Тайной владеет пеон - Михайлов Рафаэль Михайлович (читаем книги TXT) 📗

Пирри Клайд, будто он был у себя дома, широко рас­пахнул калитку перед спутником и громко сказал:

— Вот, дон Аугусто, это и есть поместье Наранхо. Не удивляйтесь, что калитка без забора. Они все начи­нают с калитки и мечтают, разбогатев, поставить забор.

Дед с сердцем сказал мальчику:

— Карибам не нужны заборы. Незваными гостями не ходим.

— Что ты там бубнишь, старина Наранхо? — безза­ботно спросил Клайд. — И за что ты напустился на моего повара? Чем он не угодил тебе?

Старик, наконец, повернулся к вошедшим:  — Что же ты не сказал мне, что у нас гости, Наран­хо, — мягко упрекнул он внука. — И какие высокие гости! Сам мистер Клайд посетил ранчо простого рыбака.

Он повернулся к его спутнику:

— Вот вас я не встречал, сеньор...

— Сеньор Чако, — представил его Клайд. — Личный Представитель президента.

Аугусто Чако отвесил легкий поклон старику. Наран­хо пытливо всмотрелся в лицо гостя, но, встретив без­различный взгляд, пошел к двери глинобитного домика.

— Пожалуйте в дом. Наранхо, попотчуй высоких гостей.

Отпивая густой, янтарный напиток, пахнущий вино­градом и апельсиновыми рощами, Клайд снова спросил:

— Так что же плохого тебе сделал мой повар?

Морщинистый узел перекочевал с одной щеки На­ранхо на другую, заструился где-то у глаз и пошел пры­гать по лицу. Старик сжал свои тяжелые руки и, стара­ясь говорить так же безразлично, как Клайд, вздохнул:

— У нищего рыбака может не быть денег, мистер Клайд, но зато у него богатое самолюбие.

— Тебя обидело, что я люблю тарпуна, старина? Что ж тут дурного? Я действительно люблю мясо тарпуна.

Старик упрямо повторил:

— Только хозяин рыбы может назначить ей цену. Когда назначает покупатель, я не имею с ним дела.

Наранхо уходил от спора, и Клайд это ясно почув­ствовал.

— Ладно, — сказал  Клайд, — не будем  ссориться, старина. У тебя за плечами большая жизнь. Ты не рас­скажешь о ней гостю из столицы?

— Что я видел? — смиренно сказал Наранхо и, встре­тив широко раскрытые глаза внука, неприметно улыб­нулся ему. — Всю жизнь провел в этой гавани, здесь ро­дился, здесь и помру.

Глаза Чако блеснули, и Наранхо заметил это. «А ты хитрая лиса, — подумал старик, — не вздумай меня про­вести...»

— Нам говорили, старина, — осторожно сказал Клайд, — что ты знаешь удивительную историю про се­мерых смельчаков, которые пробрались сквозь джунгли.

Чако не отрывал глаз от старого кариба. От его вяло­сти и следа не осталось. Он напружинился, подобрался, взгляд его приобрел цепкость. «Эге, — сказал себе ста­рик, — вот зачем ты приплелся».

Наранхо закрыл глаза, словно что-то вспоминал, и, покачиваясь из стороны в сторону, ответил:

— Наранхо знает много удивительных историй. Мо­жет, среди них была и такая. Когда тебе пошел восьмой десяток, как вспомнишь, что слышал на пятом де­сятке...

Тут заговорил Чако:

— Нам сказали, старик, что среди этих семи смель­чаков был и ты.

— Сперва узнайте, сеньор, — сладко пропел Наран­хо, — были вообще такие смельчаки или их создала ле­генда. Сперва узнайте, сеньор: может живой человек пересечь джунгли или только сказочный человек может это сделать? А если не узнаете, сеньор, приходите к ста­рому Наранхо, — он расскажет вам, как слагаются небылицы.

Клайд и Чако переглянулись; слова старика похо­дили на правду.

— Ты знаешь много троп, старина, — прервал затя­нувшуюся паузу Клайд, — мог бы ты показать нашим туристам путь к сердцу страны? Отсюда.

— Чего проще, — протянул Наранхо. — Садись в лод­ку и загребай веслом. — Рио Дульсе приведет куда надо.

— А по суше, старик?

— По суши нет пути, — твердо отрезал Наранхо. — Так говорил мой отец. Кто надеется пробиться сквозь джунгли, — обратно не возвращается.

— Но есть же там люди... — начал Клайд.

Чако прервал его легким жестом руки.

— Я не слыхивал о людях в тропическом лесу, — отозвался старик.

Чако поднялся, за ним Клайд.

— Вот что, старик, — заключил Клайд, — ты подумай денек-другой. Время еше есть. Может быть, и вспомнишь такую тропку... А чтобы тебе не мешали подумать, при­дется у калитки поставить часового.

Глаза старика сверкнули недобро. Отойдя от дома, Чако сказал Клайду:

— Видите ли, Пирри, — психология гватемальца та­кова, что часовым его не очень запугаешь. Отставим ча­сового и лучше поищем слабых струнок у старого На­ранхо... А слежку за ним мы установим.

Если бы Аугусто Чако знал, как мудр старик... Едва за гостями захлопнулась дверь, Наранхо шепотом сказал внуку:

— Подойди ко мне, Наранхо.

Он притянул к себе мальчика и, смотря в его карие и по-детски доверчивые гляза, взволнованно продолжал:

— Я видел, что ты не поверил деду. Дед приврал. Дед отлично помнит, как он пробирался по джунглям. Но это надо забыть, Наранхо. Тебе и мне. С этими людьми нель­зя иначе. Они хотят, чтобы я провел солдат... к лесным людям.

— Чего не помнит дед Наранхо, — не помнит и внук Наранхо, — просто сказал мальчик.

— Верно, мой сильный внук, мой Наранхо. Не хочу тебя огорчать, а видит сердце — расстаться нам при­дется.

— Дед Наранхо шутит! — вскричал мальчик.

— Придется! — упрямо сказал старик. — Они не вы­жмут ничего из меня и возьмутся за тебя. А я не вы­держу твоих страданий, мальчик...

Старик оттолкнул внука и отвернул лицо.

— Куда же мне деться? — растерялся Наранхо.

— Подумаем утром. День приносит заботу, ночь ее стережет, утро отпускает.

Старик бросился на подстилку, разостланную на полу, и закутался в одеяло. День был слишком тяжел для его семидесяти трех лет. Заснуть, скорее заснуть!

—  Дед Наранхо, — донеслось до него, — я без тебя  никуда...

Старик не ответил. Но он еще долго не спал. Он слы­шал, как Наранхо возится с крючками, что-то шепчет, потом укладывается и долго ворочается с боку на бок. Когда дыхание мальчика стало ровнее, старик встал и тихонько подкрался к окну, приподнял обрывок сети, за­менявшей стекло, и высунул голову наружу.

Высунул и вздрогнул. Прямо против него, прислонив­шись спиной к дереву, стоял человек.

«Так, так, — подумал Наранхо, — мистер Клайд дер­жит свое слово».

Он опустил сеть и снова улегся. Мысли не давали покоя. А сон пришел неожиданно.

Старика и внука разбудила пальба. Мальчик подбе­жал к окну, но рука деда оттащила его.

— Там чужак, — сказал дед.

Он выглянул из-за двери. Незнакомец убрался. Ка­залось, вся гавань была охвачена пламенем, хотя горел только один белый дом. Издали было видно, как из дома выскакивают люди, спасаясь от огня. Выстрелы продол­жали греметь.

Мальчик первым увидел человека, который бежал к ним по тропинке, и легким движением показал на него деду.

— Запремся, дед Наранхо, — предложил он.

— Замком от мира не заслонишься, — спокойно отве­тил дед.

Оба всматривались в бегущего. Старик не признал в нем ночного соглядатая и с беспокойством осмотрелся. Но вокруг никого не было. Может быть, того, ночного, спугнуло пламя.

В нескольких шагах от домика бегущий остановился и коротко спросил:

— Ранчо Наранхо?

— Кто ты? — спросил старик.

— Ты Наранхо?

— Я Наранхо.

Высокий человек с хмурым лицом, которое пересекал легкий шрам, подошел, сжал руку старика, попросил:

— Зайдем в дом, если никого нет.

Старик приложил руку к губе и ткнул пальцем назад.

— Ясно, — сказал незнакомец. — Давно?

— С вечера, — тихо сказал старик. — Может, стрельба его спугнула...

Незнакомец свистнул, и несколько теней появилось вокруг.

— Обшарить ранчо, — приказал незнакомец. — Ни­кого не подпускать. Мы поговорим здесь, дон Наранхо. Можно?

Тени растаяли.

— Можно, — усмехнулся старик. — Разве я здесь уже хозяин? Кто-то часового приставил, кто-то ранчо обыски­вает...

— Мы хотим, чтоб хозяином ранчо был тот, кто его строил. — быстро сказал незнакомец.

— От кого ты пришел? — тихо, почти робко спросил старик.