем не поможешь…
Поможешь или нет, а знать-то надо! Нет страшнее пытки, чем неизвестность!.. Бомба, педсовет, лицей, рыжий Кеша, кассета — всё будто скаталось в один маленький шарик и улетело за пределы сознания.
…Вот Елькин дом, лестница с запахом жареного лука, дверь — заново покрашенная, с коричневыми разводами под дерево. Звонка у Ельки и мамы Тани нет. Кулаком — трах, трах!
Тихо. Тихо… И ясно — никого там, в дощатой квартирке с облезлыми стульями и вязаными половиками, нет. Лишь на стене, раскинув свои пространства в неэвклидовой геометрии, живет своей неразгаданной жизнью страна Нукаригва…
Митя сел на верхнюю ступень. Жаннет — рядом.
— Митя, давай пойдем ко мне. Или к тебе. Будем звонить по всем больничным справочным, узнаем в конце концов, где он…
Но заставить себя уйти не было сил. Опять новый страх: уйдешь — и подкрадется новая беда.
— Жаннет, тетя Таня придет, наверно, раньше, чем мы дозвонимся. Не положат же ее там вместе с Елькой… Ты иди, если тебе надо, а я посижу.
— Горюшко ты бестолковое, — вздохнула она в точности, как мама Таня.
И стали сидеть рядом и молчать.
Снизу пришел серый кот Емеля, Елькин одногодок. Потерся усатой мордой о Митину штанину. Митя взял его на колени.
«Что, лохматый, некому теперь таскать тебя на плечах?»
Емеля притих.
И так шло и шло время. Потом заскрипели ступени и стала подниматься мама Таня.
Емеля кубарем слетел с колен вскочившего Мити.
— Тетя Таня, что с ним?!
— Да что-что… — в голосе ее катались привычные слезинки. — Сидит теперь с гипсом и радуется: можно две недели в школу не ходить. Сколько говорила: лезешь под потолок, дак ставь все как надо. А он табуретку поставил на самый краешек стола, ну и вот… Сидит на полу, слезы ручьем: «Нога, нога…» Это еще вечером. Ну, я, дура старая, сперва подумала, что просто ушиб, припарки сделала, думаю: к утру пройдет. А утром гляжу — опухоль от пятки до колена…
