Рыжее знамя упрямства (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Кажется, я довольно долго с размягченной улыбкой разглядывала конверт. Тетка проворчала:
— Ступай, красавица, дома прочтешь. Нам закрываться пора.
После этого вскрывать здесь письмо было неловко. Ладно, дома… Ох и понаписал Пашенька! Вон какое толстенное, будет что почитать…
Я, пританцовывая (в душе, конечно), вышла на крыльцо. Были уже сумерки. Разноцветные окна вокруг светились, как прозрачные мармеладинки на елке. Я зашагала к трамвайной остановке. Там праздничность моя малость потускнела. На рельсовом кольце стоял единственный трамвай — без огней и с опущенной дугой. Сердитый дядька объяснял закутанной спутнице, что “понимашь, они, паразиты, встали по всей линии и хрен их знает, когда пойдут, потому что какая-то фигня на подстанции…”
На трамвай-то у меня был месячный абонемент, а денег больше ни гроша, на автобусе не поедешь. Можно, конечно, попробовать без билета. Но я представила, как горластая кондукторша привяжется, начнет орать и выгонять. Испортит всю радость от письма. И я подумала: “Если не через центр, а мимо рынка, напрямик — это не так далеко…” И поскольку настроение все еще было прыгучее, бодро двинулась в путь.
Рынок я миновала быстро. Он был еще открыт, вдоль бетонной изгороди горели веселые огоньки, радио неразборчиво голосило рекламу. Но я “проложила курс” в сторону от этой цивилизации. Свернула в одноэтажную улочку, по которой раньше никогда не ходила. Прикинула общее направление к Парковому району и решила, что так оно будет ближе.
В этой улочке (кажется, Леонтьевской) как раз и началась глухомань, в которой я заплутала. То есть я в общем-то представляла, куда иду, и понимала: в конце концов должна выбраться на берег, к одному из мостов, а там до дома рукой подать. И один раз даже выбралась!
По берегам чернели старые кварталы и высоченные ели, уютно горели огоньки, все так же похожие на мармеладинки или леденцы. Река не замерзла, слишком много в нее спускали всякой дряни, холод не брал эту химическую смесь. Над водой курился туман. Он растворялся в воздухе. А в этом тумане слабо растворялся свет ближних фонарей, и небо над рекой было розовато-серое. В небе я увидела силуэты высоких труб с фигурными верхушками. Это на другом берегу стоял похожий на рыцарский замок старинный завод. В наши дни там выпускали “кока-колу” и минеральные воды.
Завод оказался гораздо левее, чем я ожидала. Недалеко от него был мост, от которого улица вела к парку. Но мне к парку было не надо, мне — к другому мосту, на улице Чернышевского. Летом к нему вдоль реки вела среди кустов тропинка, но сейчас все было завалено сугробами. Я дала задний ход, чтобы пойти к “чернышевскому” мосту ближними переулками и в них запуталась окончательно. Потому что сперва дурацкие повороты и тупики, потом насыпь в конце улицы…
А тьма была уже совсем ночная, а холод был уже совсем полярный… Синоптики, наверно, предупреждали о близком похолодании, но я сводку прозевала…
Кругом теперь виднелись одни только заборы с калитками. Теплые дома с абажурами, печками и телевизорами прятались за этими заборами, им не было дела до несчастной Женьки Мезенцевой, которая может глупо закоченеть до смерти посреди большого города совсем еще не поздним вечером…
И вдруг я поняла, что дело-то и правда не шуточное. Ноги сводит от холода, куртка не греет нисколечко, куда идти — совсем непонятно. И дойду ли? Появилось даже совершенно предательское желание — присесть на ближнюю лавочку у калитки и подремать, потому что стала наваливаться сонливость.
“Не вздумай! — испугалась я! — Вот так и замерзают…”
Самое разумное было войти в какой-нибудь двор, постучаться в дом и спросить у хозяев дорогу к центру. И погреться заодно. Не съедят же! Но стыд какой… Скажут — здоровенная девица заблудилась в городе, как первоклассница в дремучем лесу… А может и выгонят: “Ходит тут, высматривает! Может кражу задумала…”
Мне захотелось сесть на корточки и заскулить. Подумала: “Вот помру тут и даже не узнаю, что в письме…” А следом проскочила еще одна мысль: “И что в папиной дискете, тоже не узнаю…” Потому что Илья колдовал, колдовал, но все никак не мог разгадать пароль и открыть текст. Даже его хваленая “теория двойного рикошета” не помогала. Я иногда злилась и говорила напрямую: “Тоже мне специалисты, гении виртуальных пространств…” Илюха огрызался: “Попробовала бы сама…” Но дискета далеко, а письмо-то за пазухой! Может, все-таки собраться с силами, вытащить, прочитать? Вон и лампочка светит у калитки. Она, кстати, совсем низко. Можно встать на цыпочки обхватить ее, погреть пальцы…
Я пошла под лампочку (в пятках толкалась тупая боль). Калитка открылась, из нее вышел старик с ведром.
Сразу было видно, что это старик. Сгорбленный, с седой щетиной, которая блеснула под лампочкой. Он был в странной шапке — круглой, мохнатой, с очень длинными ушами, которые можно, если захочешь, обмотать вокруг шеи или завязать у подбородка. Я такие только в кино видела, про военные времена, и то в них там ходили не взрослые, а девчонки и мальчишки…
Старик глянул на меня, прошел мимо, звякая ведром, и зашагал к водопроводной колонке — она торчала в двадцати шагах рядом с протоптанной в снегу дорожкой. Валенки — хруп, хруп…
Гулко ударила в ведро тугая струя. Потом старик захрупал широченными валенками обратно. Поравнявшись, опять глянул на меня (я торчала на месте так же, как колонка). Тогда я осипшим голосом сказала:
— Вы не знаете, как пройти к ближайшему автобусу? — На то, что нет денег, мне было уже наплевать.
Старик не удивился. Поставил ведро.
— Заплутала, что ли?
— Ага… — призналась я. — Трамваи не ходят, хотела напрямик…
— Бывает. Ты ступай теперь до первого поворота, а там… А никуда не ступай. Идем-ка, голубушка, ко мне, отогреешься сперва. Я гляжу, ты совсем остекленевшая. Этак до беды недалеко… Да не бойся, я девиц не ворую, возраст не тот…
Я не боялась. Было уже все равно. Да и с какой стати дед, вышедший набрать воды, будет воровать девиц?
Он открыл калитку, пропустил меня вперед. Я пошла по тропинке среди заснеженных кустов. Впереди подымался кособокий дом. Старик, покашливая, говорил у меня за спиной:
— Ты чего-то не по сезону одета, красавица. Холод такой…
— Днем было не холодно… — выговорила я.
— Днем-то да, а тут вон как в момент прижало… И сразу воды в кранах не стало, ядреный корень. Это первый признак, что мороз надвигается, такая наша водопроводная сеть. Одно спасение, что колонка рядом и не замерзает…
Двор был обширный, тропинка полого вела вниз. Небо над домом было туманно-серым, с розовым дымком, и я поняла, что река опять рядом. На фоне этого неба чернел треугольник острой крыши. Вершину треугольника украшал флюгер — то ли жестяной, то ли фанерный кораблик. Похожий на трехмачтовый галиот, но толком не разглядеть…
Мы обогнули дом. Рядом с крыльцом светила, как граненый фонарь с цветными стеклами, верандочка (называется, кажется, “эркер”). Я думала, мы поднимемся на крыльцо, но старик велел: “Шагай дальше”. Дальше была среди расчищенного снега приземистая дверь. Старик обогнал меня, крякнул, потянул ручку. В тесных сенцах зажглась яркая лампочка, пахло морозной рогожей. Старик раскрыл еще одну дверь — навстречу дохнуло спасительное тепло…
Брамсельный ветер
1
Да, каникулы кончились, но старинное праздничное время, которое называется “Святки”, еще не прошло. Наверно, поэтому меня и ухватила, втянула в себя одна из сказок, что случаются в такую пору. Но об этом я размышляла уже по дороге домой. А там, в старом доме под корабельным флюгером, я просто удивлялась и радовалась…
Я оказалась в приземистой комнате, которая была… ну, не знаю. Берлога — не берлога, мастерская — не мастерская, музей — не музей. А может, каюта? По крайней мере, одно из двух окон было забрано досками и в доски эти врезан иллюминатор с поднятой крышкой, с медным винтом. Настоящий, корабельный.
