Вечные всадники - Байрамукова Халимат (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Солтан остался стоять как вкопанный. Он раскрыл свою ладонь и недоверчиво разглядывал ее, будто все еще чувствуя маршальское рукопожатие…
Весть о случившемся молниеносно облетела весь Аламат. Ликованию мальчишек не было конца. Первым из них примчался к Солтану Шайтан, который был рад за друга. А тот сидел верхом на высоких воротах своего дома, снова и снова отвечая на вопросы. Спрашивали наперебой:
– Так-таки пожал тебе руку, как взрослому джигиту? И саблю пообещал? Ты своими ушами слышал это?
Спрыгнув на землю, Солтан раскрыл ладонь правой руки и стал горячо клясться, что Буденный в самом деле здоровался с ним, пожал вот эту руку. И они напрасно сомневаются в этом. А когда Солтан подробно рассказал, что маршал пришлет ему саблю, то вырвавшееся общее «О-о! », наверное, докатилось до самых склонов ущелья. И снова полились вопросы.
– Ты не сказал дяде Буденному, что все мальчишки Аламата хотят стать такими, как он? – спросил Шайтан.
Солтан заколебался: сказать «да» – это неправда, сказать «нет» – стыдно перед другом. И он ответил:
– Ты думаешь, я не хотел этого сказать? Но попробуй разговаривать, когда перед тобой маршал!
– А Шайтан бы разговаривал! А он бы сказал, что и девчонки хотят стать маршалами. А я бы сообразила, что…
– Хватит тебе, «А»! – прикрикнул на нее Шайтан, обидевшись за своего друга.
«А» сморщила носик, похлопала длинными ресницами и отошла с подружками в сторонку, чтобы о чем-то пошептаться.
Когда, уже затемно, все разошлись, Солтан и Шайтан долго еще сидели у ворот, возбужденные великим событием дня. Им казалось, что их затаенная мечта, стать маршалами Советского Союза, начинает сбываться. Все пока сходится, идет как по писаному. Во-первых, их завод носит имя Буденного; сюда приехал сам маршал; и, наконец, он обещал прислать саблю. И еще: оба друга хранят вырезки из газет с фотографиями маршалов.
Вот этими мыслями и мечтами полны и заняты две головы: одна – иссиня-черная, кучерявая, другая – огненно-рыжая, ершистая.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Однажды в середине июня Абдул сказал своей жене:
– Завтра табуны перекочевывают на альпийские пастбища. Я еду с Солтаном. Собери нас в дорогу.
– С Солтаном? – нахмурилась Марзий.
Видя, что она хочет возражать, Абдул напустил на себя строгости и поскорей вышел во двор, а когда жена пошла за ним, он ушел и со двора.
Поднимаясь с табуном в горы, Абдул, уже в который раз, вспоминал ту бурю, которую они с сыном выдержали: Марзий и слышать не хотела, что мальчик уедет. «Ничего, когда сын осенью вернется повзрослевшим, загорелым, она простит все», – размышлял Абдул и с удовольствием смотрел, как Солтан крепко и гордо держится в седле, по-хозяйски заезжая то с одной, то с другой стороны поднимающегося в гору табуна.
Солтан не отрывал глаз от малыша Тугана, который за короткое время налился, стал до того стройным, что невозможно было глаз оторвать. Он так и выделялся в табуне белым мечущимся пятном.
Шли через Долину нарзанов на знаменитые альпийские пастбища Бийчесын, которые чуть ли не у плеча Эльбруса. Дорога с каждым шагом поднимала людей и коней все выше и выше, прямо к небу, где сидит аллах, знающий все и всех, – так считает, перебирая свои коричневые четки, старый Даулет.
Пока шли Долиной нарзанов, было легко. Кони пощипывали траву на обочинах дороги, пили в ручьях не только обычную воду, но и нарзан. А теперь на узкой горной тропе табуну не разгуляться, негде пить воду и щипать траву – слева отвесные скалы, справа пропасть. Табунщикам было очень трудно: ведь лошади могли чего-нибудь испугаться и оступиться в пропасть. Поэтому надо, чтобы они шли как можно медленней, по одной. Табунщикам, а с ними и Солтану приходилось ехать с правой стороны, оберегая табун от пропасти.
Солтан удивлялся тому, как умело жеребцы ведут свои косяки. Гасана вела себя непослушно, все время жалась к обрыву, словно старалась защитить Тугана от опасности. Но у Солтана душа была из-за этого не на месте. Он боялся и Гасану и Тугана. Ведь в горы он едет больше всего ради них. Он ни на шаг не отъезжал от Гасаны и Тугана, готов был даже удержать руками, если Туган с матерью вдруг начнут падать в пропасть, хотя сам не мог смотреть в ту сторону – кружилась голова и в глазах становилось темно: ведь он никогда не видывал такой крутой дороги и такой бездонной пропасти.
Все время слышалось тихое, ласковое «Но, но! ». Это так успокаивали табунщики коней, давая им понять, что опасности нет и можно шагать неторопливо.
Солтан чувствовал сильную усталость, но это скорее от того, что он боялся за своих подопечных. Думать о привале, конечно, не приходится: ведь надо пройти не меньше пяти тысяч метров по такой дороге, а каждый метр приходится брать с риском.
Небо стало серо-черным, и, пока они успели пройти еще метров пятьсот, начался дождь. Отец подъехал к Солтану и сказал:
– Держись левой стороны, к скалам, а я прижму Тугана с матерью туда же! – И он осторожно оттеснил их к горе.
Солтан понял, почему так поступил отец: под проливным дождем глина на краю обрыва размокла, плохо держалась под ногами и опасность для коней становилась все больше.
В следующую минуту отец подъехал к сыну, отвязал притороченную к его седлу бурку и накинул на него. Сам он уже был в бурке. Войлочные шляпы и голенища-бурошники из домашнего сукна, кожаные чабуры пока что не пропускали воду.
Солтан теперь ехал под скалами, хотя здесь тоже были свои опасности – мог случиться обвал или камнепад, вызванный дождем.
Табунщики то заезжали над самой пропастью вперед, то возвращались назад, направляя ход табуна. Лошади двигались, понурив головы. Слышно было равномерное, монотонное чмоканье слякоти под конскими ногами. Нервы табунщиков были натянуты, как тетива Солтанова лука, который он не забыл взять с собой.
Туган, всегда такой резвый и веселый, шел тоже понурив голову. Его длинные мохнатые ножки были вымазаны глиной, со спины стекала струями дождевая вода. «Наверное, ему тоже холодно», – думал Солтан, у которого от стужи зуб на зуб не попадал. Поневоле он вспомнил аул, где сейчас такая мягкая, теплая весна. А здесь, в каких-нибудь пятидесяти километрах от дома, такая холодина. Нет, он больше не может видеть, как дрожит Туган, а он был уверен, что дрожит. Пользуясь тем, что отец поехал к голове табуна, Солтан быстро снял с себя бурку и набросил ее на жеребенка.
Туган от неожиданности шарахнулся в сторону, вспугнул идущих рядом лошадей; они чуть не ринулись от страха к пропасти. Двое табунщиков в один голос крикнули в тревоге:
– Что случилось? – и тут же бросились удерживать коней.
А в это время Туган старался скинуть с себя бурку, тем более что она налезла ему на голову. Лошади, не узнавая под буркой жеребенка, испуганно поглядывали на него и спешили отойти, чтобы быть подальше от этого черного чудовища, в которое вдруг превратился белый жеребенок. Случился переполох, и быть бы беде, если бы жеребцы не утихомирили свои косяки.
Солтан испугался не меньше, чем Туган, и хотел стащить с него бурку, но жеребенок не давался, не находил себе места. Хорошо, что подъехал Абдул. Он ловко сдернул бурку с жеребенка, приласкал и его и сына, спокойно приговаривая:
– Но, мальчики, но! – И лишь после этого сказал строго сыну: – Не смей больше самовольничать! Ты чуть не погубил коней…
Дорога не кончалась, дождь не переставал. Солтану казалось, что он поднимается все ближе и ближе к низко нависшему темному небу, хоть возьмись за него рукой. Воздух же становился совсем другим, таким, как будто здесь разбили уйму флаконов с духами.
К вечеру наконец они ступили на пастбище. Пропасть оставалась позади.
Измученные табунщики спешились, а кони, сгрудившись, безропотно стояли под проливным дождем, не обращая внимания на сочную и густую альпийскую траву.
Табунщики вытащили из переметных сум еду. По холодная, затвердевшая пища не шла в горло. Неприятно было держать ее замерзшими пальцами. Солтан попробовал было съесть хлеб и мясо, чтоб согреться; он начал ходить взад-вперед, и каждый его шаг сопровождался хлюпаньем воды в раскисших чабурах.
