Ледяная ловушка - Филимонов Геннадий (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Обе комнаты были заставлены рюкзаками, лыжами, спальными мешками. На сдвинутых вместе столах уже собирались обедать.
— Антон, Павлик, — позвала мальчиков Светлана. — Идите к столу, а то мы уже собирались вас искать.
— А мы здесь правда будем жить? — с интересом оглядел кабинет директора Тоник.
— Только до завтра, — успокоила его Светлана. — Завтра должен освободиться номер на четвертом этаже, и мы переедем. А сегодня переночуем здесь. Видите, нам даже спальные мешки дали.
Вдоль стен из них были устроены импровизированные постели. Несколько человек уже спали. Тоник переглянулся с Профи. Неплохо было бы тоже завалиться на боковую.
— Давайте быстренько мыть руки и обедать, — заторопила их Светлана, — никого больше ждать не будем. Все устали с дороги.
А после сытного обеда, почти сразу провалившись в глубокий сон, Тоник слышал в короткие минуты пробуждения, как звенели стаканы, произносились тосты и пелись под гитару горнолыжные песни. Вся группа отмечала прибытие в Приэльбрусье.
Проспали они на удивление долго. Очнувшись, Тоник приподнялся на локте и принялся вглядываться в серый полумрак. Отовсюду слышалось только сонное сопение горнолыжников и журчание воды в батареях отопления.
Сколько же сейчас времени? Алиса, наверное, еще ждет.
Профи безмятежно спал. Ну и ладно. Осторожно выбравшись из-под одеяла, Тоник отыскал свои кроссовки, накинул на плечи легкую ветровку и вышел в холл.
Триста двенадцатый номер. Это на третьем этаже. Несмотря на позднее время, навстречу ему по широкой лестнице все время спускались веселые компании и пробегали отставшие от своих одиночки. В горы всегда приезжают либо парами, либо целыми группами. Одному здесь скучно. Особенно когда вокруг постоянный карнавал.
Чуть ли не из-за каждой второй двери слышался гитарный перезвон и хрипловатые, надсаженные голоса. Тоник постучал в триста двенадцатую. Никакого ответа. Постучал громче. Тишина. Где же они могут быть?
Выбежав на улицу, он отсчитал на третьем этаже шестое окно с краю, но, разумеется, света там не было. Зато над головой у него засверкали яркие, крупные, непривычно близкие звезды. В Москве они были гораздо тусклее и мельче. И какой здесь чистый, глубокий снег. Натянув на голову капюшон, Тоник раскинул руки и упал спиной в сугроб.
Теперь звезды смотрели ему прямо в лицо. Еще мгновение, и они все быстрее понеслись к нему навстречу, а он стал чувствовать себя такой же звездой, ужавшись в стремительном полете до мельчайшей точки.
— Молодой человек, вы там смотрите не замерзните, — донеслись до него звонкие девчоночьи голоса, — а то нам без вас будет скучно.
Тоник уселся в сугробе, а девчонки, весело смеясь, пробежали мимо.
Действительно, так ведь и замерзнуть можно. Он встал, отряхнулся от снега и пошел на доносящиеся из-под земли звуки музыки.
Бар располагался в полуподвале. Пройдя сквозь дымную завесу курительной комнаты, Тоник толкнул массивную деревянную дверь и оказался в просторном помещении, занятом длинной барной стойкой, дубовыми столами и площадкой для танцев. Справа от входа пустовала небольшая эстрада. Музыка неслась из высоких черных акустических систем, а сам ее источник прятался под стойкой бара. Танцевали везде, даже между столами. Наступил час пик для всех желающих прилюдно расслабиться и отдохнуть.
Алису можно было заметить сразу от дверей. Она сидела рядом с мамой, а напротив них отчаянно жестикулировал, что-то увлеченно рассказывая, Борис.
Наверное, расписывает свои подвиги. Тоник сразу успокоился и вышел из бара. Денег у него с собой все равно не было, а выслушивать разглагольствования Бориса не хотелось.
В кабинете директора царили тишина и спокойствие. Но спали не все. В дальнем углу комнаты кто-то негромко рассказывал страшные истории. Об этом было несложно догадаться по его замогильному голосу и по таинственным, с придыханием, интонациям.
Тоник пробрался на свое место, залез под одеяло и невольно прислушался.
— И когда я потерял надежду выбраться из проклятого каменного мешка, — продолжал рассказчик, — я сел на холодный пол и заплакал. И в этот самый момент я заметил впереди неясный, призрачный свет. Я готов был поклясться, что обследовал перед этим каждый миллиметр поверхности стен этой пещеры и никакого отверстия там быть не могло. Я подумал, у меня глюки. Тем более что в следующее мгновение там появился человек. Он был весь в белом.
— Ой, — не выдержала одна из слушательниц.
— Это был белый спелеолог. Он поманил меня рукой, плавно так, словно воздух погладил, и ушел в стену. И я пошел вслед за ним.
— Я бы ни за что… — выдохнула все та же слушательница.
— В стене действительно оказалась дыра. Я прошел буквально десять-пятнадцать шагов и вышел на свой лагерь. Меня уже не искали. Но самое главное, знаете, в чем?
— В чем? — замерли слушательницы.
— Когда мы пошли с фонарями к этому проходу, то оказалось, что никакой дыры там нет. Голая стена.
— Врешь.
— Вот еще, — обиделся рассказчик, — а как бы ты сейчас меня увидела? Белый спелеолог всегда помогает людям. Нужно только догадаться, что он хочет сказать. И не бояться. А вот если бы мне встретился черный спелеолог, то тогда точно была бы крышка.
— А белый горнолыжник бывает? — с легкой усмешкой спросила одна из девушек.
— Не знаю, — помолчав, сказал парень, — не встречал. А вот белый альпинист, говорят, бывает. Люди видели.
Под их негромкий разговор, Тоник незаметно заснул. И может быть, под влиянием этой истории всю ночь ему снился один и тот же сон. Он едет на лыжах по заснеженной ледяной пустыне, а в стороне появляется высокий, длинноволосый, седой человек весь в белом и машет ему руками, или подзывая к себе, или предостерегая от чего-то.
Глава XIII
КУБАРЕМ С ЭЛЬБРУСА
Так вот он какой, Эльбрус… Тоник стоял на лыжах перед обрывом, а впереди возвышалась гора с двумя вершинами, окутанными облаками. Облаков хватало и здесь, почти под ногами. Можно было оттолкнуться как следует палками и въехать на пухлую, нетронутую белизну обманчивых склонов. Кувыркаться пришлось бы долго — машины отсюда казались маленькими букашками, а людей не было видно совсем.
Рядом пыхтел Профи, регулируя крепления сноуборда. От лыж он принципиально отказался, хотя ребята из московской группы предлагали ему, так же как и Тонику, покататься на своих запасных. Профи решил испытывать самодельную доску до тех пор, пока она не развалится. А это, как он уже понял, могло произойти в любой момент, достаточно налететь на камень или неудачно приземлиться после прыжка. Даже сейчас, в самом начале спуска, нужно было прыгать с высоты около полутора метров, чтобы потом съезжать по буграм до более ровной поверхности.
Светлана присоединилась к группе горнопляжниц, не решаясь пока спускаться вниз, а может быть, боясь показаться смешной в глазах сына. Виктор помогал ей натираться кремом от загара, чтобы хоть как-то защититься от слепящего беспощадного солнца. Ветер сюда еще не добрался, поэтому многие девушки разделись почти до купальников. На фоне снега их загорелые фигуры смотрелись вызывающе смело, но холода и в самом деле не ощущалось.
— Намажьте-ка себе носы, — протянул Виктор руку с выдавленным на ладонь кремом Тонику и Профи, — а не то завтра себя сами не узнаете.
— Пап, а ближе к вершине можно как-то подняться? — поинтересовался Тоник.
— Отсюда можно на ратраке добраться до Приюта Одиннадцати, — показал Виктор на гусеничный трактор, к которому как раз цеплялась тросиками группа бывалых горнолыжников. — Спуститься, правда, обратно сможет не каждый, но не каждый туда и поднимается.
— А Приют Одиннадцати — он на самом верху?
— Нет, мы сейчас на станции Мир, это три тысячи пятьсот метров над уровнем моря, Приют на высоте четыре двести, дальше Скалы Пастухова — четыре семьсот, а потом Седловина — пять тысяч сто. Но там уже особенно не покатаешься, воздух разреженный, дышать трудно.
