Ведьмин бал (сборник) - Ольшевская Светлана (полная версия книги txt) 📗
Портрет Ивана Хмары почему-то валялся отдельно, и с ним было что-то странное. Я поднесла свечку поближе и обомлела: вышивка была прибита к столу незнакомым мне ржавым ножом, пронзавшим насквозь и полотно, и столешницу.
Мне стало страшно. Кто это сделал? Гости? Они, конечно, проявили излишнее любопытство, но так по-варварски поступить… Не ожидала от них.
С большим трудом я вытащила нож и бросила его в мусор. Осмотрела дыру в портрете. По счастью, нож вонзился не в саму вышивку, а в двух миллиметрах от нее, в пустое полотно. Но ржавые края прорехи в слабом свете свечи казались кровавой раной…
Интересно, заметила бабушка или нет? Может, мне сейчас и за это нагоняй будет?
Я свернула вышивку и сунула в карман домашнего халата, решив немедленно ее постирать и заштопать, по возможности незаметно от бабушки. И поспешила за ней следом.
Выйдя из кухни, я услышала, как хлопнула одна из дверей – то ли нашей спальни, то ли соседней. Я пробежала через коридор и распахнула дверь в нашу комнату:
– Бабушка!
Да что такое, никак ее не поймаю! Здесь тоже не было никого, кроме спящей Ники. Она ворочалась, сквозь сон почему-то терла шею. А бабушкины шаги доносились из соседней комнаты. Той, что когда-то в детстве была моей.
В тот момент я не заподозрила ничего неладного. Просто выскочила из одной двери и распахнула другую, тем более что та была полуоткрыта.
– Ба…
Резкий порыв холодного ветра погасил мою свечку.
– Бабушка, ты зачем открыла здесь форточку среди ночи? – оторопело спросила я. Бабушка не ответила, я прошла внутрь и убедилась, что форточка плотно закрыта.
– Ба, что ты здесь делаешь? – спросила я в темноте, смутно улавливая в углу комнаты ее фигуру.
Бабушка молчала.
И тогда я установила свечу на столе, достала из кармана спички, зажгла ее…
И только после этого подняла голову. Тут до меня стало медленно доходить – что-то здесь неладно.
Она стояла у стены ко мне спиной. И… это была не бабушка! Женская фигура в каком-то длинном сером одеянии, с черными распущенными волосами медленно повернулась ко мне…
Мои ноги сразу стали ватными, руки задрожали, а из горла вместо крика вырвался жалкий писк.
Нижняя часть ее лица была замотана черной тряпкой, но даже под тряпкой очертания выглядели какими-то ненормальными. А глаза – огромные, черные, под густыми угольными бровями – смотрели прямо на меня, и в них полыхала самая лютая ненависть. Она двинулась мне навстречу – плавно, беззвучно и молниеносно. Я отпрянула назад и упала на диван, стоявший за моей спиной.
А она – она! – нависла надо мной вплотную, от ее полуистлевшей хламиды исходил могильный холод и гнилостный запах.
– Ну вот мы, Танечка, и встретились, – ее голос был грудным и мягким и мог бы даже быть красивым, если бы она слегка не шепелявила, будто ей что-то мешало говорить. – Ты мне не рада?
Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание от страха. Или с ума сойду – то, что было моими детскими кошмарами, теперь глядело на меня наяву своими жуткими глазами.
Только все, что ниже глаз, тряпкой замотано…
– Что ж ты недовольна? – усмехнулась она. – Сама ведь сюда приехала, сама и тайну раскрыла. А кто обо мне знает, тот и боится! Вашего страха мне вполне хватило, чтоб вырваться из заточения.
Вместо смеха она издала омерзительный булькающий звук.
Я понемногу приходила в себя, но от этого звука втянула голову в плечи.
– Боитесь меня, ничтожества? – она сузила глаза. – Правильно боитесь. Трусы, вы меня даже мертвой боялись. Замуровали в камень, а тряслись при этом, как зайцы! Смешно просто смотреть на вас было…
И тут комната озарилась ярким светом, и резко запахло керосином.
– Ах ты, тварь!
Я позволила себе чуть-чуть повернуть голову. В дверном проеме стояла Ника. Нет, не с пакетиком соли – в ее руках были два факела. Не тратя время зря, она с силой метнула их в ведьму.
Но та даже с места не сдвинулась. Просто махнула широким рукавом – и оба факела, не долетев до нее, погасли и упали на пол вопреки всем законам физики.
– Что ж, и смелые иногда попадаются, – она снова издала булькающий звук. – Только глупые. Приляг, отдохни, деточка.
Я увидела, как Нику согнуло неведомой силой, она скорчилась, застонала от боли и повалилась на пол. Но сдаваться явно не собиралась – дрожащими от напряжения руками она сорвала с шеи серебряный крестик и вытянула перед собой. После чего медленно поднялась – с огромным трудом, будто на ней висела стокилограммовая ноша.
– Пусти Таньку, тварь! – процедила она сквозь сжатые от напряжения зубы и сделала крошечный шажок к ведьме.
– Да разве я ее держу? – деланно удивилась та. – Ее держит ее страх. Все вы, ничтожества, рабы страха. И пока он над вами господин… до тех пор и я над вами госпожа. Слишком долго мне пришлось ждать – и тем дороже люди за это заплатят!
Последняя фраза была сказана с особой злобой, и красивый грудной голос перешел в нечеловеческое шипение.
О том, чтобы встать и бежать, не было и речи – мое тело от ужаса просто не слушалось меня. Все те отморозки и маньяки, которых я привыкла бояться, в этот момент казались мне милыми людьми по сравнению с этим ужасным существом. В ней не осталось ничего человеческого, это было воплощение какого-то древнего зла, кровожадного и безжалостного.
– За что вы так всех ненавидите?! – вырвалось у меня.
– За что? О, это хороший вопрос. Заслужили вы, люди, чтобы к вам так относились.
У меня мелькнул вопрос: она, что же, себя к людскому роду не причисляет?
– Нет, не причисляю! – злобно выдохнула она в мою сторону, и я чуть не задохнулась от запаха гнили. – Не желаю иметь с вами ничего общего! Люди, – звучный голос вновь перешел в шипение, – человечные человеки! Когда я родилась, мои родители отреклись от меня. Дикие звери были мне отцом и матерью. Люди сторонились меня, кидались камнями, гнали прочь. Но высшие силы вознаградили меня редким даром. И когда я овладела им в совершенстве и пришла к этим жалким трусам – уже никто не смел меня прогнать. Меня боялись, а потому падали в ноги, несли дары, ждали моих повелений. И приносили жертвы. Да-да, жертвы! Мне нравилось видеть их смерть. И теперь нравится. Думаете, я их простила? Не-е-ет! – снова сорвалась она на шипение. – И не прощу.
– Да за что же? – воскликнула я. – Почему они с вами так поступили?
– Хочешь знать? – мерзкое бульканье раздалось несколько раз. – Смотри.
И она в несколько издевательски медленных движений размотала повязку.
Боже… Таких уродств я даже представить себе не могла. Ее лицо – если это можно было назвать лицом – было покрыто уродливыми наростами, а нижняя челюсть не выступала вперед, а была практически вровень с шеей, без подбородка. Как она при таком дефекте разговаривала, было загадкой.
Мама родная, о чем я думаю? Передо мной стоит мертвая ведьма, нам грозит страшная участь, а меня интересуют вопросы анатомии…
Черная тряпка полетела под ноги:
– Мне это больше не понадобится. Привыкнете, ничтожества.
Я перевела взгляд на Нику. Она так и стояла, вытянув перед собой свой серебряный крестик на рваной цепочке и чуть сгорбившись. Казалось, некая сила пытается оттолкнуть ее назад, а Ника изо всех сил сопротивляется этому.
А она ведь могла бы развернуться и убежать, подумала я. Вот бы мне сейчас вскочить, дернуть подругу за руку и вместе бежать куда глаза глядят…
– Хорошо придумала, – молниеносно повернулась ко мне ведьма, так что я чуть не лишилась сознания от шока. – Хорошо, трусишка. Беги. Беги к другим людям, расскажи им обо мне, попытайтесь все вместе сбежать отсюда. Или, может, попробуете убить меня для начала? Отчего ж, попробуйте, это будет забавно – вот только второй раз у вас это не получится. А потом вы все равно все умрете – от погони никому здесь не уйти, и спасти вас будет некому, – она чуть заметно кивнула в ту сторону, где находились курганы. – Просто я хочу для начала насладиться вашим страхом. Это такое вкусное лакомство – страх! А потом я пойду дальше… Ну, – она отступила, давая мне возможность встать. – Беги, что же ты?
