Ночные тайны - Тофт Ди (читать книги без .txt) 📗
Наконец мальчик заговорил — отрывисто, скрипуче, словно говорить ему приходилось нечасто.
— Ты можешь… называть меня Вуди. Но я… не собака.
Ноги Нэта отказывались держать его, и он со всей силы плюхнулся на пол. Нет, это уже перебор! Возвращение единорога Гэри. «Я к этому просто не готов». Мальчик-Вуди тоже сел, вытер глаза краем подстилки.
Внезапно Нэт отвесил себе крепкую затрещину — хрясть! Вуди подпрыгнул и уставился на Нэта.
— Зачем ты… это сделал? — с любопытством спросил он, перестав плакать.
— Потому что я сплю. — Нэт потряс головой. — В этом всё дело. Я должен спать. Лунный свет разжёг моё воображение. На самом деле я по-прежнему в постели, а ты по-прежнему собака, так что спокойной тебе ночи, — и он поднялся, чтобы уйти.
Странный мальчик внезапно схватил Нэта за рукав пижамы.
— Я не собака, — повторил он.
Нэт сглотнул слюну, стараясь не показать, своего страха. Он покосился на руку мальчика, чувствуя ее невероятную силу. А пальцы! Они заканчивались острыми когтями.
— Тогда кто же ты? — спросил Нэт, собрав остатки мужества.
— Волвен, — ответил мальчик, убирая руку. — Оборотень.
Нэт в ужасе вытаращился на него, вспомнив свой сон.
— Вервольф! — выдохнул он, отпрянув от странного мальчика и в любой момент готовый сорваться с места. Удастся ли ему выскочить из комнаты-прачечной, прежде чем мальчик превратится в волка и вырвет ему сердце, или что-то там ещё делают вервольфы с людьми? Словно читая мысли Нэта, незнакомец снова сел и в отчаянии закрыл лицо руками.
Нэт растерялся. В этом странном мальчике чувствовалось что-то такое знакомое, что-то такое похожее на Вуди, и Нэту захотелось верить, что он в безопасности. Нэт откашлялся, чтобы показать: он ещё здесь и никуда не убежал. Мальчик поднял голову и посмотрел на Нэта грустными глазами.
— Ладно, — Нэт словно говорил сам с собой, — вервольфы превращаются в волков в полнолуние, во всяком случае, так происходит в книгах, которые я читал. Я никогда не слышал, чтобы волк превращался в мальчика.
Мальчик вновь покачал головой.
— Я не вервольф, я волвен.
Несмотря на страх, Нэта разбирало любопытство.
— Тогда ты… э… утром снова переменишься? Ты вервольф наоборот?
Мальчик содрогнулся и кивнул:
— Ничего не могу с этим поделать… Всё происходит само собой. А Алеку Тейту это не нравилось.
Нэт подумал об отвратительном Тейте.
— Ты хочешь сказать, он знал? Он знал, что ты не собака?
Мальчик кивнул и понизил голос:
— Это так… сложно… будет проще, если я останусь волвеном. Но я хотел… предупредить тебя…
Нэт сощурился, что-то вспомнив.
— Это ж надо! Я чесал тебе живот!
Мальчик впервые улыбнулся. Эта мягкая улыбка показалась Нэту очень знакомой, но от его взгляда не укрылись острые белые зубы, блеснувшие в лунном свете.
— Я по-прежнему Вуди, — мягко сказал мальчик. — По-прежнему твой друг. Пожалуйста, помоги мне.
Нэт попытался навести порядок в своих запутавшихся мыслях. Ему нравился этот странный мальчик, который, несомненно, нуждался в помощи, но потом он вспомнил ужасную волкоподобную тварь из своего кошмарного сна. В замешательстве и испуге тряхнул головой: «А что, если этот мальчик превратится в то… существо?»
Мальчик, похоже, прочитал мысли Нэта. Его улыбка увяла, а лицо стало грустным-прегрустным.
— Волвены не монстры, — просто объяснил он. — Вуди таким родился, его не создавали, как вервуфов.
— Вервольфов, — поправил мальчика Нэт, из памяти которого не уходила жуткая тварь из его кошмарного сна.
Мальчик встал, поплотнее завернулся в подстилку. Нэт наблюдал, как он остановился у двери, а потом, внезапно ушёл в ночь. Нэт остался сидеть на полу, гадая, что же теперь будет. Но — и он находился на пороге этого открытия! — когда происходит нечто удивительное, тебе не остаётся ничего другого, как сжиться с этим.
Глава 5
Непрошеный гость
Три поколения Тейтов работали на ферме и близлежащих землях в Темпл-Сент-Уильяме. Но стадо дойных коров джерсейской породы, выигрывавших не один приз, ушло в прошлое. От семейной фермы, если не считать земли и построек, остались только несколько старых овец и кур, переставших нести яйца.
Алек Тейт печально наблюдал, как сосед загружает в фургон последних овец. После окончания сделки по продаже фермы на счёт Алека поступала огромная сумма от одной известной лондонской строительной фирмы. К его удивлению и разочарованию, мысль эта совершенно не приносила радости. Он смотрел на землю, которой предстояло уйти в чужие руки, и думал: а не переворачиваются ли сейчас в могилах его дед и отец?
Он отвёл взгляд от пастбищ. Большая часть его владений граничила с Восточным лесом, который Алек называл восемьюдесятью гектарами ада. Одна только мысль об этом лесе вызывала у него жжение в желудке.
В шестидесятых годах, когда Алек был сравнительно молодым человеком, часть леса отгородили для изучения биологического разнообразия здешних мест, назвав отгороженные участки «Зонами особого научного интереса». Восточный лес славился тем, что в нём пропадали люди, но ещё он вызывал необычный интерес у тех, кому нравилось изучать всякие странности. Вот почему лес принадлежал — и управлялся — не местному Фонду дикой природы Темпл-Герни, а государству.
Через несколько месяцев после того как государство забрало лес себе и туда без лишнего шума приехали исследователи и учёные, по Темпл-Герни и окружающим городкам поползли тревожные слухи. Местные жители начали высказывать разные предположения относительно того, что происходило в Хеллборин-Холте — так назывался элегантный особняк, превращённый в штаб-квартиру исследовательского центра. Местные сходились в одном: объектами исследования являются отнюдь не редкие виды цветов, встречающиеся в этих краях.
Истории о волосатых оранжевоглазых чудовищах, замеченных среди фермерских построек, не подтверждались доказательствами, но время от времени люди, ушедшие в лес, исчезали, а на пастбищах иной раз находили овец и коров, превращённых в кровавое месиво. Правительству даже пришлось выпустить заявление, содержание которого укладывалось в одно предложение: «Нам нечего скрывать». И для наглядного доказательства правдивости своих слов все желающие были приглашены в Хеллборин-Холт, расположенный в нескольких милях от фермы Алека.
Алек помнил, как он и его уже умерший отец участвовали в той экскурсии. Ничего особенного они не увидели, если не считать нескольких биглей [12]в клетках, выкуривавших по тридцать сигарет в день — в рамках исследований вреда курения для людей, — и грустных размалёванных бабуинов, которые накрасились совсем не для приёма гостей. В те дни использование животных для подобных целей считалось совершенно законным, и, увы, добропорядочные местные жители остались всем довольны.
Алек потряс головой, возвращаясь из прошлого, помахал рукой соседу, который уже уезжал по пыльному просёлку, увозя в фургоне последних овец. Если бы Алек осознавал, что совесть у него всё-таки имеется, пусть она и запрятана где-то глубоко, он бы понял, что причина неприятных ощущений в животе — чувство вины, а не несварение желудка. И как бы много спиртного он ни заливал в себя, чувство это никуда не уходило.
«Вот и с этим покончено», — подумал Алек, ощущая себя старым и выпотрошенным, как обёртка от кукурузного початка. Тяжело вздохнув, он неуклюже перекинул ногу через невысокие воротца изгороди и поморщился, услышав щелчок искусственного тазобедренного протеза.
Меланхолический покой Алека грубо нарушил громкий собачий лай. От неожиданности он вздрогнул, потерял равновесие и мешком свалился с воротец прямо на землю. Удивлённо посмотрел на Цыганку, их колли, — она стояла рядом, шерсть на её загривке вздыбилась.
Алек поднялся.
— Что на тебя нашло? — раздражённо спросил он. Прищурившись, посмотрел на фермерский дом, чтобы понять, чем вызван лай собаки. Ничего подозрительного, но Цыганка уже неслась к дому, стелясь по земле и прижав уши. Алек Тейт почувствовал: ничего хорошего это не сулит, но, с другой стороны, как и большинство тех, кто, на свою беду, родился пессимистом, такое чувство возникало у него практически всегда.
