Голова античной богини - Дворкин Илья Львович (серия книг txt) 📗
Елена Алексеевна сняла очки, стала неторопливо протирать их.
— Сегодня рано утром Андрей подрался с этим… с Жекете, — задумчиво сказала она. — Думаю, что причиной явилась эта мадемуазель. — Елена Алексеевна ткнула дужкой очков в сторону Вити.
— Что вы такое говорите?! — От возмущения Витя даже села в кровати.
— Да, да! Другой причины я не вижу. Они, разумеется, молчат.
— Мало ли из-за чего могут подраться мальчишки. Они ведь все такие глупые, — высокомерно заявила Витя.
Лицо её было равнодушным, но она изо всех сил сдерживала любопытство.
Елена Алексеевна надела очки, внимательно оглядела Витю и всё поняла. И Витя тотчас это почувствовала.
— Длинный мальчишка — Жекете — очевидно, не может забыть вчерашнего купания и, наверное, позволил себе кое-какие не совсем этичные высказывания по поводу Вити. Андрей это слышал. Этого оказалось достаточно.
Отец внимательно слушал, потом с изумлением стал разглядывать Витю.
— Послушай, дочка, из-за тебя уже дерутся мальчишки! С ума сойти можно! А давно ли я возил тебя в коляске и менял тебе пелёнки! И довольно часто, должен сказать.
— Не было этого! — буркнула Витя.
— Драка была молчаливая и довольно свирепая, — спокойно продолжала Елена Алексеевна, — я не могла их разнять. Пришлось будить Олега.
— А Федька-то на три года старше Андрюхи, — проворчал отец, — неравенство сил.
— Не скажите, Константин Николаевич, на мой неквалифицированный взгляд, Федьке досталось гораздо больше.
— Значит, Андрей был прав, — убеждённо отозвался отец.
— Ну, вам-то лучше знать. По этому вопросу вы большой специалист. Мне кое-что порассказал Станислав Сергеевич, — добродушно сказала Елена Алексеевна.
— Вот так и подрывают авторитет начальства, — шутливо отозвался отец. — А сам наш Станислав Сергеевич, будучи ещё просто Стасом…
— Не ябедничай, — Витя зашнуровывала последний кед.
— Не буду, — покорно согласился отец. — А нам пора, Елена Алексеевна.
И они ушли.
Витя выскочила вслед за ними, первым делом взглянула на крышу мазанки — Андрея там не было. Не было его и на песчаной косе, и на понтоне — нигде не было.
Висело над морем жаркое тяжёлое солнце, непривычное, не ленинградское, был пляж из белейшего песка, такого белого, что глаза начинало ломить, если долго глядеть на него. И было притихшее до поры море, прекрасное и таинственное.
Всё было. Только Андрюха запропастился куда-то — странный мальчишка с непривычной манерой разговаривать. Витя огляделась вокруг, даже слазала на земляную крышу хибары. Никого! А вполне вероятно, что этот дуралей Жекете подстерёг его и так отлупил с дружками, что Андрюха и прийти-то не может. С этого Жекете станется…
И чем тревожней делалось на душе, тем сумрачней вокруг. Вите вдруг показалось, что вот-вот хлынет дождь. Это было глупо — откуда ему, дождю, взяться! Солнце пекло как нанятое. Андрюхи всё не было.
Витя забралась на крышу мазанки и задумалась, глядя на море. Что для него годы, десятилетия, даже века! Мгновение…
Но философствовать ей не дали. Кто-то деликатно кашлянул за спиной. Она резко повернулась и увидела улыбающегося Андрея.
Он сидел в любимой своей позе — сложив ноги по-турецки, голова чуть откинута. Левый глаз превратился в узкую щёлочку, здоровенный синяк закрывал его. На правой скуле красовалась подсохшая уже ссадина.
— Слушай, — сказала Витя, — с твоими кошачьими манерами ты меня когда-нибудь до смерти перепугаешь. Я никакого даже слабого звука не слышала.
— Ты просто задумалась. А тут ещё море шумит — понятное дело. Я специально кашлянул. А вообще-то, попробуй тебя испугать! Да ещё до смерти! Ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай. Здравствуй!
— Здравствуй! С Жекете подрался? Пятак прикладывал? — деловито спросила Витя.
— Пятака не было. Три копейки прикладывал. А потом ещё бодягу на постном масле. Послезавтра и не заметит никто. Дело проверенное.
— Будешь рассказывать, из-за чего сцепились, или не будешь? — так же деловито спросила Витя.
— Надо было, — коротко ответил Андрей.
Витя кивнула головой, и на этом разговор об Андрюхиных «украшениях» был окончен.
Без сомнения, Витю, как и всякую девчонку, снедало любопытство, но она изо всех сил сдержалась и больше никаких вопросов не задавала.
Андрею всё больше и больше нравилась эта девчонка — никаких охов, ахов — нормальный разговор. Ему было даже чуточку обидно, потому что драка была из-за неё. Федька позволил себе развязать длинный свой язык и сказал о ней парочку слов, которых говорить не следовало. С этого всё и началось. А она — ни полсловечка, будто из-за неё каждый день дерутся и получают фингалы под глазом. Деловитый вопрос, деловитый ответ. И все дела. Иной мальчишка и тот не выдержал бы — подавай ему подробности.
Нет, это удивительная девчонка была — парень что надо!
И спокойствие — прямо-таки королевское или олимпийское — как там говорится… Просто здорово. Все бы девчонки были такими!
«Нет, — тут же подумал Андрей, — не надо, чтобы все. Пусть будет одна такая — Витя».
Знал бы он, как она металась утром! Как ей хотелось плакать, даже солнечный день казался сумрачным.
Но он не знал.
И неизвестно — хорошо это или плохо.
— Сегодня выходной, — сказала Витя. — Папка разрешил что угодно делать. Купаться, рыбу ловить, на лодке плавать. Ты покажешь мне город?
Андрей на секунду замялся. Не больно-то приятно разгуливать по родному городу с такой физиономией.
Он замедлил с ответом на одно мгновение. Но Витя поняла его.
— Город никуда не денется. Можно и в другой раз. Ты научи меня «юлить», ладно?
— Ладно, — обрадовался Андрей.
И Вите была приятна его радость.
Друзья. От автора (продолжение)
Во все времена мальчишки остаются мальчишками. И не удержаться им от проказ. Но жизнь идёт своей чередой, и ребята семидесятых годов отличаются всё-таки от своих сверстников годов сороковых. Я расскажу вам пару историй из повседневной жизни Костика и Стаса, будущих археолога и капитана дальнего плавания. И ещё я расскажу о дружбе, которая ценилась и будет цениться во все времена.
Через неделю мама Костика успокоилась. Ничего страшного не случилось.
Костик и Стас были начеку, но Генка не показывался.
А остальных они не боялись. Когда они бывали вдвоём, победить их было трудно.
Славка и Оська с компанией как-то попробовали отколотить их, но Костик и Стас стали спина к спине, и как на них ни наскакивали, ничего не вышло.
Тем более, что самый опасный для них враг — Володька — в нападении не участвовал.
Костик вообще заметил, когда Стаса ещё не было, что Володька если и принимал участие в стычках с ним, то только для виду, чтоб от своих дружков не отстать. Костик это точно знал, потому что в самом начале жизни на этой улице, когда Володька всерьёз дрался, не было для Костика врага опаснее.
Володька был увёртливый, смелый и какой-то нечувствительный к боли.
Костик давно уже заметил, что он как-то странно поглядывает на него, смущённо как-то, и улыбается.
Ему казалось, он давно бы подошёл, просто так, по-хорошему, но боялся — дружки станут смеяться, начнут дразнить. Правда, он бы их быстренько усмирил, но брата Оську боялся.
А Оська был один из самых заклятых врагов Костика. Так, по крайней мере, казалось Костику и Оське.
Но когда приехал Стас и Костик с ним стали не разлей вода — ни днём ни ночью не разлучались, — Володька совсем загрустил.
Костик про свои наблюдения Стасу сказал. Стас подумал и говорит:
— Он, — говорит, — ещё не дозрел, этот Володька. Пусть ещё походит один. Ему же скучно с этими дураками. Пусть он ещё докажет чем-нибудь, что он нам не враг, что он дружески настроенный человек.
