Острова и капитаны - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
«Не знаю, зачем вы пришли… Если Егор обо всем узнает, неизвестно, чем это кончится. Переходный возраст, с ним и так нелегко… Давайте говорить откровенно…»
«Давайте», — уже безнадежно согласился Михаил.
«Наверно, я скажу вам жестокую вещь, но, когда женщина защищает свое… свое гнездо, она способна на все. Ведь Анатолий погиб из-за вас. Неужели вы хотите сделать несчастным и его сына, разрушить семью, где он вырос?»
Сейчас, в сквере, Михаила опять придавило тоскливым грузом давней вины. И через много-много тягостных секунд он услышал свой осевший голос:
«Откуда вы это знаете? Что из-за меня…»
«А разве не так? Если бы вас там не было, если бы он не возился с вами, не поехал бы вас провожать…»
Михаил вспомнил, как обмяк с горестным, стыдливым облегчением. Конечно, она ничего не могла знать о гранате. Но облегчение было обманчивым, секундным. Словно расталкивая обвалившиеся на него мешки с сыпучим грузом, Михаил тогда поднялся со стула.
«Я мог бы в свою очередь упрекнуть вас: если бы вы в тот раз на бульваре не кинулись за милицией, не было бы всей этой истории. Но какой смысл обвинять друг друга?.. Я мог бы при желании доказать вам, что мы оба здесь вообще ни при чем и что бандиты выслеживали Толика специально, старательно… Только вас это, конечно, не интересует».
Еле слышно вздохнуло кресло — это поднялась мать Егора.
«По правде говоря, меня интересует, могу ли я жить спокойно?»
«Можете… — медленно сказал Михаил. — Даю вам слово, что Егор от меня ничего не узнает… Могу даже расписку дать».
«Ну при чем тут расписка? Я рада, что вы меня понимаете…»
«Как много раз тут говорилось слово «понимаете», — печально подумал Михаил. — А где оно, понимание? — Он опять услышал свой голос: — Пойду я… Еще раз прошу извинить… Вначале у меня была мысль: можно ведь ничего и не говорить Егору, мы могли бы просто… ну, общаться, что ли. Как друзья… Да какая уж тут дружба, вы будете на меня смотреть как на вечную опасность…»
«Вот видите. Вы же сами судите трезво… И, кстати, зачем вам, взрослому человеку, это… общение с мальчиком?»
«С братом… Я вам объяснил. Извините, если непонятно… Брат есть брат, тем более что…» — Михаил запнулся.
«Что?» — нетерпеливо сказала она.
«Егору с братом, наверно, все-таки лучше иметь дело, чем с работниками милиции… Я имею в виду не себя… вообще…»
«Он что-то натворил?» — опять быстро спросила Алина Михаевна.
«Натворил?.. По-моему, пока ничего, кроме того, что вы слышали от директора… По крайней мере, я не знаю… Он достаточно умный парень и не будет шутить с законами открыто. Но в конце концов может и не рассчитать. Сам не влипнет, так дружки втянут».
«Но позвольте… какие дружки? Вы что хотите сказать?»
«Увы, то, что сказал».
«Но… что вы в нем такого увидели? Он не ангел, конечно, но и… Он вполне нормальный мальчик».
«Вполне нормальные не караулят вчетвером одного».
«Но они же мальчишки! Мало ли что бывает…»
«У мальчишек разве не должно быть совести?» — спросил Михаил. Опять в наушниках возникла шуршащая тишина. И наконец Алина Михаевна произнесла:
«Знаете… молодой человек, на свете все так сложно. Сейчас и взрослые порой готовы съесть вчетвером одного…»
«Боюсь, что эту мысль Егор усвоил уже достаточно крепко…»
Он тогда шагнул в прихожую, ощутив глубокое отвращение к дальнейшему разговору. Слышно было, как шлепнулись на паркет сброшенные с сапог «лапти». Глухо (видимо, уже далеко от микрофонов) мать Егора сказала:
«Я не хотела вас обидеть. Я… обдумаю ваши замечания…»
Кажется, Михаил буркнул в ответ «обдумайте» и затем «до свидания». Но это на пленке уже не записалось. Отпечатался только звук закрывшейся двери. А потом — долгая тишина. Пустая и горько-недоуменная — как то ощущение потери, с которым уходил Михаил из этого дома…
Вдруг ударили по ушам дребезжащие аккорды, и какой-то кретин завыл на тарзаньем языке: «Бы-улы-улы-а, а, а, а-ха-ха…» Видно, Егор проник в комнату и остановил запись…
Михаил, глядя в сторону, отдал Егору наушники.
— Видишь, — сказал Егор с безмятежной улыбкой. — Никакого разглашения тайны. Я все узнал сам.
«И приехал, — подумал Михаил, отгоняя сомнения и досаду. — Приехал же! Какой бы он ни был, как бы ни ершился и ни вредничал, все равно он — здесь. Примчался…»
— Ты не все узнал, — осторожно сказал Михаил. Он остановил в себе желание взять Егора за плечо и придвинуть к себе. — Про отца-то ничего не знаешь… Про того…
— Вот и расскажи, — отозвался Егор непонятным тоном. — Надеюсь, он не был летчик-испытатель?
— Нет… С чего ты взял? И что плохого, если летчик?
— Ничего, кроме вранья. По чему-то сыновьям всегда пудрят мозги. Папа где-нибудь в бегах или в отсидке, а мама историю вяжет: «Он испытывал истребители и героически погиб…»
— Что за чушь ты несешь! Даже из записи ясно, что ничего похожего…
— Да я не про этот случай, а вообще, — буркнул Егор.
— А я «про этот»… Он испытывал не истребители, а подводные аппараты особого назначения, — тяжело сказал Михаил. — Он был их конструктором… погиб он не при испытаниях, а при стычке с двумя бандитами. В Симферополе… Проводил меня на самолет в аэропорту, сам поехал на вокзал, чтобы электричкой вернуться в Севастополь… А они его, видимо, выслеживали…
Егор не спросил, что за бандиты и зачем выслеживали. Шевельнул ботинком листья и сказал:
— А, правильно. Мать же говорила… Поэтому она и считает, что ты виноват?
— С ее точки зрения, видимо, так, — сумрачно произнес Михаил. — А что она еще говорила?
— Ты разве не всю запись прослушал?
— А… Постой! Ты что же, сам-то с матерью про это не разговаривал?
— Зачем?
— Значит… сразу взял, да и сюда приехал?
— Как видишь, не сразу. Воскресенья дождался.
Старательно уходя от его нагловато-равнодушного тона, Михаил спросил со сдержанной заботой:
— А меня сразу отыскал?
— Естественно. По той бумажке.
— Слушай, Егор… А дома-то у тебя знают, где ты?
— До вечера не хватятся, а к десяти я приеду. Отсюда в пять часов электричка идет.
— Как в пять?.. А… но это же через два часа!
— Ну и что? До вокзала рукой подать.
— А разве ты… — Михаил совершенно по-дурацки растерялся. — Я думал… Ну, давай хоть на полчасика забежим ко мне!
— Зачем?
— Как зачем? Вообще… С мамой познакомлю. Она же… тетка твоя, сестра отца. Ты не представляешь, как она…
— А зачем? — третий раз спросил Егор и поднял глаза. Спокойные такие глаза. Симпатичный такой паренек Егор Петров.
— Тогда для чего ты приехал? — тихо сказал Михаил.
— Я-то? Уточнить.
— Что именно?
— Как что… Правда ли, что мой папочка — не совсем папочка… Вернее — совсем не папочка.
— И… все?
— А что еще?
— Да-а… — сказал Михаил. И ощутил ту же потерянность, как в конце беседы с Алиной.
Егор снисходительно вздохнул:
— Давай уточним и другое. Ты чего хотел? Младшего родственника, которого надо спасать от плохих компаний? Растить из него достойного строителя БАМа и члена оперотряда?
— Дурак ты, — безнадежно сказал Михаил.
— Ну конечно. Все, кто не приемлет милицейскую мораль, — дураки, — четко произнес Егор.
— А у тебя какая мораль?
— Заканчивай мысль. Скажи, что у меня никакой морали.
— Егор, зачем мы так? — Михаил проговорил это с ощущением, что стучится в дверь, хотя знает, что в запертой комнате никого нет. — Встретились, и будто враги…
— Почему враги? Я к тебе ничего не имею. — Егор встал. — Пойду. Надо еще перекусить до отъезда. Тут какое-то кафе недалеко, с самообслуживанием.
— Постой! — Михаил схватился за соломинку. — Я тебя провожу до вокзала. — И подумал: «Сейчас скажет — зачем?»
Но Егор только молча прошелся глазами по его шинели.
— Ты сиди и обедай, а я заскочу домой, переоденусь, — предложил Михаил. — Это всего полчаса. Надеюсь, не исчезнешь?
